Нина Стожкова - Санаторий имени Ленина [publisher: SelfPub]

– Ладно, не скулите. Каждую смену – та же история. Ну что с вами, с этакими «ягодками опять» поделаешь! Не молодая, а туда же, – буркнула Томочка и неохотно поднялась из-за стола. Когда медсестра запирала за ней дверь, Лина услышала ее тихое ворчание:

– Ходят в парк на бл@дки – вместо зарядки.

Сразу стало весело и не страшно. Лина расхохоталась и поспешила по проторенной дорожке на Аллею писателей.

Знакомую долговязую фигуру Башмачкова, топтавшегося под фонарем, Лина заприметила издалека. Неожиданно для себя она подумала:

«Вообще-то Валерка неплохо выглядит! Во всяком случае, это «мой» тип мужчины: высокий рост, сухощавая фигура, длинные ноги, узкое, как у борзой, лицо с умными и синими, как у хаски, глазами… Блин, что за собачьи сравнения? Впрочем, Башмачков и впрямь верный, как овчарка и ласковый, как пудель. Наверное, это я виновата: вечно придираюсь к нему не по делу. Нормальный мужик! Кто вообще-то лучше его на нашей Евразийской равнине? Неужто эти шебутные, к тому же щербатые дедки, наводнившие санаторий и падкие на выпивку и на дамочек средних лет? Впрочем, те вообще как поклонники пока что не рассматриваются. Нет, ну а сам-то Башмачков? Тоже хорош гусь, каждый раз выводит из себя своим писательским эгоизмом и наплевательским отношением к моим просьбам. Ой, нет, опять не туда занесло. Каким таким уж «наплевательским», если взял, да и примчался из Москвы по первому зову, а теперь еще и притащился ради меня в это безлюдное место на ночь глядя».

Башмачков стоял под фонарем рядом с гипсовым бюстом Байрона, покрытым серебряной краской и не догадывался о противоречивых мыслях, раздиравших Лину. Он и сам чем-то смахивал на мятежного английского лорда – то ли гордым взглядом, то ли растрепанной на ветру шевелюрой с легкой сединой. Литератор опирался рукой о скамейку и напряженно вглядывался в темноту, поджидая подругу. Башмачков выглядел бодрым, его устойчивая фигура воплощала собой уверенность, хотя, по-видимому, сидеть на скамейке под фонарем и спокойно изучать звездное небо над санаторием даже он сейчас не смог бы. Лине же покой только снился. Ее сердце трепетало, словно куцый хвостик бульдожки. Нет, «собачьи» сравнения решительно не отпускали ее в эту ночь! Сыщица сделала над собой усилие и постаралась убедить себя, что пока ничего страшного не происходит, однако это не помогло. Тогда она попыталась сконцентрировать в верхнем данцзяне энергию Ци, как учил их тренер по гимнастике Цигун, но древние китайские методики оказались бесполезными в пугающей темноте старого парка.

Башмачков наконец заметил Лину, ступившую в круг света, решительно взял ее за руку и скомандовал: «Пошли!». Лина сделал вид, что ей совсем не страшно, однако в ответ судорожно сжала ледяные пальцы Башмачкова.

Они обогнули дальний угол водолечебницы, затем, пробравшись сквозь кусты, вышли на небольшую площадку, слегка освещенную дальним фонарем. Впрочем, света было достаточно, чтобы разглядеть на земле свежие следы. Башмачков предусмотрительно взял с собой фонарик и теперь методично, метр за метром, изучал кусты и следы под ними. Наконец фонарь осветил участок, расположенный чуть в стороне. Трава была сильно примята, ветки соседних деревьев поломаны. Лина и Башмачков переглянулись и без слов поняли друг друга: именно здесь сторож ранним утром обнаружил тело бедной Марго. Рядом валялись полосатые ленты полицейского ограждения, которые никто не удосужился убрать. Видимо, осмотр места преступления полицейская бригада окончательно завершила еще утром.

– Думаю, искать какие-либо вещ доки здесь бесполезно. Все, что полицейские обнаружили, они забрали с собой, – сказала Лина и тронула Башмачкова за рукав, предлагая двигаться в обратном направлении.

Внезапно Башмачков прошептал:

– Постой! Кажется, вон там что-то виднеется…

Литератор осветил угол здания, потом перевел луч фонарика чуть левее, и теперь уже Лина увидела ручку лопаты, воткнутой глубоко в землю, а в стороне – горку свежевскопанной глины рыжего цвета.

– Ну и что тут удивительного? – прошептала Лина. – Обычные земляные работы. Знаешь, в этом санатории постоянно что-то копают. То вскрывают асфальт, то перекладывают трубы и закрывают потом это место новым асфальтом. В провинции, похоже, тоже догадались, что бесконечное строительство – непаханое поле для коррупции, потому что никто и никогда не сможет проверить, сколько труб здесь точно поменяли и закопали в землю, а также какого качества и стоимости были эти «золотые» по сметам трубы. Вот и в этой богадельне та же фигня. Видимо, какие-то денежки на ремонт и реконструкцию здесь все же выделяются, и начальство, как и везде, спешит быстрее их освоить, чтобы и на откаты «наверх» хватило, и на зарплаты, и на какой-никакой ремонт. Ты еще не видел, какой дом себе отгрохал в селе директор санатория? Завтра пойдем поглядим. Уверяю тебя, мощное зрелище, смахивающее на замок «Синей Бороды» и перекидывающее мостик от местных страшилок в стиле сказок братьев Гримм к сказкам Шарля Перро про Кота в Сапогах и Маркиза де Карабаса.

– Тсс, Давай подойдем ближе, – прошептал Башмачков. – Только не с той стороны, где земля притоптана, а с другой, чтобы наши следы не слишком бросались в глаза.

Они пошли по кромке жиденького леска, мимо высоких кустов, стараясь ступать по траве как можно тише, хотя вряд ли сейчас их кто-нибудь мог услышать.

– Бл@ть! – вскрикнул Башмачков. – Я, кажется, свалился в глубокую яму. Лина, ты где? Дай руку! Да помоги же ты, черт побери!

Лина не без труда помогла неподъемному Башмачкову выбраться из глубокой ямы. Правда, он и сам старался изо всех сил, упираясь о края траншеи коленями и локтями. Наконец писатель вылез наверх и теперь стонал сквозь зубы, одной рукой потирая ушибленную ногу, а другой отряхивая с джинсов песок и глину. Было похоже на то, что «доктор Ватсон» подвернул голеностоп. Каждый шаг теперь причинял ему сильную боль, и Башмачков раздраженно рявкнул:

– Блин, откуда здесь вообще взялась эта гребанная яма?

– А я знаю? – огрызнулась Лина. – Не я же ее выкопала…

Башмачков посветил фонариком куда-то вниз, и тут взорам пары открылось то, что заставило их застыть на месте. Лина зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть, хотя даже Башмачков сейчас простил бы ей эту минутную слабость. Впрочем, он и сам с трудом удержался от крика, лишь тихонько прошептал:

– Ни хера себе!

Башмачков схватил Лину за руку, чтобы она не рухнула в яму. Наконец она осторожно открыла глаза и вновь заглянула вниз.

На дне ямы явственно были видны человеческие останки. Кости, полуистлевшие тряпки, туфли, испачканные глиной, какой-то металлический предмет, похожий на нож… Тело когда-то юной и красивой девушкой лежало лицом вниз. Плечи прикрывала рыжая курточка, почти сливавшаяся с глиняными стенками траншеи, а на затылке были видны рыжие волосы, перепачканные такой же рыжей глиной.