Наталья Александрова - Коварство и свекровь

— И долго мне там? — с тоской спросил Юрка.

— Пока пять тысяч баксов не заработаешь, — усмехнулась Вера.

— Ну, платить-то, конечно, много не смогу, — ввернул Василий, — но кормежка зато отличная, все свое, натуральное, никакой химии! А если надумаешь спереть чего или филонить станешь, то у меня разговор короткий: головой в кучу навоза — и стоишь, ногами болтаешь! Так что заранее предупреждаю и не советую!

На том и простились.

В этот раз пробуждение было тяжелым. Не открывая глаз, Лола прислушивалась к себе и звукам в комнате. В комнате было тихо. Не скрипели ничьи шаги, не пели птицы за окном, не слышалось ни гудков машин, ни людских голосов. Самой же Лоле было плохо. Болела голова, и глаза не хотели открываться, тело ломило, шея затекла от неудобного положения. Лола застонала и села, опершись на подушку. Потом с трудом разлепила глаза.

В комнате было еще и темно. Лола посидела немного, привыкая, и наконец стала различать в темноте очертания мебели. Судя по всему, она находилась все в той же совершенно чужой комнате, все на той же осточертевшей кровати. В голове у нее всплыло прошлое пробуждение, явление свекрови в шляпке, беседа со странным доктором с зовущими глазами.

«Этот паразит меня загипнотизировал! — сообразила Лола. — Ну надо же!»

Однако, подумав, она вспомнила, что после беседы приходила еще горничная, принесла завтрак. И Лола съела кашу. Вот отчего ей показалось, что у каши непонятный привкус! Они добавили туда снотворное. Или наркотик.

Лола отчетливо почувствовала, как со дна души поднимается мутная волна сильнейшей злобы. За что они с ней так поступают? Что она им сделала?

«Наверное, это конец, — обреченно подумала она, — эта „свекровь“ задалась целью меня извести. Она меня ненавидит, это даже доктор признает. Они будут кормить меня наркотиками, а потом отравят насмерть. Или выбросят из окна…»

Стало ужасно жалко свою молодую жизнь. Раньше все было так прекрасно — Леня, звери. А она не ценила, вечно ворчала на всех и говорила гадости Леньке. Что имеем, не храним… Неужели вся та жизнь — всего лишь плод ее больного воображения? Не может быть, ведь Лола так ясно помнит все детали — какого цвета зимний комбинезон у Пу И, как шипит кот Аскольд, когда ему ненароком наступают на хвост, как Леня забавно морщит лоб, когда работает за компьютером. Какие у него сильные руки, как он балует Лолу, когда в хорошем настроении, и даже иногда приносит кофе в постель. И гуляет с Пу И…

«Где вы, мальчики?» — мысленно простонала Лола.

Что-то они все сейчас поделывают? Ведь если Лола не ошибается, если снотворное и гипноз еще не полностью лишили ее рассудка, прошло уже больше суток с тех пор, как она рассталась со своими домочадцами. Леня, конечно, очень волнуется, он понятия не имеет, куда она подевалась. Леня мечется и, пожалуй, обзванивает все больницы, морги и отделения милиции. А Пу И грустно сидит на подоконнике и смотрит на улицу, не идет ли Лола, его любимая хозяйка… А ее все нет и нет, так что песик совершенно пал духом…

В этом месте у Лолы на глаза навернулись слезы, так стало жалко Пу И. И себя тоже жалко.

Но ведь у нее есть телефон той самой квартиры, где они все живут! Она отлично помнит все семь цифр — сначала 520, а потом 1984, как у Оруэлла! Нужно просто позвонить по этому телефону и сказать Лене, чтобы приезжал и немедленно забрал ее отсюда! Он обязательно что-нибудь придумает!

Но как это сделать? Как позвонить, чтобы никто об этом не знал? Потому что если она попросит у доктора телефон, то он ей, конечно, не откажет. Но окажется, что такого номера вообще не существует. Или он есть, но в квартире живут совершенно не те люди, которые знать не знают никакую Лолу! Вот, показал же доктор Лоле ее паспорт, где черным по белому написано, что она — Алина Сергеевна Кравчук! Но Лола все равно в это ни за что не поверит. Такого не может быть, потому что не может быть никогда! Здесь все чужое — и комната, и муж, и эти отвратительные занавески с золотыми бомбошками! И еда тоже отвратительная, да еще и отравлена.

Ладно, не будем думать о неприятном, лучше сосредоточиться на главном — как позвонить Лене.

Лола осторожно встала с кровати. Комната немного покружилась, как детская карусель, и наконец успокоилась. Лола прокралась в ванную и умылась холодной водой. Заодно и напилась, махнув рукой на тяжелые металлы и микробов. Стало значительно легче. Платяной шкаф был прочно заперт, даже бельевое отделение. Лола потихоньку зверела. Эти злодеи все делают нарочно. Горничная лебезит, завтрак в постель подает, а «свекровь» подсыпает в кашу снотворное. Дают только белье, чтобы Лола не удрала. И вообще, в ночной рубашке днем находиться очень унизительно. Лола осторожно подергала ручки шкафа и убедилась, что сделано на совесть, просто так не откроешь. Тут подошла бы Ленина замечательная отмычка или на худой конец топор Родиона Раскольникова. Хотя… проще старуху-«свекровь» этим топором зарубить, чем дубовый шкаф открыть!

Лола пнула ногой дверцу, но только отбила палец.

«Все! — сказала она себе. — Вот теперь — все! Они сделали большую ошибку, когда связались со мной! Они думают, что я — Люся Савушкина, глупенькая владелица разболтанной „пятерки“. Больше они про меня ничего не знают, и это хорошо. Но жизнь и сотрудничество с Маркизом многому меня научили. Я побывала в таких переделках, что им и не снились! Кто едва не погиб от пули наемного убийцы? Кого бросили умирать от голода в руинах старого имения? Кому пришлось карабкаться по обледенелому карнизу в туфельках на шпильках и вечернем платье, в то время как на улице стоял трескучий мороз? Кого едва не утопили в мрачном подвале вместе с крысами?»

Тут Лола поежилась, воспоминание было свежим. Но она взяла себя в руки и решила действовать.

Когда в коридоре послышались приближающиеся шаги, она затаилась возле двери, держа в руке стул.

Вошла все та же горничная Татьяна, держа в руках поднос с едой. Перехватив поднос, чтобы закрыть дверь, она отвернулась, и в это самое время Лола изо всех сил огрела ее по голове стулом. Охнув, горничная осела на пол. Лола успела подхватить поднос, чтобы не загремел, падая. Она плотно закрыла дверь и заметалась по спальне. Нужна была прочная веревка, и Лола сорвала шторы и вытащила золотой шнур с бомбошками, которым туго связала горничной руки за спиной, да еще обмотала бабу вокруг туловища, как кусок копченого мяса. Потом Лола, отдуваясь, подтащила ее к кровати и поставила на колени, после чего облила холодной водой. Та захлебнулась и открыла глаза. Глаза эти остановились на Лоле и округлились от ужаса.

— Вижу, что все поняла, — Лола ловко заткнула рот горничной салфеткой, — тогда поговорим. Если не будешь орать, я вытащу кляп. Ну, не будешь?