Дарья Донцова - Особа королевских ролей

Я встал и направился в прихожую, делу время – потехе час. Да и на улице промозглая погода, нехорошо заставлять человека стоять у закрытого подъезда.

Мы с Борисом забрали Вадима, поднялись в офис и устроились в кабинете.

– Родителей Оксаны Гончаровой звали Сергей Николаевич и Антонина Алексеевна, – начал рассказ Вадим, – отец служил в НИИ, оно находилось в ведении военных. Отец занимался разработкой препарата, который мог превратить человека в идеального солдата, выполняющего любые команды без размышлений.

– Идеальный солдат? – повторил Борис.

– Чтобы руководить таким подчиненным, нужно самому стать идеальным командиром, – отрезал Вадим, – на мой взгляд, солдату необходимо все же иметь голову на плечах. Антонина Алексеевна исполняла народные песни, часто выступала с концертами в разных городах. У семьи был солидный доход, просторная кооперативная квартира, машина. Наверное, еще и продуктовые заказы. Подрастала дочь Оксана. Все шло путем.

Вадим залпом выпил кофе.

– Можно еще?

– Конечно, сейчас сделаю, – пообещал Борис и пошел в зону кухни.

– Потом случилось ЧП, – продолжал доклад Вадим, – в подведомственном Гончарову отделе прогремел взрыв, сгорели все до единого документы, связанные с созданием «идеального солдата», образцы средств для экспериментальной проверки. И погибли два ведущих сотрудника, Шмелев и Теребенько. О, спасибо, аромат прямо неземной.

Вадим взял из рук Бориса чашку.

– Тут надо уточнить, что Сергей Николаевич руководил только своим проектом, а весь институт возглавлял директор, Леонид Гаврилович Матвеев. Сами понимаете, если в институте разнесло в клочья лабораторию, да еще такую, в которой работали на оборону, то директора НИИ по головке не погладят. Но Матвееву повезло. В роковой день Леонид Гаврилович, идя на работу, поскользнулся, упал прямо на ступени у входа в институт, не смог встать, и его увезли в больницу. Случилось это утром. А поздним вечером, когда все сотрудники НИИ разъехались по домам, невесть зачем Шмелев и Теребенько вернулись в лабораторию, открыли дверь, включили свет, и все взлетело на воздух. Понятное дело, поднялся шум, гам, приехали пожарные, милиция.

Вадим допил кофе.

– Еще сварить? – спросил Борис.

– Спасибо, таким напитком хочется угощаться бесконечно, – обрадовался парень и продолжил: – Началось разбирательство, и стало известно, что случилось. В лаборатории были газовые баллоны. Один работающий, второй запасной. Тот, кто уходил домой последним, забыл закрутить вентиль. Смесь пропана-бутана или метан, не знаю, чем тогда пользовались, потекла в лабораторию. Потом Шмелев и Теребенько вернулись. Зачем? Это осталось невыясненным. Кто-то из них щелкнул выключателем, проскочила искра! Бумс! Пара трупов, сгоревшие документы, годы работы провалились в тартарары. Погибших признали виновными во взрыве. Почему? Они уходили последними с работы и не закрутили баллон. В разгар следствия НИИ потрясла новая весть: Сергей Николаевич и Антонина Алексеевна Гончаровы погибли в ДТП.

Вадим обвел нас с Борисом взглядом.

– Все, наверное, поверили, подумали, что ученый нервничал, вот и не справился с управлением. Но я не отношусь к категории «все». И мне удалось найти интересные документы, из них явствует, что Гончаров подчинялся не директору НИИ, а совсем другому человеку, при упоминании имени которого народ здорово пугался. И вот этому товарищу поступило анонимное заявление. В нем сообщалось, что Гончаров является шпионом, он продал все материалы по созданию «идеального солдата» на Запад и, чтобы затормозить работы по этой проблеме в СССР, устроил взрыв в лаборатории. Донос пестрел вопросами. Почему Гончаров ушел в отпуск не как всегда в сентябре, а в июле? Откуда у него деньги на кооперативную квартиру, машину? По какой причине лаборатория, которая занималась столь важным делом, работала очень медленно? Отчего в огне погибло все? Верховный босс забеспокоился и решил пообщаться с Гончаровым. Правой его рукой был Николай Елин. Есть его докладная записка, в которой он объясняет: «Я не скрываю, что Гончаров мой близкий друг. И ни на секунду не верю в чушь про шпионскую деятельность Сергея. Отлично знаю, что он честный человек, деньги получал только от советского государства. Если сложить зарплату Гончарова и его жены-певицы, которая очень востребована, дает много концертов, то станет ясно: они легко могли накопить нужную сумму на приобретение жилья и машины. В отпуск Сергей пошел в июле, потому что его дочь Оксана собиралась поступать в вуз. Отец хотел держать руку на пульсе, реагировать на все камни, о которые споткнется девочка. Произошел несчастный случай, который спровоцировала неаккуратность погибших Шмелева и Теребенько. Я поехал к Гончарову, чтобы привезти его для разговора с вами, объяснил Сергею:

– Это просто беседа, ты сумеешь объяснить, что никогда не был шпионом.

Но ситуация стала развиваться совсем иначе, чем я предполагал. Дома оказались жена Гончарова и дочь Оксана. Антонина Алексеевна открыла дверь и удивленно спросила:

– Коля? Почему без звонка приехал? Что за люди с тобой?

Со мной были сотрудники отдела безопасности. И наш приезд не был визитом к друзьям на чай, следовало соблюдать протокол. Я ответил:

– Антонина Алексеевна, не волнуйтесь. Это наши люди. Я приехал забрать Сергея Николаевича…

Договорить она мне не дала, с криком:

– Сережа, Коля явился, чтобы арестовать нас за организацию взрыва в лаборатории, – Тоня бросилась в спальню.

Я вместе с парнями спокойно стоял в прихожей. Почему Антонина решила, что я явился для того, чтобы задержать Гончаровых? У меня не было никаких полномочий на это. Возможно, она неправильно поняла опрометчиво сказанное мной слово «забрать». По какой причине супруга Сергея решила, что я хочу увезти и ее? Антонина – женщина истерического склада, повышенной эмоциональности. Она легко впадала в гнев, могла зарыдать без всякого повода. Все события, которые случались в семье, Тоня драматизировала. Когда Сергею поставили диагноз аппендицит, Антонина позвонила мне и закричала: «Коля, Сережа умирает! У него инфаркт, рак, инсульт. Предстоит невероятно сложное вмешательство. Мне плохо! Я умру! Оксана останется сиротой». Я кинулся в больницу и узнал: всего-то воспаление отростка слепой кишки, Сергея прооперировали под местным наркозом, он уже в палате.

Пока я с сотрудниками ждал Гончарова, его жена рыдала и выкрикивала слова, которые никто не мог разобрать, с ней случилась истерика. Потом появился хозяин и спросил:

– Что, черт побери, происходит?

Я показал ему глазами на парней, которые стояли сбоку, и сухо ответил:

– Сергей Николаевич, вас ждут в кабинете шефа. Успокойте Антонину Алексеевну, соберитесь и поедем.