Дарья Донцова - Мокрое дело водяного

Петрова давно привыкла к причудам своих клиентов, на ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Хорошо.

– Все вопросы по поводу консервации здания… – начал Мухин.

– Их нет, – остановила его Майя, – я найму людей, которые будут следить за поместьем. Сделаю все, что надо. Потом пришлю Ольге Гавриловне отчет и контакт нового управляющего.

– Ты мерзавец, – закричала Елена, – сволочь! Гад! Я из тебя вытрясу деньги на дочь!

Она зарыдала, кинулась к двери и исчезла за ней. Спустя некоторое время мы остались в тесном кругу.

– Мама, иди в машину, – велел Федор, – я сейчас тебя догоню.

Пожилая дама ушла.

– Ольга Гавриловна хотела убрать из дома Елену, – мрачно произнес Федор, – торт с антидепрессантами был предназначен ей. То, что его съест Светлана, маме и в голову не могло прийти.

– Угу, – протянул Сеня, – угу.

– Спасибо, что помогли разобраться, – сказал хозяин поместья. – Спасибо, что благодаря всему произошедшему я наконец-то вспомнил, какая женщина главная в моей жизни. Мама заболела. Она ни в чем не виновата. Точка. Светлана навряд ли поправится, но если все же ей станет лучше, то, увы, жить жене предстоит в специально оборудованном помещении. И вообще в том, что случилось, виноват мой отец. Ему не стоило заводить любовницу, подавать мне дурной пример. Хотя в моем случае это скорее двоеженство. Но сейчас конец всему. Мы с мамой на время улетим в Испанию, Нина и Екатерина отправятся в США, я оплачу сразу все годы обучения в интернате. Елену отселю. А там… Жизнь продолжается. Сейчас надо срочно купить бенгальских котят.

Федор подошел к Дегтяреву.

– Мне ведь не стоит просить вас забыть все, что узнали? Вы уже забыли, да?

Дегтярев, Сеня и Кузя слаженно кивнули.

– Нет, – сказала я.

Мухин повернулся ко мне.

– Не понял.

– Я не собираюсь никому ничего сообщать, – произнесла я, – но есть на тропинке корень, о который я споткнулась. Да, Ольга Гавриловна решила избавиться от Елены. Твою законную жену она не хотела трогать. Нине с Катей вредить не собиралась. Старшая Мухина поставила настоящий спектакль, назначила преступника – Георгия. У Ольги Гавриловны определенно есть талант, ей бы детективы писать.

– Еще не вечер, – перебил меня Федор, – хватит говорить то, что мы и так знаем.

– Выслушай меня, – попросила я, – не перебивай.

– Ладно, – неохотно согласился Мухин, – говори.

Когда я завершила свое выступление, полковник, Кузя и Семен не произнесли ни слова. Федор тоже молчал.

– Твое решение? – спросила я. – Хочешь знать всю правду или ну ее на фиг?

– О’кей, – кивнул Мухин, – сделаю, как ты предлагаешь.

– Уже полночь, – пробурчал толстяк.

– Самое время для бесед, – ответила я.

– Так в комнате пусто, – протянул Федор, – в твоих предположениях есть резон. Но это лишь предположения…

– Фуу, – донеслось из ноутбука, – у нас получилось.

– Тсс, – сказал другой девичий голос.

– Мы одни, – возразил первый.

– Это Нина! – воскликнула я. – Они с Катей разговаривают!

– Да тут никого, кроме нас, нет, – согласилась Екатерина, – но лучше проверить окна.

– Они закрыты, не дрожи, – велела Нина.

– Может, горничная проветривала и не захлопнула плотно раму, – не сдалась Катя.

Послышались шаги, шорох.

– Все ок, – сказала Нина, – мы победили. Я молодец. Чего молчишь?

– Я тоже неплохо выступила, – обиженно ответила сестра, – кто узнал, что у бабки есть игрушка, которой старуха все выбалтывает?

– Ты, – признала Нина.

– Кто ее спер?

– Ты.

– Кто потом догадался урода в комод запихнуть к ее сраным конфетам?

– Ты.

– Если бы мы не прослушали старухины рассказы, то…

– Не узнать бы нам никогда про то, что ведьма решит мою мамашку отравить, – засмеялась Нина. – Да! Ты умница, но и я не дерьмо на дороге. Кто подсказал усесться на скамейке под открытым окном комнаты Дашки-дуры и разосраться там?

– Ты, – ответила Катя.

– Кто ваще весь сценарий написал, что кому брехать, когда нам драться, когда плакать, а?

– Ты.

Послышался шорох, потом Нина продолжила:

– Катюня, поодиночке у нас бы ни … не вышло. Не видать бы нам Америки. Теперь же мы туда улетаем. Ты узнала про Сократа, я придумала пьесу, вместе мы главные роли исполнили; Катя ненавидит Нину, Нина исходится от зависти к Кате! Ха!

– Никто из дураков не знает, как мы друг друга любим, – сказала Екатерина, – у нас никого нет, кроме нас самих. Папашка и мамашки, любители групповухи, только о себе и думали.

– И получили, что заслужили! – заорала Нина. – Ленку в город выгнали. Светка в больнице, хотя, может, поправится.

– Навряд ли, – возразила Катя, – отец вчера с врачом гудел, потом бабке объяснил: «Наилучший итог: ваша жена сидит в инвалидной коляске, разум у нее будет, как у младенца». Отец с ней не разведется, просто другую бабу заведет. Ленка от него будет деньги получать.

– Елена мне чужая, – хмыкнула Нина, – как тебе Светлана. Они нами не занимались. У нас была гувернантка! Мамашки только орали на нас. Ты помнишь, как они с нами гулять ходили? В цирк водили? Жалели? Спрашивали: как дела?

– Не было такого, – отрезала Катя.

– Все считают, что надо любить мамулю, – засмеялась Нина, – поэтому в моем сценарии много такого текста. «Обожаю мамочку!» Ха! Пошли они на …! Катюнь! Вопросец! Тебе хрень одна в голову влетела. Пряжку от инвалидского корсета бабки за фигом ты под кровать Светки кинула, когда бутылку с водой принесла? За каким … тебе в голову пришло это сделать?

– Ну, – пробормотала Екатерина, – это улика! Ее найдут, поймут, что старуха в спальне шарилась!

Раздался стук.

– Кать, – захихикала Нина, – ваще, …! За… бабка в комнате! Воду ты приперла! Разозлилась на Ленку, которая бутыль якобы себе взяла! Под кроватью должна была какая-то твоя вещь лежать! Не старухина.

– Ммм, – протянула вторая девочка, – че-то я тупанула.

– В следующий раз, если еще че придумаешь, без меня не креативь, – велела Нина, – не переживай. Про пряжку никто не вспомнил, небось решили, что бабка ходит к Светке, когда той нет, и все разглядывает. Папашкиного дружка, жирдяя, из полиции за глупость турнули! Вот уверена, что он так и подумал. Они все лохи. Че никто не удивился: почему бабка Ленке бутылку минералки, как у Светки, приперла?

– Точно! – засмеялась Катя. – А правда, почему? Че-то я сама не догоняю.

– Катюх! А я сообразила, почему она так поступила! Как слесарю палец поранить, а? Нужна жестяная крышка! Старуха себя умнее всех считает, а сама дура инфернальная! Про блистеры не подумала. Про то, что полицейские, если Ленка копыта отбросит, удивятся: чего это младшая сестра взяла воду, которую только старшая пьет?

– Нинуль! Ты гений! – воскликнула Катя. – Бабка правда коза тупая. Каждый вечер сообщала своему Сократу, что она сделает на дне рождения папы. А ты бегала и слушала.