Дарья Донцова - Хип-хоп маленьких лебедей [litres]

– Ты прямо сыщик, – с издевкой воскликнула дочь.

– С волками жить, по-волчьи выть, – не осталась в долгу мать. – И что я узнала? Ты покупала мужское шмотье, размер и рост не совпадали с Женечкиными, зато соответствовали меркам водителя. И я встретилась с Семеном, провела с ним беседу.

– …! – выпалила дочь.

– Приятно, что ты самокритична, – не дрогнула Надежда Васильевна, – да, ты, Людмила, именно …! Я не употребляю матерных слов, но как назвать женщину, которая спит с шофером, одевает его, обувает на деньги мужа? Пришлось предупредить очередного жиголо: «Тут тебе поживиться не удастся. Немедленно прекрати отношения, в противном случае тебя ждут большие неприятности». И вскоре Женечка стал нести чушь. Когда он умер, доктор мне сказал: «Не понимаю, что произошло. Как будто сглазил его кто!» А меня стукнуло: отравили моего мальчика. Я попросила сделать тщательное исследование крови. Искать разные лекарства! Анализ показал «Зарометон». Врача я заткнула деньгами. Я тебя в очередной раз спасла. Дочь, ты убила Женю!

– Дура! – завопила Людмила. – Никогда про эти таблетки я даже не слышала!

– Не ври!

– Сволочь! Дрянь! Гадина! Чтоб ты сдохла! Если посмеешь кому-либо рассказать ложь, которую сейчас тут вывалила… я… я… я тебя ночью удушу! Так и знай! Я… я…

Послышался звук шагов, потом плач. Мне стало жалко Надежду Васильевну. Я поняла, почему пожилая дама нахамила мне. Мать изо всех сил пыталась расстроить свадьбу дочери. Она надеялась, что я, услышав ее оскорбления, обижусь и уеду. Ну какая репетиция бракосочетания без прически и макияжа? И платье привезли не того размера. И Фима не та ведущая, которую приглашают на свадьбы к таким невестам, как Людмила. Все было плохо, глупо. Но сейчас мне стало ясно: Надежда Васильевна делала все, чтобы сорвать свадьбу. Неужели Людмила на самом деле отравила мужа? Почему тогда она так испугалась известия о том, что он жив? Вдова же в курсе, что супруг мертв. Зачем Корсакова решила пугать дочь с помощью деревянной белки? Она хотела сорвать бракосочетание, внушив Людмиле, что Евгений жив? Поэтому подбросила ей часы? Где пожилая дама их взяла? Ну, тут есть ответ: в кабинете покойного Никитина, в специальном шкафу, где он коллекцию брегетов держал.

– Рыдаешь? – закричала Людмила.

Я вздрогнула и снова взглянула в просвет между ветвями. Дочь вернулась к скамейке.

– Сопли льешь? – продолжала она. – Давай, погромче! Это ты меня пугала!

– Чем? – простонала Надежда. – Боже, как голова болит!

– Ой, сейчас прямо задохнусь от жалости, – рассмеялась Людмила, – ой, в обморок от страха за жизнь мамули рухну. Тварь! Кто мне Женины часы подбросил, а?

Я подавила вздох. Похоже, у Людмилы возникли те же вопросы, что и у меня.

– Ты о чем? Не понимаю, – запинаясь, произнесла Надежда Васильевна.

– Кто белке в башку электронный мозг вставил? – заорала Людмила.

– Не понимаю, – повторила мать, – мне плохо. Принеси… попить.

– Сцена – стакан воды перед смертью разыграна не убедительно, – отрезала Людмила. – Хватит!

– Мне очень плохо, – пожаловалась пожилая дама, – голова кружится… болит… сильно… тошнит…

Раздался глухой звук, такой издает туго набитый чем-то мешок, когда падает на землю.

– Ой, ой, как далеко зашел спектакль, – засмеялась дочь. – Вставай! Неубедительно получилось. Нет в тебе актерской искры. Поднимайся. Эй! Хорош кривляться. Ау! Мама! А-а-а!

