Антон Леонтьев - Ее настоящая жизнь

Доктор, снова вздохнув, произнес:

– Ну да, я тоже это совпадение заметил, но никому не говорил. И тоже счел своего рода знаком. И поэтому, когда думал о том, как же заработать побольше денег, решил, что могу, как и Джек, пренебречь людской моралью и государственными законами. Джек, кстати, как судачат, был старшим внуком старой королевы и, не помри он юным от банальной пневмонии, а по иной версии, в результате отравления своими венценосными родичами, дико опасавшимися вселенского скандала и конца монархии в Британии, являлся бы нашим нынешним королем… Вот поэтому я, и вы верно это поняли, и завел себе этот перстенек с собственной восьмеркой…

Нина опять бросила беглый взгляд на затейливую массивную печатку со знаком бесконечности на руке доктора Шеппарда.

– А за что же вы так ненавидите собственную сестру, доктор? – произнесла Нина.

И доктор Шеппард усмехнулся:

– Ах эта старая зануда! Она ведь мне не родная сестра к тому же, а всего лишь сводная . Может, родства вообще нет, кто знает, чем моя матушка, так трагически нас покинувшая, как, впрочем, и отчим, на стороне занималась. Каролина, эта старая дева, не сумевшая отхватить себе мужчину, вцепилась в меня, как клещ, всегда думала, что меня надо защищать, охранять, огораживать от опасностей. А не надо. И мне все время хотелось уйти от нее, стать независимым, однако было понятно – куда бы я ни ушел, она последует за мной. Вот в итоге и пришлось инсценировать собственную смерть, чтобы эта старая зануда от меня отстала.

Нина же, чувствуя, что кровоснабжение в руках возобновилось, добавила:

– А ваша матушка и отчим, доктор… Отчего они умерли, как вы говорите, так трагически. Неужели вы… неужели вы их и убили?

Доктор, захохотав, ответил:

– Ну, милая моя мисс Дорн, вы слишком много хотите знать. Ну ладно, удовлетворю ваше любопытство – да, не без этого!

Он ухмыльнулся:

– Ну ладно, вы, мисс Дорн, готовы поверить в любое свинство, мной якобы совершенное! Я ведь все же не какой-то безумный маньяк, убивающий всех направо и налево наподобие Джека Потрошителя, в день начала серии убийств которого меня и угораздило появиться на свет, я уничтожаю сугубо рационально. Матушки своей, которую я нежно люблю, я вовсе и не знал, так как она умерла от воспаления легких, когда я был еще крошкой, а вот отчима, этого солдафона-полковника, я на самом деле отравил, когда мне было тринадцать: он все равно, парализованный от апоплексического удара, медленно кончался, и я решил ускорить этот неминуемый процесс и заодно проверить эффективность изготовленной мной токсичной микстуры. Ну и отплатить ему за все пощечины и зуботычины, которыми он так часто награждал меня!

Доктор тяжко вздохнул.

– Старшая сестренка Каролина, будь она неладна, решившая отчего-то взять на себя функции моей матушки, меня тоже бесила, и я бы и от нее избавился, но придумал кое-что получше: сначала свой преступный синдикат, а потом свою смерть! Разве не гениально?

Нина была вынуждена нехотя признать, что да , гениально.

Убийца Роджера Экройда, взирая на нее, извлек из кармана пиджака небольшой пистолет. Причем, как не сомневалась Нина, пистолет заряженный.

– А знаете, мисс Дорн, я ведь давно мечтал познакомиться с вами! – произнес он.

И Нина осторожно заметила:

– Давно, доктор? Но я в Кингз-Эббот всего несколько дней…

Доктор же, наставив на нее пистолет, ответил:

– Ну да, в нашей славной деревушке вы в самом деле всего несколько дней, однако такого успели натворить, мисс Дорн. Но я все равно желал познакомиться с вами и раньше…

Но как он мог желать познакомиться с ней и раньше, если он понятия не имел о ее существовании до того, как она тут оказалась?

В самом деле не имел?

Но ее занимал между тем совершенно иной вопрос. Нина вдруг прозрела – второй раз за этот долгий осенний вечер.

– Доктор Шеппард, – спросила она, – какое отношение вы имеете к публикации парижского профессора?

Добрый доктор уставился на нее, и Нина поняла: что бы он сейчас ни говорил, имеет!

Только все дело в том, что публикация-то имела место в ее мире, а не в этом, да и спустя почти целое столетие.

И девушка, чувствуя, что ей делается дурно, заявила:

– Значит, доктор Шеппард, вы и есть тот самый информатор? Который снабдил парижского профессора информацией, конечно же ложной, относительно того, что истинной убийцей Роджера Экройда является ваша сестра. Причем сделали это от имени доктора Дорна!

И не только это: доктор Шеппард сделал это в ее мире – почти целый век спустя.

И все это предполагало только одно: доктор тоже умел проходить через дверь между мирами, только в этот раз совершая обратный путь: из мира литературного в мир настоящий.

И обратно.

– Что же, вы ведь крайне умная особа, мисс Дорн, и я с самого начала понял, что вы рано или поздно догадаетесь, – вздохнул доктор Шеппард. – Поэтому строго-настрого запретил своим остолопам вас трогать, хотя Фелиция, явно вас ко мне ревнуя, чуть было не перестаралась, сбросив на вас могильную плиту и едва не размозжив вам череп – мертвая, вы для меня никакой ценности не имеете. А вот живая…

До этого Нина была уверена, что доктор Дорн, ее доктор Дорн, был единственным пришельцем из мира литературы, которому удался сей кульбит – покинуть свой мир и перейти в настоящий.

Но кто бы посмел сказать, что мир деревушки Кингз-Эббот, в котором она сейчас находилась, не настоящий?

Выходило, что не так. Значит, это удалось и другому доктору – Шеппарду.

– Вы умеете открывать дверь? – задала вопрос прямо в лоб Нина, и доктор, поигрывая пистолетом, и не подумал ничего отрицать:

– Ах, если бы умел, мисс Дорн, то давно бы ушел отсюда куда-то в место позанятнее, поспокойнее – и для меня поприбыльнее.

Нина не знала, верить этому вралю или нет. Не исключено, что открывать двери он не мог, но тогда как он смог покинуть этот мир и побывать в ее мире – и слить информацию, конечно же ложную, парижскому профессору, явно желая обелить свое черное-пречерное имя, возложив вину за убийство Роджера Экройда на свою нелюбимую сестру.

– Вы паразит! – воскликнула, прозревая, девушка. Ну да, так назывались личности, которые переходили из мира в мир, пользуясь не своими, а чужими дверями – своего рода кочевники по литературным мирам, причем кочевники, совершавшие набеги и нападения.

Точно так же, как и доктор Шеппард.

Доктор, весьма злобно взглянувший на нее, ответил:

– Ну, попрошу без оскорблений, мисс Дорн, не забывайте, что у меня имеется оружие!

Вообще-то у нее тоже имелось оружие, ее марокканский кинжал, о чем доктор Шеппард, однако, не подозревал.