Татьяна Луганцева - Как не слететь с катушек

– И Мартина ты не пригласила, – не отставала Долгова. – А должна была. Или он здесь? Наблюдает за этим дешёвым спектаклем из-за забора?

– Никто ни за кем не наблюдает! – вскочила со своего места Ася. – Что же ты натворила! Мы все тебя с открытым сердцем приняли, а ты такой гадиной оказалась. Это надо же придумать: убить родную дочь, которую сама же толкнула на панель.

– Не судите, да не судимы будете, – вздохнула Долгова. – Других судить легко, а себя трудно. Вот скажи мне, – повернулась она к Яне, – как ты догадалась, что я тебе подарю вещь из криминального сундучка?

– Да ничего я не гадала, – отмахнулась Яна. – Стечение обстоятельств, но я оказалась права, предчувствие меня не обмануло.

– Ну, а как ты представляешь свою совместную жизнь с человеком, мать которого закатала в тюрягу?

Яна удивлённо посмотрела на Долгову.

– Какую «мать»? Это ты – мать? Вот Стефания Сергеевна – настоящая родная мама. А ты, прости господи, выродок какой-то. «Не та мать, что родила, а та, что воспитала». Знаешь такую пословицу? Очень подходит к этому случаю.

– Будь ты проклята! – вскрикнула Долгова и испепелила Яну презрительным взглядом. – Ненавижу тебя! Ну, погоди, я ещё доберусь до тебя… – И она двинулась на Яну с кулаками, но Лебедев преградил ей путь.

– Хватит спектакль разыгрывать, – устало сказал он. – Мадам, концерт закончен. – И поднёс к губам мобильный телефон: – Уведите арестованную.

От калитки отделились две мужские фигуры, подхватили отбивающуюся Долгову под мышки, и повели к служебному автомобилю.

Яна устало опустилась на стул.

– Ну и что мне дальше делать? – спросила она у друзей. – Поймёт ли меня Мартин?

– Конечно, поймёт! – воскликнула Ася и обняла подругу за плечи. – Ведь он любит тебя и свою маму Стефанию Сергеевну! Он эту Долгову забудет как страшный сон, поверь мне.

– Я не знаю… Не кончится это всё добром, – нервно переживала Яна.

И ведь она как в воду глядела.

Яна решила окончательно поставить все точки над «i» в своих отношениях с Мартином и в тот же день заказала билет на самолёт. Она собралась в Питер. Яна не стала покупать билет на «Сапсан», потому что сидеть в поезде почти четыре часа было выше ее сил. Самолёт показался ей предпочтительней. Она надела тёмно-вишнёвое платье до колен, заплела роскошные волосы в длинную косу и нашла в шкафу туфли на средних каблучках, годящихся для длительных поездок.

Аэропорт «Пулково» встретил Яну лёгким дождичком, но она быстро нашла такси и через полчаса звонила в дверь Мартина.

Щёлкнул замок, и на пороге появилась удивлённая Стефания Сергеевна.

– Яночка? Ты, как всегда, сюрпризом. Очень рада. Проходи, дорогая, – пригласила она незваную гостью.

Яна вошла в знакомую гостиную с многогранным эркером, украшенным роскошной лепниной и с высоким богато декорированным потолком. В комнате был замечательный камин, но Яна не замечала, чтобы его когда-нибудь топили.

– Чаю? Я недавно печенье испекла, – предложила радушная хозяйка.

– Спасибо, Стефания Сергеевна, – опустилась на старинный кожаный диван Яна. – Я Мартина подожду. Он скоро будет?

– Да он дома, – ответила хозяйка. – Прилёг на полчасика. Устал очень. Скоро проснётся. Да вот и он… – повернулась она на звук шагов сына.

В комнату вошёл заспанный Мартин в чёрных спортивных брюках и белой футболке. Увидев Яну, Мартин очень удивился.

– Ого! Да у нас гостья! – воскликнул он. – Прошу прощения, что я в таком виде – только что проснулся. Рад тебя видеть.

– Я попрощаться, – сказала Яна. – Неудобно как-то после стольких лет знакомства делать это по телефону.

Стефания Сергеевна бессильно опустилась на стул.

– Великий боже! – охнула она и взялась за сердце. – Ты не простила ему дурацкие снимки!

– Какие снимки? – не понял Мартин и подошёл к матери. – Я что-то не знаю?

– Одну минуточку… – сказала та, выходя из комнаты. – Сейчас принесу. У меня осталась одна фотография…

Через минуту она передала сыну знакомый снимок, на котором он резвился в джакузи с барышней.

Мартин взял снимок и скользнул по нему взглядом.

– Я что-то должен объяснить? – спросил он, и глаза его полыхнули гневом. – Что тут неясного?

– А что ясного? – парировала Яна. – Что это за девица? Объясни.

– У нас с ней ничего общего. Я даже не знаю, как её зовут. Случайный снимок. Полная ерунда.

– Ерунда? – вскинулась Яна, – А вот я так не думаю!

– Ты хочешь, чтобы я отчитывался перед тобой? Этого не будет никогда! Или мы доверяем друг другу, или разойдёмся, как в море корабли. Прости, но я по-другому не могу.

Яна побледнела, как мел, но выдержала удар.

Стефания Сергеевна попыталась разрядить обстановку:

– Яночка, Мартин, да плюньте вы на эти фотки. Ясно же, как божий день, что кто-то хотел вас поссорить. И что характерно – своего добился! Вот вы уже надулись друг на друга. Вы взрослые люди, не сто́ит горячиться. Яночка, Мартину не в чем оправдываться перед тобой – он весь как на ладони, честное слово. Не надо настаивать на каких-то дурацких оправданиях, этим ты его унижаешь.

Яна посмотрела на Стефанию Сергеевну.

– Да, вы правы, – сказала она. – Снимок – это пустое. Выбросили и забыли. Я приехала совсем за другим. Даже не знаю, как и сказать… – замялась она.

– Приехала, так говори, – подбодрила её Стефания Сергеевна.

– Дело в том, что речь пойдёт о гражданке Долговой…

Стефания Сергеевна схватилась за сердце и обвалилась на стул. Лицо её стало тусклым, как полотно.

– Мама, тебе плохо? – бросился к ней Мартин. – Я сейчас воды принесу… – И он вылетел из комнаты.

– Яна, зачем… – прошелестела Стефания Сергеевна.

– Долгову арестовали, – ответила Яна. – За убийство. Мартин должен быть в курсе. Его может вызвать следователь, и это будет для него настоящим ударом.

– Я понимаю, – вздохнула Стефания Сергеевна. – Когда-нибудь это должно было случиться.

Она выпила стакан воды, который подал ей заботливый сын, и посмотрела ему в глаза.

– Послушай, – сказала она тихо. – Яна должна сообщить тебе что-то очень важное. Сядь и, пожалуйста, оставайся спокойным.

Яна рассказала Вейкиным всё, что знала о Долговой, закончив историю об этой женщине рассказом о её аресте и возможности вызова к следователю.

Стефания Сергеевна застыла на своём стуле, как каменное изваяние на заброшенной могиле.

Мартин был потрясён. Но держал себя в руках.

– Ты всё знала, но молчала? – спросил он у матери.

Та разомкнула побелевшие губы:

– А что бы ты сделал на моём месте?

– Я бы… Я взрослый человек и разрулил бы эту ситуацию согласно правовым нормам. А ты столько лет платила этой гидре значительные суммы, пытаясь оградить меня от тяжёлой правды. Но вышло только хуже, мама, ты понимаешь?