Станислав Шат - Авантюристы и аферисты

— Дрек мит пепер!!! — Воскликнул ошарашенный Яков Леонидович.

Ляля окаменела. Теперь она и взаправду походила на фарфоровую статуэтку. Арсэн с интересом продолжал наблюдать за событиями, еле сдерживаясь от хохота.

В голове «Циклопа», за долю секунды, пронесся табун мыслей, затоптавший «наглушняк» всю любовь ко всей фауне и флоре, всех континентов вместе взятых. «У него, «правильного пацана», на коленях сидела «обезьяна-пидар» и склоняла к…. И кого?! Его!!!» Два его глаза теперь слились в один огромный глазище, который казалось, выпрыгнет сейчас из орбиты от лютой злости.

Решение было принято в следующую тысячную долю секунды. Одним четким и резким движение «Циклоп» выхватил у себя изо рта папиросу «Беломорканал» и воткнул её в зад шерстяной развратницы так глубоко, что снаружи остался торчать только пожеванный кончик. Мартышку от этой процедуры выгнуло дугой в обратную сторону, как рессору, и она издала такой вопль, что гулявший рядом пикинез упал в обморок. Затем, с горящим внутри тампаксом, она в один прыжок взмыла в воздух, как ракета «Стелс», выпущенная по вражескому самолету, успев на ходу прокусить «Циклопу» нос, и взорвалась уже новыми воплями где-то на верхушке кроны старой яблони. Двуглазый герой мифов так же рванул к дереву, которое было для нормального человека в полтора обхвата толщиной, и ухватившись обеими руками у корневища, пытался вырвать его из земли. Старая яблоня, пережившая войну с оккупантами, трещала, стонала, но не поддавалась. Но все же, через несколько секунд, вынуждена была отдать к ногам корчевателя, центнера полтора недозрелых зеленых яблок.

«Циклоп», медленно, обведя «территорию своего позора» красными от гнева глазами, увидел корчившегося от хохота на лавке Арсэна, Лялю в столбняке и еврея с отвалившейся челюстью. И вдруг, он заметил среди листьев дерева, поводок от ошейника мартышки, который свисал на уровне трех метров от земли. Зло усмехнувшись, он прошипел:

— Ну, «блядь африканская», иди к папе. — Подпрыгнув с лихостью тушканчика, и ухватившись за конец поводка, он с силой, используя еще и вес своего большущего тела, дернул его вниз.

Бедное животное, еще не отошедшее от визита к проктологу, изо всех сил вцепилось в толстенную ветку на верху дерева. Но слишком уж большой был противовес, и сила рывка была настолько огромна, что обезьянку сорвало с ветки, вместе с цельным куском коры длинной в метр. Она полетела вниз со скоростью скоростного лифта, совершая немыслимые кульбиты и пируэты, повторяя весь путь запутавшегося в ветвях поводка. За те две секунды падения, мартышка соприкоснулась практически со всеми крупными ветками.

В траву свалилось, не тело мартышки, а пособие из школьного зоологического кабинета с вздыбленным хвостом и выпученными глазами, которое, как бы сидело на толстой ветке, а на самом же деле, судорожно сжимавшее кусок коры. «Бычок» папиросы продолжал все торчать из задницы у бедного животного. Став над обезьяной, и широко расставив ноги, «Циклоп», голосом крупье из столичного казино, зло произнес:

— »Очко», — и добавил, — красное — копченое!

На смену упавшему в обморок пикинезу, и уже успевшему прийти в себя, после этих слов, в кому отправилась Ляля.

Деловито взяв за хвост то, что сейчас действительно называлось «зеленой мартышкой», «Циклоп» засунул обезьяну вместе с муляжом ветки, зажатой в лапах человеческого прародителя, в сумку к своей девушке. Потом, подняв саму девушку, он повернулся к Арсэну и, подергивая своим носом, пробитым, словно дыроколом симметрично в четырех местах, ухмыльнувшись сказал:

— Ты это…. брат…. «братве» ни слова. Как-то неудобно… Да?.. — И подмигнув другу сразу двумя глазами, зашагал на выход из сквера, неся в одной руке сумку, из которой начинало дурно пахнуть, а в другой «свежезамороженную» Лялю.

Когда этот передвижной «уголок Дурова» скрылся из вида, Яков Леонидович, захлопнув свой рот, поинтересовался:

— Вэй из мир! Как вы думаете, она жива? — И тут же, сам себе ответил. — Таки да! Мертвые так не пахнут! Послушайте, Арсэн, а чем они ее кормят на обед? Слишком стойкий запах. Вы заметили?

У компаньона начался новый приступ хохота.

Информация, которую передал «Циклоп», говорила, что поиск человека знавшего судьбу реликвии семьи Якова Леонидовича, надо искать в горном селе. Там он числился по церковному паспортному столу, как Отец Иван, настоятель местной церкви. Добираться до пункта назначения решили на маршрутном микроавтобусе, потому и поехали на местный автовокзал.

Микроавтобусы, не зависимо от марки и производителя, местными жителями назывались «Пыжики», видимо потому, что большая их часть относилась к французской автомобильной марке «Пежо». Количество общественного транспорта, за последние годы расцвета частного бизнеса в городе, было огромно и принадлежало оно еще большему количеству разных предпринимателей. Жесткая конкуренция, царившая на дорогах, как города, так и области, имела для пассажиров только один плюс — ждать долго не приходилось. Но ехать в этих транспортных средствах, несущихся за прибылью, означало, стать прямыми участниками «автородео».

Усевшись в «Пыжик», идущий в село их попа, у которого была собака и он ее, наверное, любил, искатели антиквариата приготовились к путешествию. Когда салон микроавтобуса был уже заполнен, на водительское кресло плюхнулась подвыпившая «красная рожа — эмблема печали».

— Ну, шо, будем ехать? — спросил с таким видом водитель, как будто пассажиры отняли у него руль, и не собирались возвращать. И не дождавшись ответа, «Пыжик» сорвавшись со стоянки, нагло юркнул в колону автомобилей двигающихся по улице. Тут же, он был облаян отборным матом, как минимум, из шести автомобилей, и даже два водителя, успели плюнуть ему на задний бампер.

«Пыжик», как фронтовой вертолет, прорывающийся с ранеными за линию фронта, рвался за пределы города, на прямую трассу. Он несся напролом, нарушая все писаные и неписаные законы движения. Красномордый водитель успевал во время движения, на каком-то совершенно диком диалекте украинского языка, не только орать через окно на прохожих и на «братьев по баранке», но и заигрывать с девицей, похожей на яркий фантик от «Чупа-чупса», сидевшей справа от него на пассажирском сиденье.

Подпрыгивая, как на батуте, на ямах городского «евроасфальта», и виляя всем своим кузовом словно пьяный, микроавтобус наконец вырвался из ловушек областного центра, треща и звеня, как цыганская повозка. Пассажиры, все как один, облегченно вздохнули. Все понимали, что заигрывающий все к той же «болотной лилии» сумасшедший сидящий за рулем, на прямой дороге, уж точно, не сможет создать предпосылки к масштабной автокатастрофе. Ну, так, разве что небольшое ДТП, с достаточно высокими шансами на выживание.