Оксана Обухова - Невеста по найму

– Милена! Принеси из моей комнаты альбомы с фотографиями! – Поглядывая на Дусю уже вполне приязненно, первая теща Ильи Муромца похлопала подагрической ладонью по ближайшему табурету и сочным басом предложила: – Садитесь, милочка, ко мне поближе. Николашиных фотографий у нас, правда, не много, но кое-что я вам покажу. – И пока Дуся чинно усаживалась и расправляла складочки на юбке, усмехнулась: – Хотите посмотреть, каким бравым молодцем ваш Коля был? Я угадала?

Евдокия смущенно опустила глазки к полу. Именно на подобную «догадливость» Ираиды Генриховны Евдокия и рассчитывала для наведения мостов. Пожилые тетушки обожают листать фотоальбомы и делать комментарии. Достаточно дождаться появления подходящего снимка, сердечно ахнуть, сказать «О, боже, какое на вас платье!», и тетя ваша со всеми потрохами. Желательно не забывать нахваливать детей и внуков, с интересом уточнять детали, а в остальном слушать не перебивая.

Рецепт сработал безотказно. Минут через двадцать «погремушка» Дуся уже вовсю хихикала на табурете, Ираида Генриховна все глубже погружалось в прожитые годы и радовалась присутствию в доме свежих любознательных ушей.

* * *

– Давай, Дусенция, докладывай, чего нарыла, – подкладывая под шею подушечку-валик, пробурчал Николай Васильевич.

– Пока у меня только впечатления, – призналась Евдокия, глядя в белый потолок, разрисованный колышущимися тенями, падающими от ночного фонаря. На секунду Дусе показалось, что она лежит в постели со старым верным супругом и привычно обсуждает прошедший день.

Смешно. Дома Евдокия переживала, выбирая для поездки наиболее целомудренную пижаму без кружавчиков и голых плеч. Получилось – зря. Как только Васильевич нацепил на нос очки и поворчал немного относительно буржуйской мягкости матраса, так сразу превратился в добродушного, почти родного дедушку, уступившего внучке кусочек спального места.

– Я большего и не ожидал. Валяй о впечатлениях.

– Начну с Терезы, – сказала Дуся и повернулась к «жениху», пристроив локоть на подушку. – Ее поведение мне кажется странным. Вот послушайте…

– «Послушай», – сразу перебил Васильевич. – Даже наедине, Дусенция, не смей сбиваться!

– Хорошо. Так вот. У меня две бабушки в провинции живут, и я много раз встречалась там с девчонками, учившимися в Москве. Разговоров обычно – два дня не остановишь! Девчонки говорят о магазинах, о концертах, рассказывают, где бывали, кого видели – ахов и охов полным-полно! Меня много расспрашивают. Интересуются, где я живу, какие там кафе поблизости, какие магазины… – Дуся прищурилась на пожилого диверсанта. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Угу. С девчонками понятно.

– А вот с Терезой – нет! – Дуся воодушевленно села по-турецки на постели и горячо зашептала: – Ты понимаешь – нет! Она не хочет вспоминать Москву! Я раз пять пыталась подкатить к ней с разговорами о столице – она ответила только на вопрос, где находится общежитие ее института! Я ее…

– У Терезы на момент убийства непробиваемое алиби, – суховато перебил воодушевленную помощницу Шаповалов. – Она тогда в парикмахерской торчала, приехала уже вместе с полицией.

– Это точно? – мгновенно сникла Дуся.

– Абсолютно. Ее Евгений привез, так что они оба вне подозрений.

– А старший сын Муромца? Он здесь был?

– Максим обнаружил тело. Они с Аллой приехали проведать отца, Лиза сказала, что тот работает во флигеле. Алла сразу загорать отправилась, Макс побродил немного по участку, решил к Илье наведаться… Что он увидел во флигеле ты знаешь.

– Время смерти Муромца совпадает с их приездом?

– Да, – глядя в потолок, ответил дядя Мухобой. – В тот день жара за тридцать стояла, но во флигеле довольно прохладно, да и эксперт на убой в этом поселке быстро приехал. Так что установить время смерти не составило труда. Илью убили либо за несколько минут до приезда Макса и Аллы, либо сразу после их прибытия. Вопрос в минутах.

Евдокия наморщила лоб и ум. Представить начальника городского УВД стреляющим в висок отца – картина запредельная! Алла… тоже как-то слабо монтируется со стволом в руке… Ухоженная обаятельная брюнетка лет сорока пяти, успешная адвокатесса, мать двоих детей… Что может такую женщину заставить свекра застрелить?!

– Мы, Дуся, отвлеклись, – заставил Землероеву очнуться голос «жениха». – Какие впечатления у тебя от Модеста?

– Модест? – переспросила Дуся. – Нормальный дядька. Странноватый, но нормальный. Пижон. Я у него часы заметила из последней коллекции Картье…

– Уверена, что не подделка? – чуть оживился Шаповалов. – Даже стальной хронометр на кожаном ремешке тысяч семьдесят с гаком стоит.

– Не буду врать, что я большой эксперт в таких вещах, но как ты думаешь, Николай Васильевич, проходит рабочее время девушек-сыщиц?.. Мы, Николай Васильевич, «приделываем ноги» за богатыми женами. День-деньской мотаемся за ними по магазинам и салонам. Я там таких лекций о новинках понаслушалась – преподавать уже могу! Помню один день, когда часы четыре таскалась из бутика в бутик за одной теткой, часики для ее любовника выбира…

– Достаточно, – перебил Васильевич. – Про часы я Казимировича спрошу.

– Так он и сказал! – разошедшись, фыркнула Землероева. – Если это подделка, никакой пижон в жизни не сознается! Запутаемся только, откуда деньги взялись.

– Согласен. О часах спрошу Терезу или Ираиду.

– А кстати, на что живет наш франт?

– Франт живет нормально, Дуська. Модест сдает две квартиры в центре города – одну свою и матушкину, вторую, трехкомнатную ему бабушка по отцовской линии в наследство оставила. И хоть цены здесь не московские, на жизнь хватает. – И не преминул воткнуть: – Тут же он на всем готовом проживает.

– Не нравится тебе критик, папочка? – усмехнулась Евдокия.

– А он мне не девка, чтоб нравиться. Давай по делу, дочка.

– А по делу как бы все, – развела руками Землероева. – Из подозреваемых, находившихся здесь на момент убийства, у нас только Ираида осталась. Но у нее, Николай Васильевич, такая подагра – все пальцы скрючены, еле-еле фотоальбомы перелистывала! Не то что на курок нажать и попасть, она указательный палец под спусковой крючок не просунет.

– Не просунет, – согласился дядя Мухобой. – Но алиби твоему Модесту – даст. На момент убийства Муромца Модест и Ираида были вместе в этом доме.

– Это почему же Модест-то – мой? – опешила Евдокия.

– Да видел. Видел, как ты с ним шушукалась.

– Так я ж по делу! Казимирович идейный сплетник. Я у него всю подноготную Муромцевых за пятнадцать минут вызнала!

– А почему не доложила? – нахмурился руководитель следственной бригады.

– Так вас же мои впечатления интересуют, а не какого-то там бонвивана, – вредно воткнула Дуся. – Я о своих кровных впечатлениях и докладывала.