Наталья Александрова - Коварство и свекровь

Наваждение прошло, как только он отвел свои глаза. Лола без сил откинулась на подушку.

— Слушайте меня внимательно, — сказал доктор гораздо мягче и взял ее руку, как будто считая пульс, — с вами ничего страшного не случилось. Никто вас не похищал, и вообще никто не хотел причинить вам вред. Верьте мне, Алина, я знаю вас достаточно близко. Вы в общем не больны, просто в последнее время вы отчего-то стали злоупотреблять наркотиками. Вы очень переживали, что никак не можете родить ребенка, да еще свекровь ваша, конечно, — не та женщина, у которой можно искать поддержки в трудную минуту. Наркотическую зависимость мы сняли, но не нужно вам объяснять, какой это серьезный стресс для организма. Поэтому вы…

— Я сошла с ума? — спросила Лола. — У меня такие ясные, отчетливые галлюцинации.

— Вовсе нет! — доктор отпустил ее руку. — Просто без наркотиков ваше сознание ищет другие способы ухода от действительности. Нужно отдохнуть, тогда у вас появятся силы, чтобы принять окружающий мир таким, как он есть. Вы мне верите? — снова он взглянул на нее своими зовущими глазами.

— Вам — да, — поспешно сказала Лола, — но если бы еще какие-нибудь доказательства…

— Да ради бога! — доктор рассмеялся. — Сказали бы сразу! Ничего нет проще!

Он покопался в ящиках туалетного столика и принес Лоле тоненькую книжечку. Дрожащей рукой Лола развернула паспорт. Буквы прыгали перед глазами.

«Кравчук Алина Сергеевна, — прочитала она, — год рождения одна тысяча девятьсот семьдесят шестой…»

— На фото взгляните, — предложил доктор.

На фотографии была она, Лола. Не такая, как сейчас, а несколько лет назад — как раз, когда меняла паспорт. Лола прекрасно помнила этот снимок, он ей не нравился, но на документах человек всегда выглядит удивительно серьезным, и глаза равнодушные.

— Ну? — весело спросил доктор. — Убедились? Вот и ладненько…

С этими словами он забрал у нее паспорт. Лола не сопротивлялась. Доктор снова говорил что-то о том, что надо много спать, хорошо кушать, двигаться — в общем, набираться сил. После этого он ушел, Лола даже не попрощалась с ним — не было сил шевелить языком. Она могла только думать.

«Такого просто не может быть! Не может быть, чтобы я превратилась в другого человека! Ведь я ощущаю себя Лолой, я все прекрасно помню, мое полное имя — Ольга Чижова, мне двадцать восемь лет, по образованию я — драматическая актриса, но сейчас не работаю в театре. А раньше — играла Офелию и Дездемону, и еще Беатриче из „Много шума из ничего“, и Виолу из „Двенадцатой ночи“. Критики очень хвалили меня в этой роли, и даже сам Пеликанский…»

Лола так ясно увидала блестящую лысину и черные усы Пеликанского, как будто он стоял рядом.

«И я так хорошо вижу свою квартиру, и чудесную розовую спальню, и гостиную, и кухню в сиреневых тонах. Кот Аскольд любит сидеть у батареи, клетка Перришона стоит на холодильнике. И Пу И, мой дорогой песик, как он там без меня? Неужели даже Пу И — плод моего больного воображения?»

Снова без стука открылась дверь и вошла знакомая горничная — плотная, коренастая, с круглым глуповатым лицом.

— Ваш завтрак, Алина Сергеевна! — сказала она вроде бы приветливо, но Лола расслышала в голосе нотки настороженности.

Лола хотела заметить, что для завтрака вроде бы уже поздновато, но ощутила, что ужасно хочет есть. Еще бы — прошли почти сутки с тех пор, как она ела в последний раз.

На подносе стояли тарелка с кашей, стакан апельсинового сока и чашка кофе. Еще лежали два тоста и масло в хрустальной розеточке.

«Как в больнице!» — подумала Лола.

Где свежие круассаны, где булочки с шоколадом, где дразнящий запах кофе? Этот кофе пах чем угодно, только не молотыми кофейными зернами. Лола поморщилась, но тем не менее вежливо поблагодарила горничную.

— Спасибо, Таня!

Та удивленно вскинула глаза, но тут же отвела взгляд и поспешно вышла. Лола решила задобрить горничную, чтобы она дала ей какую-нибудь одежду. Невозможно было видеть на себе эту жуткую ночную сорочку. Или она обшарит всю комнату, но найдет какой-нибудь инструмент, чтобы открыть шкаф.

Лола понюхала кашу и скривилась. Она с детства терпеть не могла геркулес, а уж от манки ее просто трясло. Еще Лола ненавидела гороховое пюре и лук в супе.

От кислого апельсинового сока свело желудок. Лола похрустела пустым тостом, потом решилась все же намазать его маслом. Сливочного масла она не ела уже давно — исключала по мере сил из рациона все жирное, однако голод — не тетка, и можно один раз поступиться принципами. Кофе был едва теплым и по вкусу напоминал помои. Именно такой кофе наливала из огромного бака толстая тетка в несвежем белом халате, когда маленькая Оленька Чижова жила на даче с детским садом. Хуже всего то, что он оказался приторно-сладким. Этого Лола не могла перенести. Утренний кофе должен быть горячий, очень крепкий, со сливками, но без сахара!

«Они все надо мной издеваются, — злилась Лола, — этот глазастый доктор сказал, что нужно хорошо питаться, чтобы восстановить силы, а сами кормят какой-то дрянью!»

Однако есть хотелось все сильнее, тосты не помогли, тогда Лола решилась и, зажмурив глаза, попробовала кашу. Какой-то странный был у нее привкус, впрочем, Лола так давно не ела геркулес, что решила, что так и надо. Хоть не сладкая, уже хорошо!

«Неужели они так кормили меня всегда? — грустно размышляла она. — Вроде бы богатый дом, а на еде экономят. .. а может, это свекровь нарочно пакостит?»

Тут Лола поймала себя на мысли, что впервые употребила слово «свекровь» без мысленных кавычек и ужаснулась. Неужели все так и есть, как утверждал доктор? Неужели все, что с такой любовью вспоминает Лола, есть плод ее больного воображения? И Пу И? И Леня? Леня Маркиз, ее друг и компаньон, человек, с которым они прожили бок о бок почти два года, Леня Маркиз, который заботился о ней и всегда приходил на помощь в трудную минуту! Сколько раз он вытаскивал ее из таких передряг, что страшно вспомнить!

«И где же он сейчас? — зазвучал в ушах высокий голос доктора Эдика. — Что же он не летит тебя спасать? На вертолете, на реактивном самолете, на крыльях любви, наконец?»

«А он не знает, — сообразила Лола, — кто ему сказал, что я в опасности? Он послал меня по делу, на рынок, познакомиться с Оксаной Воробьевой, и больше меня не видел. Прошла ночь, он наверно забеспокоился, но не знает, где меня искать… Нужно что-то делать, как-то предупредить его…»

Внезапно голова у Лолы отяжелела и упала на грудь. Глаза закрылись, спутанные волосы упали на лицо. Перед мысленным взором поплыли какие-то картины — лошади, сказочные замки, горные перевалы..: Поднос выпал из рук и с грохотом свалился на пол. Это разбудило Лолу, она пошевелилась и приоткрыла глаза.