Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 1. Таинственное животное

Статья произвела впечатление. Если это не очередная байка фантазеров-журналистов, то выходило, что к нашему следователю прилепился натуральный маньяк. Озадачивало, что и впрямь инициалы изменили: вместо «Б.Н.» напечатали «Г.Н.», поди пойми, то ли однофамилец, то ли они нарочно скрыли Борискину личность (но что-то мне не кажется очень уж рациональным менять всего одну букву), то ли просто опечатка. Либо Борис специально назвался не своим именем, каким-нибудь Гогой или Геной.

— Это вряд ли. Скорее опечатка.

— Что? — уставилась я на подругу. Ах, ну да, как я могла забыть свою идиотскую привычку проговаривать мысли вслух? — Да, наверно, ты права.

— Мы можем выяснить это прямо сейчас, — кивнула она на коридор, в конце которого белела знакомая дверь.

— Да, конечно. Идем.

Даже не постучавшись, мы по-свойски вломились к лысому другу в кабинет и дружно шлепнулись на стулья напротив него, не обратив никакого внимания на то, что Акунинский был в кабинете не один. Двое молодых ребят с печатью уважения на лицах стояли возле кресла следователя, который брал со стола какие-то бумажки и вкладывал их в прозрачный файл. Оба молодца глянули на нас, Катя им бодро подмигнула, закинув ногу на ногу (между прочим, на ней, как обычно, были черные сетчатые чулки и мини-юбка), мне пришлось последовать формам приличия и поздороваться, хотя, взяв в расчет экипировку подруги, я могла со стопроцентной уверенностью сказать: меня не заметили. Впрочем, и к этому я давно привыкла, так что сильно расстраиваться не стала.

На самом деле Господь наградил меня вполне приятной внешностью: прямым аристократическим носом, овальным лицом, большими серыми глазами и натуральными светлыми волосами. Прибавьте к этому почти модельную фигуру: при росте в добрых сто семьдесят один сантиметр стрелка весов лишь слегка отклоняется от отметки «пятьдесят». Но почему-то первой на глаза представителям противоположного пола попадается моя подруга, и я уже смирилась с титулом «серой мыши». Сказать по правде, Катьку смело можно именовать красавицей, но она видит проблему моих вечных неудач в личной жизни в отсутствии навыка подать себя. Любимова постоянно ругает меня за неброский вид, джинсы вместо юбок и хвост вместо распущенных волос.

Сам кабинет не представлял собой ничего особенного: старая, затертая мебель — пыльные стеллажи, два письменных стола, стулья и одно кресло, на котором и восседал Лысый друг, — давно выцветшая зеленоватая краска на стенах, выше — побелка, такая же, как и на потолке. Кое-где висели на стенах маленькие картинки в рамках из серии «все по 50»: природа, выложенная перламутровой бумагой.

Тут Бориска наконец-то соизволил обратить на двух подруг свое величественное внимание, и мысли о запущенности здания пришлось оставить.

— Вас что ко мне привело? Опять решили поиграть в разведчиков? — несмотря на гневливый тон, мы твердо знали, что Борис Николаевич по нам скучал и рад нашему приходу, оттого открыто улыбнулись в ответ. — Что скалитесь, как нерасколотый партизан перед расстрелом? — Один из парней хихикнул, Акунинский резко всучил ему пакет с документами, который успел собрать, и указал им обоим на дверь. Те вежливо попрощались и, кинув последний, исполненный печали взгляд на Катькины ноги, сдулись с поля зрения.

— На сей раз в роли партизана у нас вы, милейший, — язвительным тоном парировала Катя и сунула удивившемуся следователю газету со статьей под нос.

Едва узрев, что ему подсовывают, наш старший друг тут же полез в карман за платочком, чтобы протереть им вспотевшую плешь.

— К-как? К-как он нашел вас? — Уже одно то, что вечно хмурый и бесстрашный Борис начал заикаться, затрепетав, словно лист на ветру, должно было ввести нас в состояние крайнего ступора. Нападение инопланетян? Угроза ядерного взрыва? Что, что могло его так напугать? И как сильно тогда бояться нам?

Я приняла решение упасть в обморок, но сперва послушать, что скажет ему на это умная Катька.

— Вы о ком? Кто нас нашел? — вот что она произнесла. Много ли ума на это надо? Я бы тоже так смогла.

Удержавшись от устного фырканья, я теперь перевела глаза на Лысого.

— Григорий.

— А кто это? — спросили мы уже хором. Так как страх из Борискиной речи пропал, падать в обморок я передумала.

Ответ был неожиданным:

— Брат мой. Акунинский Григорий Николаевич, старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Москве.

Вот оно что! Опечатки в газете не было! А мы и думали, почему там «Г.Н.» вместо «Б.Н.»…

— У вас есть брат? — между тем изумленно вопрошала подруга. — И тоже следователь? Как же так? Почему мы этого не знали?

— Ну я тоже не так много знаю о ваших родственниках, — логично заметил следователь. — Мы с братом редко видимся, он же в Москве живет. Поэтому вы о нем не знали. Зато он отлично наслышан о вас обеих и о ваших подвигах.

— Что? Как это?

— Он правда не пытался с вами связаться? — Мы покачали головами, Борис поднялся со стула и заходил по небольшому кабинету, заложив руки за спину. — А-а, так вы решили, что статья про меня? — догадался друг. — Нет, Григорий звонил мне на днях и рассказал, что там у них происходит. Просил оказать помощь.

— То есть, — сказала Любимова, — все, написанное в газете, правда? Про сумасшедшего, который шлет записки с угрозами?

— Да, это так.

— Но тогда нужно помочь!

— Это не так просто.

Борис застыл возле оконной рамы, повернувшись к нам спиной. Вообще-то это было несколько странно для его поведения. Акунинский часто, разговаривая с нами, ходил по кабинету, когда пытался в чем-то убедить либо просто читал нотацию, но он всегда поворачивался к нам лицом, когда говорил. А сейчас он сдавленно произнес:

— Он просит меня о невозможном, — и даже не оторвался от вида улицы за окном.

Я не выдержала:

— Дядя Борис, ну скажите же нам, чего он хочет?

— Он хочет, чтобы я убедил вас помочь ему вычислить шутника, — после долгой паузы последовал ответ. — Только я что-то сомневаюсь, что это просто шутки. Стало быть, задание высокой степени опасности, и, конечно, я ответил ему, что никогда вас к этому делу не подпущу.

— А он что?

— А он все равно прислал мне на вас анкеты, понадеявшись, что я передумаю.

Тут Катя возьми да ляпни:

— Но почему бы нам и не…

— Нет!! — рявкнул Акунинский так, что затрещали стекла, и наконец-то повернулся лицом. Оно было покрыто красными пятнами ярости.

— Но, может, просто…

— Не-ет! Даже и не думай, сорвиголова ты этакая!

— Это я-то? — обиженно захлопала Катерина длинными ресницами, хотя упрек получила, как мне кажется, по заслугам.

— Но я не понимаю, почему он решил, что мы справимся с этой задачей? — недоумевая, вопрошала я, переведя взгляд с лучшей подруги на старшего товарища. — У них же там опера, спецназ, еще что-то такое…