Дарья Калинина - Луч света в темной коммуналке

Эти слова утешения очень плохо подействовали на Аннет. Если раньше она хоть как-то держалась, то теперь разразилась бурными слезами. Тогда Дима переключился на Суслика.

– И тебе тоже повезло, – заявил он ему. – Был бы ты красавец, обидно было бы получить такие травмы. Шрамы на лице никого не красят. А тебе-то терять нечего. Не блистал ты красотой до сорока лет…

– Мне сорок пять!

– Вот я и говорю, до сорока пяти красоты не было, нечего и начинать.

Суслик тоже затрясся, но, кажется, больше от злости. Таким образом, к приезду врачей оба пострадавших усилиями Димы были в таком состоянии, что речи о том, чтобы оставить их без медицинской помощи, даже не шло.

– Везем в дежурную. Обоих!

– Я с ними! – вызвался Дима.

Врачи не протестовали. Пробовали протестовать Аннет с Сусликом, но Дима их возражений слушать не стал. Он уже выяснил, что дежурной была именно та больница, в которой приходила в себя Люсенька. И теперь прикидывал, как бы ему заодно повидать и девушку.

Сделать это оказалось нетрудно. Суслик с Аннет в равной степени спокойно отнеслись к тому, что Дима на время покинет их.

– Можешь вовсе не возвращаться, – злобно заявил Суслик, который до конца так и не понял, что с ним случилось, и, кажется, винил во всем именно Диму.

При этом Дима понимал, что Суслик не видит в нем кого-то знакомого. Все поведение Суслика говорило о том, что Диму он видит впервые. Как же так? Выходит, Дима ошибался? И его клиентом был кто-то другой, а не Суслик?

Аннет тоже выразилась в том плане, что Диме нужно лучше продумывать в следующий раз свои планы, чтобы к красивым девушкам больше не прилетали в окно камни. В общем, оба были настолько явно рады, когда Дима покинул их, что это выглядело даже некрасиво. Дима столько для них сделал, а они гнали его от себя прочь. Неблагодарные!

Оставалось надеяться, что Люсенька в этом плане его не разочарует.

Разыскать палату, в которой находилась девушка, для Димы не составило особого труда. Фамилию ее он знал. А о том, чтобы выставить возле палаты охрану или хотя бы предупредить врачей, что покушение на Люсеньку может повториться, полиции и в голову не пришло. К удивлению Димы, у Люсеньки в палате находился посетитель. Мужчина средних лет, хорошо одетый, с внешностью азиата. Он с любопытством посмотрел на Диму, не выражая других чувств. Зато Люсенька при виде Димы так трогательно порозовела, что было ясно, она его не забыла и рада его приходу.

По дороге Дима прихватил у зазевавшейся медсестры букет, оставленный кем-то из посетителей. Так что мог появиться перед девушкой не с пустыми руками. И Дима очень торжественно вручил этот букет окончательно залившейся краской Люсеньке.

– Тао, познакомьтесь, – произнесла она слабым голоском, – это мой друг – Дима.

Мужчина встал, протянул Диме руку. А Дима даже вздрогнул, когда услышал его имя.

Тао! Уж не тот ли это Тао, который был близким другом семьи Анастасии? Конечно, это он. Не так уж часто в России встречается человек с таким именем. И теперь Дима пытался сообразить, какую выгоду для своего расследования он может извлечь из этой нечаянной встречи? По всему получалось, что пренебрегать общением с Тао не стоит. Он был практически единственный, кто не только хорошо знал сестренок – Лизон и Анастасию, но и мог рассказать про них Диме всю правду про их отношения. И сыщик-любитель то и дело поглядывал на китайца, пытаясь понять, как лучше с ним себя вести.

Со своей стороны Тао также внимательно приглядывался к молодому человеку. И уходить не спешил. Дима понял, что побыть наедине с Люсенькой ему все равно не удастся, и начал прощаться.

– Мне тоже пора.

