Александр Охотин - Айболит в законе

— Нет. Чтобы раздавить Артёма, — устало ответил я. Может, в самом деле бросить всё, мелькнуло вдруг в голове. И пусть Горенец делает, что хочет, но уже без меня.

— Это как? — удивился он.

— Если ты ещё веришь мне — тогда увидишь. Если нет — значит, иди к чёрту и не доставай меня глупыми расспросами, — я развернулся и пошёл к джипу. Где-то там я видел сигареты.

— Ну, допустим, верю, — запыхтел под ухом Горенец.

— Без «допустим», — холодно попросил я.

— Ну и зануда ты! Хорошо, верю!

— Тогда пусть грузовик едет к предприятию Артёма. А мы с тобой — следом, — сказал я, закуривая. Сладковатый вкус хорошего табака немного улучшил настроение. — Кстати, ты бы перестал изображать из себя тугодума. У нас в запасе осталось, — я бросил взгляд на часы, — от силы три минуты. Надо убираться.

— Чёрт с тобой! — выругался Горенец и побежал к грузовику.

Вскоре наша колонна, пробуксовывая и увязая в снегу, медленно двинулась по пустынным улицам. Обезумевший ветер метался вокруг, на глазах выравнивая пробитую колею. Впереди замаячили бетонные стены. Грузовик, подъехав к воротам базы, принялся сигналить. Навстречу ему выползла человеческая фигура. После недолгих переговоров машина въехала на базу, скрывшись в проёме распахнувшихся ворот.

— Вот и всё, — вздохнул Олег. — Рад, небось? Настоял на своём.

— Плевать мне на этот героин, — честно ответил я. — А заодно на Артёма, Казбека и Богданова вместе с ними. Я другому радуюсь.

— Чему? — удивился он.

— Тому, что мы с тобой ещё остаёмся друзьями. Настоящими, раз ты доверился мне.

— Да ладно, Сань, чего там, — смутился он. — Ты извини, я погорячился на рынке. Эх, может, всё-таки надо было сжечь героин вместе с грузовиком? И никаких хлопот.

— Всё ещё впереди, — пообещал я. — Ты куда сейчас?

— Домой, куда ещё, — хмыкнул он. — А ты? Опять в подполье уйти собираешься?

Я внимательно посмотрел на ухмыляющуюся физиономию Олега и сказал:

— Когда я замечаю такое вот ехидное выражение на твоей физиономии, как сейчас, то начинаю здорово сожалеть, что не добил тебя тогда, в Чечне. Тащил на себе, дурак, и не знал, какую змею пригрел.

— Да ну? — не поверил он. — Как же ты мог меня бросить? Ты же врач?

— На типов вроде тебя принципы гуманности не распространяются, — отрезал я.

— Хватит заливать. Ещё как распространяются. Так тебя домой везти, или куда? Может, ты пешочком пойдёшь, чтобы не выдать мне ненароком своё тайное убежище?

— Вези меня, извозчик, на Арбат, — процитировал я. — Я домой, Олег, как и ты.

— Наконец-то, определился, — он принялся разворачиваться. — Я уж думал, ты до утра будешь резину тянуть.

— Крути баранку, — посоветовал я.

Некоторое время мы ехали молча, а потом Олег неожиданно спросил:

— Как у вас с Наташей? Наладилось?

— А что? — насторожился я.

— Да так просто. Хотя, Саша, если честно, я думаю…

— Договаривай, раз начал.

— Мне кажется, никуда ты от неё не денешься, — он оскалил в улыбке белые зубы. — Кстати, Калач действительно её крёстный. Они с Богданом когда-то вместе начинали в боксе, а потом разошлись пути-дороги…

— Да прах с ним, с Калачом, — пробормотал я сквозь дрёму. Веки налились свинцом и грозили закрыться прямо сейчас и надолго. — Ты быстрее ехать не можешь? Плетешься, как беременная черепаха.

— Как умею, — обиделся Горенец. — Не нравится, садись сам за руль. Посмотрим, как это у тебя получится. На улице пурга, а он…

Горенец ещё что-то ворчал в мой адрес, но я уже неудержимо проваливался в сон, как в бездну, и голос его, затихая, звучал всё глуше и глуше.

Ранним утром я, не выспавшийся и злой, сидел в пустом баре «Мельницы», пялясь в телевизор и прихлёбывая крепкий кофе. Дым от сигареты, периодически попадая в глаза, заставлял меня мигать и морщиться, но оторвать от экрана не мог. Там Костя Кузьмин бодро живописал последние городские новости. Обрушившийся на город снегопад, утихший к утру, был далеко не главной темой его репортажа. Гораздо больше Костино внимание привлекло ночное нападение на оптовый рынок. Он делал умное лицо, излагая свои версии происшедшего, но о причинах сказать ничего так и не смог. Белозубо улыбнувшись и пообещав провести собственное журналистское расследование, он исчез с экрана. Его место занял угрюмый мужик в полковничьих погонах и принялся бубнить, что выходкам распоясавшегося криминала будет немедленно положен конец, тем более, что, проводя операцию по задержанию бандитов, — я выпучил глаза и поперхнулся, — уже погиб один сотрудник милиции. Вот, значит, как называется охрана складов с героином, подумал я. А мужик в телевизоре продолжал бестолково пережёвывать казённые фразы, путаясь в междометиях. Но, в отличие от Кости, полковник больше упирал почему-то на погодный фактор. Лишь метель, вещал он, тоскливо глядя в камеру, помешала захватить преступников на месте. Но от правосудия им не скрыться, родной город может спать спокойно. При этом у него было такое лицо, что я понял: он и метель привлёк бы сейчас в качестве обвиняемого, не уйди она вовремя на север.

— Новости смотришь? — спросил приземлившийся рядом Горенец. — Привет.

— Привет, — отозвался я. — Да, пытаюсь быть в курсе событий. Только вот не пойму, сколько всё-таки трупов после себя оставили ночные разборщики? По всему выходит, что один, на складе.

— Ты прав, про кавказцев никто и словом не обмолвился. В кафе их было шестеро. Когда услышали взрывы на складе, кинулись на улицу. Там и остались, — он принялся помешивать кофе, принесённый барменом. — Про пожар в шашлычной тоже пока ни слова.

— Странно, — сказал я. — Получается одно из двух: либо Артём приказал не голосить из-за убитых кавказцев, потому что сам собирается заняться их отстрелом и не хочет привлекать к этому лишнего внимания; либо наши органы что-то задумали.

— Что ты, — усомнился он, — думающих ментов в природе не бывает. Им это уставом запрещено, точно тебе говорю. Так что, скорее всего, так решил Артём.

— Надо бы Казбеку позвонить, соболезнования выразить. Друг всё-таки, — усмехнулся я, набирая номер. — Алло, здравствуй, дорогой. Как жизнь, как дела?

В ответ я услышал скрежетание зубов и требование немедленно приехать.

— Да-да, я в курсе твоих бед, дружище, — сочувственно покивал я. — Говорят, парней твоих уложили сегодня ночью. Что?! Товар пропал?! Да что ты!

— Всех резать буду, как баранов, — зловеще орал в трубку Казбек. — Товара нет, Магомада нет, людей моих перебили — кто за это ответит, а?!

— Ну, уж не я, во всяком случае. Сам только сейчас узнал о происшедшем и сразу принялся тебе названивать.

— Знаю, что не ты, — проскрежетал он. — Но кто тогда? Только не говори мне снова, что Артём. Не надо, да?