Юлия Ефимова - Миру видней

Шампанское не несли, становилось скучно, и Белла решила глянуть еще раз на шар. Ну одним глазком – так, чтобы порадовать себя, никто даже не заметит. Аккуратно распаковав коробку и освободив шар от пенопласта, она ахнула: вблизи он оказался еще красивее. Шар был еще более сказочным, чем подумалось ей в Москве. Немного встряхнув его и подставив к свету, Белла как будто вернулась в детство, туда, где наряжать елку – это праздник, который не мог пропустить ни один член семьи. Туда, где ждешь подарков и радуешься им с такой неподдельной радостью, какая бывает только в детстве. И каток – да, обязательно каток, холодно, ветер, щеки уже не чувствуешь, а под пуховиком жарко. А потом горка, огромная горка, по крайней мере ей она казалась именно такой. Толкучка – не пробиться, и ты держишь в руках картонку, как сокровище, потому что тебе повезло, ты ее нашла, а многие просто на штанах едут, а это не то, совсем не то. И вот когда ты с ветром съезжаешь на картонке вниз с визгом и раскрытым ртом, там самое главное – откатиться вовремя в сторону, чтоб не затоптали. Захотелось туда, где желания, загаданные в полночь, обязательно исполнялись. Туда, где всегда было счастье. Ей захотелось в детство.

Неожиданный стук в дверь вернул Беллу в комнату, что находилась в красивой гостинице «Азия» в приграничном городе Благовещенск. Шар дрогнул и, как в замедленном действии, стал падать. У Беллы мелькнула спасительная мысль: там кровать, ничего страшного. И правда шар благополучно приземлился на кровать, и Белла выдохнула. Покрасовавшись видом Кремля, шар помешкал секунду и покатился в другую сторону, еще секунда – и маленькая сказка бухнулась на пол. Звук разбитого стекла, тишина, и только монотонный стук в дверь доказывал Белле, что это не сон.

Ника сидела у себя в комнате и скучала, Александров под предлогом раздачи этих дурацких подарков разогнал всех по комнатам, козел. Она не хотела ехать в этот дурацкий санаторий для пенсионеров: когда эта лохушка Ольга произнесла ее фамилию, Ника даже огорчилась и хотела после собрания подойти и отказаться.

Но Бессмертный Вадим Эдуардович, зам главного, ее очень настойчиво убедил. Пообещал, что будет весело, что шеф наш, пятидесятиоднолетний холостяк Иван Сергеевич Муха, будет усиленно ее развлекать. Так же прозрачно намекнул, чтобы она не отвергала ухаживания. И, уходя, жестко напомнил, сколько он для нее сделал. Вариантов для отказа у нее не было, пришлось ехать.

Но вот шеф в отключке. Что делать неделю с этими убогими в китайской глуши, она не знала. Хорошо хоть этот придурковатый Семен навязался к ней в друзья-собутыльники. Ника выпивать умела и любила. Новый ухажер обещал, получив подарок, прийти к ней с шампанским в гости, ну хоть какое-то развлечение на сегодня.

Стук в дверь оторвал ее от расчесывания своих шикарных волос.

– Тебе-то что надо? – удивилась Ника.

– Рот свой закрой. Почему телефон не берешь? У Вадима Эдуардовича к тебе дело, – резко оборвал ее незваный гость.

Дмитрий, получив подарок, лег в кровать и стал думать. Итак, делаем выводы из этого бесконечного дня: шеф в реанимации, но велика вероятность – даже нет, не так, с вероятностью в девяносто девять процентов убить хотели не его. Хотя и факты все были налицо, но Дмитрий привык всегда оставлять один процент на ошибку. Убить хотели Курчатову, он специально в мыслях обозначил ее по фамилии, чтоб сохранить протокольный ход событий и они не убежали в сторону. Второй вопрос – за что? Может, она знает то же, что и Ираида? Сомнительно, да и почерк разный: там нагло, жестко, по-мужски, а здесь испуганно, как-то уж очень по-женски. Пока больше вопросов, чем ответов. Следующий вопрос – кто? Вот тут Дмитрий Иванович мог если не вычислить, то хотя бы сузить круг подозреваемых. Его не было возле столиков с едой минут десять, пока он дошел до конца самолета в поисках Беллы и вернулся обратно. Ее чересчур долго не было; если честно, он подумал, что она обиделась на его едкое замечание о подсматривании, стоит плачет где-нибудь, но он слишком хорошо о ней думал – нахалка и не собиралась плакать. Белла спокойно выходила из туалета, без единой слезинки на лице, даже как будто довольная чем-то. Дмитрию стало почему-то обидно, и он наорал на нее прямо там, у туалета. Когда же они стали возвращаться к местам, по пути встретили усаживающихся на места Виолетту, Юрия и Нику. Итак, трое, дальше в проходе стояли Морозова и Олечка – еще плюс два, и еще в самолете за ними сидели патлатый Семен и Валера Винни-Пух. Вот у них бы спросить, кто подходил к их местам, но нельзя – вдруг это кто-то из них. Итого семь подозреваемых, если, конечно, не считать возможность вмешательства кого-то извне, на это Дмитрий тоже оставил один процент. Да, еще этот странный обыск в ее номере, было ясно, что кто-то что-то искал. Интересно, что даже хозяйка номера этого не понимала – или прикидывается?

Ход мыслей прервал стук в дверь. Дмитрий даже немного растерялся: подарок он получил и уже никого не ждал, уютно расположившись в кровати.

На пороге стояла Белла, в одной руке она держала свой чемодан, а во второй бутылку шампанского. Он даже закрыл глаза и потряс головой из стороны в сторону – вдруг галлюцинация, но она не исчезла.

– Вы собрали свой разбросанный чемодан, пришли похвастаться и обмыть, или нет, второй вариант: вы решили, что после всего пережитого я обязан на вас жениться, – попытался он угадать причину для столь позднего визита.

– А вы, как всегда, голый? – парировала Белла. – Наверно, вы и правда нудист.

– Ну, во-первых, не голый, а в полотенце, а во-вторых, я никого не ждал и уже собирался спать. Белла Сергеевна, я слишком от вас устал сегодня.

– Ой, Дмитрий Иванович, тут такое случилось, вы сейчас упадете.

– Что с вами что-то случилось, вообще не удивлен, падать я за сегодня устал, это не может подождать до утра?

– Нет, Дмитрий Иванович, вы здесь для меня самый близкий человек, – очень грустно сказала Белла.

– Когда я успел им стать? – возмутился хозяин номера.

Тем временем Белла зашла в номер, села на кресло и достала из чемодана наволочку, в ней лежало что-то тяжелое. Вытянув руку, она протянула ее Дмитрию Ивановичу.

– Что там? Я вас боюсь, вы сегодня опрокинули на меня труп, заставили бежать голым по гостинице, и это я еще не вспоминаю вам, как вчера вы меня затащили под стол. Я не возьму это, можете не тянуть руки – открывайте сами.

Белла молча положила наволочку на пол и отодвинула края. В ней лежал разбитый подарок. Подставка с Красной площадью, как потухший факел, сиротливо смотрелась без шара, а вокруг все было в стеклах.

В одном из номеров гостиницы сидел человек, он сосредоточенно рассматривал предмет у себя в руках и думал: