Антон Леонтьев - Ее настоящая жизнь

И это было ей только на руку.

– Да, вы паразит , доктор, – повторила Нина не без удовольствия, – литературный паразит, и вы отлично это знаете. Не прикидывайтесь, что не переходили через дверь! Переходили ведь, только вот кто вам ее открыл?

Доктор Шеппард, с лица которого наконец-то сползла милая улыбка, взирал на нее угрюмо и даже с ненавистью:

– Кто надо, тот и открыл, мисс Дорн! И вообще, паразит не я, а такие, как вы, которые шастают по чужим мирам, не дают нужным планам осуществиться и нарушают порядок заведенных действий.

Это она -то нарушила? Но с тем, что планам доктора Шеппарда она не дала осуществиться, Нина была совершенно согласна.

Плану по превращению собственной сестры Каролины в убийцу.

– Доктор, вы ведь монстр! – смело заявила девушка.

И Шеппард согласился:

– Ну да, мне это известно, и что с того, мисс Дорн?

Действительно, что?

Доктор же продолжал:

– Ну да, пусть я, как вы выражаетесь, паразит. Побывал я в вашем мире, мисс Дорн, и мне он, надо сказать, не очень-то и понравился. Все такое быстрое, шумное, гулкое. Однако у вас можно зарабатывать настоящие деньги, не то что с помощью этой ерунды…

Он кивнул на покоившиеся у стены пакеты с наркотиками.

– А вы в других мирах тоже были и там навели шухер ? – выкрикнула Нина, используя выражение, которое бы наверняка привело в восторг мисс Ганнет.

Доктор качнул головой:

– Ах, вы слишком много хотите от меня узнать, мисс Дорн.

– Были! – заявила уверенно Нина, теперь в этом ничуть не сомневаясь. – И вы же слили информацию парижскому профессору?

Доктор Шеппард заметил:

– Надо же убедить всех других в том, что убийца – Каролина! Это и в вашем мире получилось бы, и в моем, мисс Дорн, тоже: если бы вы сюда не заявились!

Ирония судьбы заключалась в том, что это не получилось, потому что доктор слил эту информацию, но говорить об этом убийце Роджера Экройда Нина не стала.

– И что вы намерены делать теперь со мной? – спросила Нина смело. – Убить?

Она знала, что это не так, потому что уже поняла, чего доктору от нее надо. И почему она требовалась ему живой и невредимой.

Доктор подтвердил ее мысли:

– Нет, зачем же, по крайней мере в данный момент, мисс Дорн. Все, что от вас сейчас требуется, так это открыть дверь! Вашу дверь!

Нину все занимал вопрос: кто же до этого помогал паразиту-доктору проникать из мира в мир, открывая двери? Но она понимала, что Шеппард этого ей ни за что не скажет.

– И не подумаю это сделать! – заявила Нина.

И доктор наставил на нее пистолет.

– Стреляйте, – любезно предложила она, – потому что вам моя смерть ровным счетом ничего не даст, доктор!

Заметив, как на его пальце сверкнула печатка с изображением бесконечности, Нина услышала циничный ответ Шеппарда:

– Ну зачем мне вас убивать, мисс Дорн, я всего лишь вас раню, причем раню серьезно. И, истекая кровью, вы ведь откроете мне дверь, потому что только так сможете вернуться в ваш мир, чтобы вам спасли жизнь?

Холодея, Нина поняла: да, доктор Шеппард не блефует!

Тогда решила блефовать сама.

– Говорю же вам, стреляйте! – заявила она, надеясь, что не слишком перегибала палку. – Я вам дверь ни за что не открою, лучше кровью на ваших глазах истеку – просто так, из принципа!

Доктор Шеппард, явно озадаченный ее словами, сказал:

– Ну а если я привезу сюда Каролину и приставлю к ее тупой голове пистолет? Что сделаете вы тогда, мисс Дорн?

В самом деле, что?

Заметив ее колебания, доктор, сжимая в руке, на которой сверкал перстень со знаком бесконечности, пистолет, придвинулся к ней.

– Давайте же, мисс Дорн, что вам стоит! Откройте для меня дверь!

Открыть, чтобы доктор Шеппард проник в ее мир и, не исключено, потом и в другие?

Он же опасен, крайне опасен, смертельно опасен.

Только вот что она могла предпринять, чтобы задержать его? Похоже, не так-то много…

Нина снова подумала о марокканском кинжале, лежащем под стулом, на котором она восседала.

Убивать Шеппарда она не намерена, а вот ранить, чтобы вывести из строя и самой, без преступного доктора, конечно, уйти обратно, была готова прямо сейчас.

Но прямо сейчас, с учетом наставленного на нее пистолета, не получалось.

– Итак, мисс Дорн, смотрю, вы раздумываете, и уверен, что примете верное решение, потому как и сами знаете, что у меня имеется некоторый опыт в убийстве людей и я готов этот опыт обогатить…

Слова доктора прервал резкий крик, и в лабораторию ворвалась мисс Ганнет.

– Джеймс, Джеймс! – завопила она истерично. – Тут полиция! Черт побери, эта идиотка ее за собой притащила!

И в этот момент раздался доносящийся снаружи мощный рык инспектора Дэвиса:

– Все, кто находится в здании, даю вам возможность выйти с поднятыми руками и без оружия! Здание взято в кольцо доблестной британской полицией, тут ни одна мышь не проскочит. Считаю до десяти! Десять…

Доктор Шеппард, подойдя к Нине, наотмашь ударил ее по щеке тяжелой узкой ладонью.

– Вот ведь стерва! Привела полицию…

Чувствуя, как горит щека, Нина поняла: еще никогда она не была так рада встрече с инспектором Дэвисом. Который, как выяснилось, оказался не таким уж идиотом – видимо, выслушав ее и сделав вид, что не поверил ни одному ее слову, он все же поверил – и тайно от нее и, что очевидно, от своего коллеги Рэглана, который, не исключено, находился у него на подозрении, все же предпринял кое-какие шаги.

А именно установил слежку, или за ней, или за Рэгланом, или за ними обоими, что и привело инспектора Дэвиса к бандитскому притону.

И к доктору Шеппарду, который вместе со своими людьми был теперь в мышеловке. Кстати, «Мышеловка» – ведь именно так называется самая известная пьеса Агаты Кристи?

– Джеймс, что нам делать? – вопила мисс Ганнет, и присоединившийся к ней Захария Осборн, потеряв голову, вдруг заявил:

– Я сдамся! Потому что все равно в этом нет моей вины, это вы, доктор, меня заставили…

– Семь, шесть…

Осборн направился к двери, и тут доктор Шеппард выстрелил ему в спину. Аптекарь, пошатнувшись, стал оседать на пол.

Нина как завороженная следила за тем, как мисс Ганнет ринулась к упавшему, а доктор Шеппард, подойдя к лежащему ничком Захарии, заявил, тыча пистолетом в мисс Ганнет:

– Так будет с любым и каждым, кто посмеет предать меня, Фелиция! Даже с тобой!

– Но Джеймс, ты же любишь меня! – простонала в ужасе мисс Ганнет, а Нина сочла избыточным просвещать ее, что доктор Шеппард любит только одного человека: самого себя!

– Пять, четыре…

В лабораторию влетел инспектор Рэглан, держащий, как и доктор Шеппард, в руке пистолет. Мужчины, ощетинившись, уставились друг на друга.