Я выскочила из кустов и бросилась к Людмиле.

– Она не шевелится, – воскликнула Людмила, показывая на мать, которая неподвижно лежала на земле, – упала со скамейки.

– Быстро вызывай врача, – велела я.

– Зачем? – задала гениальный вопрос дочь.

– Надежда Васильевна в обмороке, – пояснила я.

– Не верю. Она притворяется, – заявила Люда.

Я побежала по дорожке к дому и налетела на Катю.

– Что случилось? – спросила девочка.

– Твоей бабушке плохо, – на ходу выпалила я, – надо вызвать «Скорую».

– Ой! – испугалась Катя. – Останьтесь с ней, я все сделаю. Вы не знаете, куда звонить.

Я понеслась назад, говоря на ходу:

– Ты права. Скорей вызови доктора.

Когда я подлетела к скамейке, Надежда Васильевна по-прежнему лежала на земле, но глаза ее были открыты.

– Катюша, – прошептала она, глядя на меня, – помоги… встать…

– Нет, нет, – испугалась я, – сейчас врач приедет.

– Холодно… очень, – пожаловалась старуха, – очень… очень…

Я сдернула с себя тонкую курточку и прикрыла Надежду Васильевну.

– Так теплее?

– Ноги, ногам… холодно, – повторила мать Людмилы.

Дочь показала на домик, у которого стояла лавочка. Я поспешила внутрь, схватила два пледа со стульев и укутала больную.

– Она врет, – уже с меньшим ожесточением повторила Людмила, – всегда врала и будет врать. Эй, откуда ты здесь взялась? – спросила она у меня.

– Шла мимо, – ответила я.

– Узнала, кто белку сделал? – поинтересовалась Людмила.

Говорить правду не хотелось.

– Еще нет.

– Скоро припрется Фима, – поморщилась невеста.

– Зачем? – удивилась я.

– У нас репетиция концерта, – сообщила Людмила.

– Бабушка, ты как? – спросила Катя, подбегая к нам. – Ой! Она на земле лежит! Простудится!

Людмила поджала губы и села на скамейку.

– У меня голова закружилась.

– Мама! – с укоризной воскликнула Катя. – Бабуле совсем плохо, а ты хочешь к себе внимание привлечь!

Людмила отвернулась от дочери, а у Кати зазвонил телефон.

– Да, да, «Скорая» к нам, – закричала девочка, – скорее впустите, не держите за воротами. Вот тупая охрана! Если у нашего участка остановились, значит, сюда прикатили. Мама!

– Что? – коротко спросила Людмила.

– Не сиди так! – возмутилась девочка. – Помоги бабушке.

– Я не врач, – спокойно ответила Никитина, – ничего поделать не могу.

– Пупс! – воскликнула Катя. – Не зря бабуля тебя так называет – пластмассовый пупс. Ты…

– Не надо, – попросила я, – возможно, Надежда Васильевна вас слышит. Ей станет хуже, если вы сейчас поругаетесь.

Катя подошла ко мне:

– С пластмассовым пупсом нельзя поскандалить. У него нет эмоций. Ему можно только башку открутить.

– Бабушкино воспитание, – процедила Людмила, – ненависть к родной матери старуха взрастила у ребенка с пеленок.

Я посмотрела на Надежду Васильевну, увидела, что та опять лежит с открытыми глазами, и велела:

– Замолчите обе! Она в сознании. Имейте совесть!

– Налево или направо? – послышался где-то вдали голос.

– Бегу, – крикнула Катя и ринулась по дорожке.

Людмила встала и молча ушла в домик. Я склонилась над старухой:

– Надежда Васильевна, вы меня слышите?

– Да, – прошелестело в ответ.

– Врач уже здесь, – сообщила я, – у вас гипертонический криз. Самый обычный. У меня сто раз давление повышалось, при этом всегда тошнило, сил не было. Врачи поставят вам капельницу, и все будет в порядке! Честное слово. Вы совсем не старая! Еще долго проживете!