Дарья Донцова - Любовь-морковь и третий лишний

– Я знаю, в чем дело! Ты папе изменила, меня от любовника родила, и потом всю жизнь ненавидела.

Кто мой отец? Я поеду к нему!

Антонина отвесила дочери пощечину и заорала:

– Хрен с тобой! Знай правду! Никогда я с другим мужиком в кровать не укладывалась! Подменыш ты!

Рядом баба рожала, богатая, вот у нее, блондинки, черненькая девка родилась, я хорошо видела, как она ее кормила. Только умная она оказалась, при деньгах.

Ей мою девочку и отдали, чтоб у мужа подозрение не вызвать. Я только дома и увидела, кого мне в конверте подсунули! Скажи спасибо, что тебя вон не выкинули, растили, как свою, а ты отблагодарила, нечего сказать, с доносами бегала, оттого и отец на тот свет молодым убрался.

У любого нормального человека сия история мигом вызвала бы вопросы. Почему Антонина сразу не побежала в роддом? Отчего они с Григорием не подняли скандал, не обратились в милицию, не потребовли назад свое дитя? Ведь найти богатую, затеявшую подмену женщину никакого труда не составляло!

Но надо учитывать, что Эвелине в тот момент было всего тринадцать лет, потом она, конечно, поняла, что Антонина врала, никаких богачек не было и в помине, младшую дочь мать элементарно нагуляла.

Накричав на Эву, Тоня прекратила с ней общаться, да еще Тина, вернувшаяся в конце лета от бабки из деревни, сильно заболела, она очень плохо выглядела, жаловалась на боли в животе, головокружение и слабость, а спустя месяц очутилась в больнице с диагнозом: гепатит. Деревенская бабка не слишком думала о чистоте, и внучка подхватила неприятную заразу.

Лечилась Тина долго, почти год провалялась по койкам, в основном в стационарах, потом вернулась домой тихая и ласковая.

Неожиданно жизнь изменилась, мать и старшая сестра подобрели, Эвелина была счастлива, с ней разговаривали без подковырок и не демонстрировали неприязнь.

Валентина легко поступила в театральное училище, а Эвелина позднее оказалась на журфаке, правда, не на дневном, а на вечернем отделении, но все равно попала в МГУ.

Целых пять лет царило затишье, потом умерла Тоня, Валентина как раз устроилась на работу в театр, а Эву взяли в газету.

Похоронив мать, буквально на следующий день после поминок Тина заявила:

– Нам нет смысла жить вместе.

– Почему? – растерялась Эва. – Вдвоем легче.

– Только не мне, – отрезала старшая, – и потом, к чему чужим людям изображать любовь друг к другу?

– Но я правда тебя люблю! – воскликнула Эва.

– Не верю, как говорил Станиславский, – усмехнулась Тина, – мы же не родные.

– Даже если предположить, что мать меня от любовника родила, то все равно единоутробное родство есть, – возразила Эва.

Тина вспыхнула спичкой:

– Не смей позорить маму.

– Уж не веришь ли ты в историю с подменой младенцев? – мрачно осведомилась младшая.

– Именно так и было, – заорала Тина, – мама и папа были святые люди, воспитавшие подкидыша!

Эва горестно вздохнула, она считала, что идиотская история давно забыта, ведь последние годы три женщины жили вполне мирно, а оказывается-то, дело обстоит по-старому.

– По-хорошему ты не имеешь права ни на что, – взвизнула Тина, – но я интеллигентный человек, поэтому готова разменять квартиру.

Эвелина возмутилась и впервые в жизни отбила удар:

– По документам мы родные сестры, все остальное болтовня и сплетни, следовательно, половина имущества по закону моя, и нечего орать.

Двушку удалось разменять на две комнаты в коммуналках, сестры разъехались врагами. Жизнь Эвелины складывалась не очень удачно, она два раза побывала замужем и в результате осталась одна, детей у нее не случилось, с карьерой тоже не сложилось. Эва оказалась из тех мало кому известных журналисток, которые писали трехстрочные заметки, денег ей платили мало и при любом сокращении первой увольняли ее.

В конце концов Эва начала пить.

А вот Тина купалась в лучах славы. Младшая частенько видела старшую по телевизору, та, красиво одетая, блистающая драгоценностями, рассуждала о любви, дружбе, семейных ценностях.

Эва лишь горько усмехалась. Тина – звезда, спору нет, но стала бы она ею, не выйди удачно замуж? Ведь именно Семен Петрович «раскрутил» супругу, если в табуретку вложить деньги, обтянуть ее дорогостоящим бархатом, украсить жемчугом, то незатейливая мебель превратится в произведение искусства.

Эва и не подумала бы напомнить Тине о себе, но младшей внезапно стало очень плохо, пришлось обратиться к врачам, которые вынесли неутешительный вердикт: требуется пересадка почки.

Операцию сделали бесплатно, потом шатающаяся от слабости Эва оказалась предоставлена самой себе.

Понимая, что просто может умереть от голода, она поехала в коттеджный поселок, где в шикарном особняке с мужем-бизнесменом проживала ее сестра.

Охрана не пустила Эву за забор.

– Там моя сестра, – лепетала больная.

Секьюрити нажал кнопку на панели.

– Слушаю, – донесся из динамика слегка искаженный, но все равно узнаваемый голос.

– Валентина Григорьевна, к вам женщина, называется вашей сестрой, прикажете пропустить?

– Нет, конечно, – быстро ответила Тина, – это обманщица, у меня, кроме мужа, близких нет.

– Ступай прочь по-хорошему, – насупился страж ворот, повернувшись к Эвелине.

– Но я не вру!

– Иди себе!

– Пустите меня, пожалуйста.

– В милицию захотела? – деловито осведомился привратник.

Естественно, Эвелина ушла, но попыток встретиться с сестрой не оставила, в конце концов, ей больше не у кого было просить помощи.

Целую неделю Эва толкалась у служебного входа в театр, но всякий раз сестра выпархивала в окружении людей. Веселая, раскрасневшаяся, с охапкой цветов, она приближалась к шикарной машине, водитель почтительно распахивал перед ней дверь, Тина юркала внутрь, и иномарка, сыто шурша колесами, стрелой стартовала в сторону области. Эве оставалось лишь кашлять от выхлопа.

Но младшая сестра проявила упорство и в конце концов дождалась своего часа. В один вечер Тина неожиданно показалась из дверей театра без сопровождающих.

– Госпожа Бурская, – пролепетала Эва, боясь фамильярно назвать сестру Тиной, – пожалуйста…

Чтобы старшая сестра поверила ей, младшая прихватила с собой историю болезни и сейчас протягивала актрисе пухлую книжечку.

Тина не узнала сестру.

– Желаете автограф? – очаровательно улыбнулась она. – Нет проблем. Где? Здесь? Право, вы уверены, что можно портить столь важный документ?

Эва схватила сестру за рукав.

– Это я!

– Кто? – вздрогнула Тина.

– Эвелина.

Улыбка сползла с лица звезды.

– И что тебе надо?

– Помоги мне!

– Чем?

– Деньгами, – взмолилась Эва, – у меня даже на хлеб нету.