Дарья Донцова - Темные предки светлой детки [litres]

Потом он отвез нас с Танюшей в большую квартиру с красивой обстановкой. Там было все для жизни. Посуда, постельное белье, стиральная машина, даже мыло с шампунем. Дом в хорошем районе, неподалеку школа, детский сад. Пять комнат, два балкона, широких, застекленных, просто террасы. Аристов велел мне осмотреться и сказал:

– Оставлю тебя здесь на сутки, потом приду. Еда в холодильнике.

Я вечером легла в кровать и подумала: «Вот бы мне такое жилье. Свое. С одной стороны, я понимаю, что Сталина умерла и не вернется. А с другой – мне было неспокойно. Вдруг пройдет время и Маратова объявится? Нет у меня своего угла, а так хочется его заиметь».

Петр Робертович возвратился на следующий день вечером и спросил:

– Ну как? Подходит?

Я не поняла.

– Что? Кому?

Он меня по голове погладил.

– Хоромы понравились? Берем?

Я опешила и повторила:

– Берем? Кого?

Петр засмеялся.

– Квартира твоя. Вот ключи. Попрошу тебя две недели посидеть тут, никуда не выходить. Еду привозить буду. Танюша вместо прогулок поспит на балконе.

Я опешила от этого предложения, но четырнадцать суток не высовывалась наружу. Потом Петр вручил мне паспорт, свидетельство о рождении ребенка и другие документы. Он положил их на стол и сказал:

– Лена Рыбина из деревни Дворянкино…

Я онемела, Аристов продолжал:

– Ну, ну, отомри. Неужели ты думала, что я не проверил тебя со всех сторон? Право, это смешно и наивно. Конечно, я навел справки о девочке, которая мне сразу понравилась.

– Но… почему… – забормотала я.

– Раньше я не сказал тебе, что знаю всю правду? – улыбнулся мой лучший друг. – Не хотел тебя смущать. Зачем? Но сейчас настало время для откровенной беседы. Когда-то ты похоронила Лену Рыбину и превратилась в Сталину Маратову. Человеку трудно надеть на себя новую личность, кое-кто в именах путается. Но я в тебе уверен. Ты ни разу не оговорилась, не выдала себя, ты талантливый разведчик-нелегал, стала Сталиной. Кстати, мне безразлично, кто ты: Рыбина, Маратова. Мне важна и нужна ты. Имя ерунда. Тебе теперь предстоит новая трансформация. Отныне ты станешь Ксенией Федоровной Бузурукинской, дочку твою будут звать Елена Петровна. Ее отец, Петр Олегович Волков, погиб, вот все бумаги. Брак у вас был гражданский, зарегистрировать отношения вы не успели. Он на свою фамилию дочку записал. Изучи содержимое папки, там разные бумаги, в их числе документы на квартиру. Она без долгов, коммуналка оплачена до зимы.

Я его слушала и ушам своим не верила. Когда Петр Робертович договорил, я воскликнула:

– Как у тебя все так здорово получилось?

Откровенного ответа я не ожидала. Петр всегда, если я, по его мнению, задавала излишне много вопросов, отшучивался: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Да и не вопрос я тогда задала, восхищение так выражала. Но Аристов отреагировал не так, как обычно.

– Ты уже взрослая, пора нам поговорить.

И рассказал, что он с друзьями выручает тех, кто попал в беду. Они создали кооперацию. Слово это потом почти ушло из обихода, а в советские годы его часто произносили. Он привел мне в пример такой случай. Недавно в семье уважаемого советского чиновника произошла трагедия. Из окна квартиры выпал его четырнадцатилетний сын. Мальчик разбился насмерть. Но на этом несчастья не закончились. Спустя некоторое время после похорон подростка случилось новое горе. От тяжелой болезни умерла старшая дочь, которой недавно исполнилось двадцать. Правда ужасно?

Я кивнула, а Петр продолжил:

– На самом деле в этой версии не все правда. Сестра и брат активно конфликтовали, скандалы у них доходили до драки. Заводилой всегда была сестра. Мальчик родился, когда ей исполнилось шесть лет, новорожденному мать и отец уделяли больше внимания. Девочка заревновала, возненавидела брата, отношения с возрастом становились только хуже. И в конце концов, когда брат решил тайком покурить на балконе, добрая сестричка подкралась сзади и столкнула его вниз. Студентка решила, что все подумают, будто брат сам упал. Но правда выяснилась быстро. Отец бросился за помощью к Петру Робертовичу. Тот уладил дело. Как? Пареньку поставили диагноз: аневризма головного мозга, о котором якобы никто не подозревал: ни он сам, ни родители. Старшеклассник решил тайком покурить на балконе, аневризма лопнула. Паренек потерял равновесие и свалился во двор. Но он бы и без падения умер. Разодранный в клочья сосуд головного мозга всегда приводит к смерти. Родители были в шоке, а сестра, которая обожала брата, угодила в больницу, где умерла тоже от аневризмы. У близких родственников часто заболевания одинаковые. Девушку тоже похоронили. Но на самом деле она жива, вот только отец и мать не желают видеть убийцу своего сына. Отдать дочь в руки правосудия они не могли, отправить родное дитя, пусть и порочное, на зону, где над ним будут издеваться, родители не могли. Преступнице предложили выбор: или она получает новый паспорт, некоторую сумму денег, жилье в другом городе, уезжает из Москвы навсегда и более никогда не обращается к родителям, или зона… Убийца согласилась на первый вариант.

Я была потрясена этой историей. Стала задавать вопросы, Петр пояснил:

– Ты станешь членом моей команды. Есть люди, которым надо умереть и воскреснуть. Со временем я все тебе разъясню.

Я начала карьеру с должности уборщицы. Приходила в квартиру, где не было людей, приводила ее в порядок. Иногда оттирала пятна крови. Платили мне очень щедро. Официально я состояла на службе в поликлинике, работала медсестрой. Потом мне стали давать серьезные поручения. На момент смерти Петра Робертовича я являлась его правой рукой, владела всей информацией. Если кратко, то схема такова. В интернате в Юрасове живут одинокие инвалиды разного возраста. Они физически более-менее крепкие, но с головой беда. Одни с синдромом Дауна, другие стали плохо соображать вследствие разных болезней. Эти убогие никому не нужны. Они умирают, а их паспорта передают людям, которые совершили преступления, жить им под своим именем было нельзя. Понятно, что бесплатно никто такими делами заниматься не станет. Процесс сложный. Преступник должен умереть и воскреснуть с чужими документами. Для этого необходимо выполнить массу технической работы, наиболее легкая – найти «ожившему» жилье. Поскольку к нам обращались только весьма обеспеченные родственники тех, кому нужно было сменить старую жизнь на новую, то деньги находились и на квартиру, и на все остальное. Мучила ли меня совесть? Я же понимала, что тех, в Юрасове, убивают. Нет. Совесть моя молчала. Я радовалась, что могу обеспечить Леночке безбедную жизнь, у моей дочери не было родителей-алкоголиков, финансовых проблем, убогого жилья. Я обеспечила ей все. Я любила дочь, а она меня. Но потом произошло событие, которое опять перевернуло мою жизнь.