Тао поднялся со стула. Диме стула не досталось, он был вынужден все время стоять. Этим Тао показывал свой особый статус при Люсеньке. И выйти вместе с Димой он тоже решил не случайно. Все в поступках этого человека было как-то не случайно.

Он пригласил Диму пройти с ним на улицу, где они могли бы спокойно поговорить. И так как это предложение как нельзя лучше совпадало с планами самого Димы, молодой человек согласился. Тао привел Диму в небольшую беседку, крыша на ней была проломлена, стены изъедены временем. Но сейчас было тепло, светило солнышко, так что в беседке было даже приятно.

Вот только начинать разговор Тао не торопился, он сидел, смотрел на Диму, а потом произнес:

– Не знаю, говорила ли вам Люсенька о том, что она сирота, или нет, но должен вас предостеречь, Люсенька в этом мире не одна. У нее есть защитник. И если у вас в отношении этой девушки нету никаких серьезных намерений, то лучше вам сразу же исчезнуть.

– А защитник – это вы?

– Да, – качнул Тао в ответ своей гладкой с безупречной стрижкой головой. – Я был близким другом матери этой девушки, можно сказать, ее братом. Понимаю, это странно звучит, но мы вместе выросли. И я очень тепло относился к Анастасии – матери Люси, как и она ко мне.

– Но вы сказали, что Люся сирота?

– Увы, ее родители умерли очень рано. Сначала ушел отец Люси, инфаркт у совсем молодого еще человека. Удивительно. Потом ушла и Анастасия. Все говорили, что виной тому тяжелая жизнь в деревне и трудные роды, которые подорвали ее и без того не крепкое здоровье. Но я считаю, что Анастасия просто не смогла жить без своего мужа. Она его очень любила. Она скончалась, когда Люсе было пятнадцать. А я вот держусь. Впрочем, у меня есть поручение, и пока я его не выполню, должен оставаться тут.

– Поручение касательно Люси?

– Умирая, Анастасия поручила мне заботы о девочке. Я хотел взять девочку с собой в Хабаровск, где живу, где находится мой бизнес, но родня ее отца воспротивилась этому решению. Поэтому я заботился о материальной стороне жизни девочки, а ее тетка по отцовской линии приглядывала за Анастасией. Девочка жила в ее доме, пока ей не исполнилось восемнадцать. Потом я купил Люсе квартиру в городе и настоял на том, чтобы она уехала от родных своего отца.

– Почему?

– Люсе не место в деревне. Ее родня со стороны отца люди хорошие, работящие и честные, у меня нету к ним никаких претензий. Они сделали для сиротки все, что могли. Но они люди очень простые, как говорится, от сохи. Высшее образование, университет – это для них как слова из другой жизни. Останься Люся с ними, стала бы в лучшем случае агрономом или ветеринаром. А она должна получить хорошее образование. Действительно, хорошее. Я обещал это Анастасии. И я намерен сдержать свое слово, чего бы мне это ни стоило.

– А в чем проблемы?

– Проблема в самой Люсе. Она вбила себе в голову, что я слишком много на нее трачусь. Напрасно я твержу ей, что эти траты для меня только в радость. Сам я одинок, детей не имею, поэтому отношусь к Люсе, как к родной дочери. И я хочу, чтобы она получила самое лучшее образование, какое только способна осилить. При иных обстоятельствах на бюджет после сельской школы Люся поступить бы не смогла, но как сирота имела ряд привилегий. Так что в итоге она поступила в хороший вуз и учится на бюджете. Но Люся все равно в каникулы каждый год подрабатывает, где может. Все эти деньги она неизменно пытается всучить мне. Когда она в очередной раз присылает мне эти жалкие двадцать – тридцать тысяч, я не знаю, плакать мне или смеяться. Конечно, деньги я ей неизменно возвращаю, она обижается, даже дуется. Но Анастасия должна быть спокойна. Я в любом случае позабочусь о девочке.