Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление! [СИ]

Глядя на спускающиеся к полуподвальному помещению ступеньки, Глебов и Покровский переглянулись и зябко поежились.

— Стремно здесь, — нервно заметил Гоша. — Давай я лучше посторожу машину.

— С машиной ничего не случится, здесь на километр нет живых людей. — Глебов легонько подтолкнул друга к ступенькам. — Пойдем, он сказал, что ждет нас двоих.

— Но…

Резкий, хриплый «карр» вороны заставил обоих вздрогнуть, и, не сговариваясь, друзья одновременно ломанулись к лестнице.

Железная дверь с надписью белой краской «морг» была незаперта. Сразу за ней вдаль убегал узкий, с низким потолком коридорчик, в конце которого маячило пятно света. От входа влево и вправо тянулась еще пара коридоров — погруженных в полнейший мрак. Над входом, едва разгоняя тьму, мерцая, светила тусклая лампа.

Послышался электрический треск, и лампа погасла. В абсолютно тьме парни слышали лишь свое дыхание, да звук падающих вдали капель.

Снова раздался треск, и лампа загорелась, выхватив из тьмы стоящего на полусогнутых Глебова и прячущегося за его спиной Покровского.

— Ну и местечко, — нервно прошептал Гоша.

Набрав в легкие побольше воздуха, Глебов крикнул:

— Антон!

— Антон-Антон-Антон… — разнеслось гулкое эхо, и когда оно стихло, в коридорах вновь воцарилась тишина.

— Иди вперед, — шепотом велел Глебов.

— А почему? — также шепотом Покровский Гоша.

— Я буду прикрывать.

— А почему ты говоришь шепотом?

Из тьмы коридора сбоку зазвучали тяжелые шаги, послышалось звяканье металлических цепей.

Парни с ничем неприкрытым ужасом в глазах уставились в сторону шагов, но рассмотреть, что за страшный и огроменный тип мог издавать их, было невозможно.

С треском электричества вновь погасла лампа, и оставшиеся в потемках друзья, стараясь ничем не выдать своего присутствия, задержали дыхание.

Неумолимо приближаясь, шаги становились все громче и громче. Лязг-лязг-лязг — оглушительно звенели цепи, сквозь звон можно было расслышать тяжелое, натужное дыхание мужчины. Который, судя по издаиваемым им звукам, был не самого субтильного телосложения.

— Тр-р-р… — протрещала лампа и, вспыхнув, осветила шагающего по коридору индивида — невысокого молодого парня с красным ирокезом на лысой башке, пирсингом в ушах, носу и губах и тяжелых высоких ботинках. На его бедрах болталось с десяток цепей, а в руках он, натужно пыхтя, в непрозрачном чехле тащил что-то большое, круглое и широкое.

Кивнув на замерших, боясь шелохнуться, посетителей морга равнодушный взгляд, не сказав им ни слова, юноша-панк прошествовал мимо и вскоре скрылся во тьме продолжения коридора.

— Что это только что было? — нервно спросил Покровский.

Глебов пожал плечами.

— Да мне-то откуда знать.

— Маньяк?

— Мы в морге, а не в дурке. Ладно, пошли.

Первым шагая по коридору к далекому пятну света, Глебов без надежды на ответ, чтобы просто было не так жутко, спросил:

— Гош, как думаешь, зачем он нас позвал?

Никто не ответил.

Глебов обернулся: позади никого. Сглотнув, он шепотом позвал:

— Гоша, ты где?

Собрав все свое мужество, Глебов сделал несколько шагов назад по коридору, как вдруг из зияющим черным бокового прохода на него, подняв перед собой руки, с криком «а-а-а-а!» выпрыгнул Покровский.

Подскочив от страха, Глебов выкинул руку и стукнул шутника в живот.

Ойкнув, Покровский чуть согнулся и с довольной рожей насмешливо констатировал:

— А, испугался!

— Придурок, — с бешено колотящимся сердцем выдавил из себя Глебов. — Как ребенок, честное слово…

В небольшой, пахнущей формалином комнатке, куда привел их коридор, стоял стол с электрочайником, пара шкафчиков и кровать-каталка на колесиках. В мешковатой, слишком большой для него форме охранника за столом сидел Шутов. Слушая в наушниках музыку, отхлебывая из кружки чай, он от руки увлеченно писал что-то на одном из десятка разбросанных перед ним листков. Рядом с его локтем валялась вскрытая упаковка печенья.

Заметно нервничая, Глебов легонько пнул ножку стола, заставив Шутова оторваться от написания очередной нетленки и вырвать из ушей наушники.

Сглотнув, Глебов спросил:

— Слушай, Антон, я не понимаю, как ты можешь работать в таком месте?

— А в чем проблема? — искренне удивился Шутов. — Здесь же настоящий рай.

— Чувак, наверное, ты не замечал, но это — морг. А ты невротик.

Шутов дернул плечом.

— Мне здесь не с чего нервничать. Меня здесь редко достают.

— А как же трупы?

— А что трупы? Трупы как раз достают меня меньше всего. Ты не представляешь, какие они спокойный.

— Но здесь реально страшно! — вскрикнул Глебов. — Правда, Гоша?

Жуя, Покровский протянул Глебову давно схваченную им со стола упаковку печенья. Чавкая, легкомысленно спросил:

— Будешь печеньку?

Скрипя колесами, в комнату въехала толкаемая панком тележка, на которой лежало с десяток округлых чехлом разного диаметра и какие-то стойки и треноги. Дотолкав тележку до угла, юноша схватил один из чехлов, расстегнул его и извлек на свет барабанную бас-бочку.

— Короче, зачем позвал? — спросил у Шутова Глебов.

Собрав раскиданные по столу листки, состроив важное выражение лица, Шутов сказал:

— Я немного подумал и кое-что понял. Парни, мы упускаем одну очень важную вещь.

— Продолшай, — жуя печенье, прошамкал Покровский.

— Смотрите, чтобы добиться успеха в любой профессии, нужно много учиться. И чтобы стать преступниками, нужно тоже учиться. И с чего-то начинать. А кто-нибудь из нас хоть раз в жизни нарушал закон? Кто-нибудь хоть раз совершал настоящее преступление? Нет! Никто из нас даже не способен отобрать карманные деньги у первоклассника!

Глебов вскинул перед собой указательный палец.

— Я отбирал. Когда учился в восьмом классе. Правда, всего один раз.

— А я воровал у родителей, — признался Покровский.

Хмыкнув, Шутов произнес:

— Да вы прям рецидивисты. Сколько уже было ходок? — Не дождавшись ответа, Шутов продолжил: — Парни, нам нужен человек, который объяснит все тонкости профессии. Все начинающие преступники обычно прокалываются на какой-нибудь мелочи. Из-за своей неопытности. И садятся. Надолго. И мы сядем. Потому что сейчас мы не преступники, сейчас мы — дилетанты. — Подумав, он уточнил: — Даже хуже. Сейчас мы чайники. Или вообще лохи. Вот, кто мы.

— Какой ты самокритичный, — восхитился Глебов.

— Я о всех нас, — проворчал Шутов.

Повернувшись к Покровскому, Глебов предложил:

— Поехали домой.

Видя, что друзья всерьез собрались уходить, Шутов поспешно крикнул:

— Стоять! — Он самодовольно улыбнулся и торжественно сообщил: — Парни, я нашел нам учителя.

Сев за барабанную установку, панк три раза стукнул палочкой по тарелке и начал играть. Громко и довольно профессионально.