Нина Стожкова - Санаторий имени Ленина [publisher: SelfPub]

Петр и Александр вскоре проявили недюжинные способности к политической демагогии, несмотря на то, что прежде за ними гуманитарных склонностей никто не замечал. Парни постоянно придумывали громкие молодежные акции, творческие соревнования и вечера: «Куба в наших сердцах», «Наследники Ленина на марше», «Физики-лирики», ну и все в таком же духе. Впрочем, все эти умственные упражнения были предназначены для райкома и горкома ВЛКСМ. Для институтского начальства Сергей придумал мероприятия посерьезнее. Когда в конце восьмидесятых в стране исчезло с прилавков практически все, Соколов договорился через отца с ГУМом и стал раз в месяц по вечерам устраивать в кабинете Воронова закрытые распродажи для руководства вуза и деканов факультетов. Торговля шла вечерами, когда студентов и рядовых преподавателей в главном корпусе уже не было. «Наверху» инициативу поддержали, потому что партийные руководители уже осознали: ученых надо подкармливать, иначе «золотые мозги» рано или поздно утекут за рубеж. Петр вскоре заметил, что деканы факультетов как-то по-новому, тепло и сердечно здороваются с ним при встрече.

Когда появились первые хозрасчетные организации НТТМ (научно-технического творчества молодежи), Воронов и Соколов сообразили, что к ним в руки наконец плывут не грамоты и почетные знаки, а живые деньги. Пока студенты и преподаватели взахлеб читали перестроечную прессу, освобожденный секретарь и его зам учились разбираться во всех этих сметах, платежках, отчетах и прочих бухгалтерских документах. Однажды они поняли, что комсомольская организация в новых условиях – та же коммерческая фирма, что-то вроде кооператива. Во всяком случае, коммерческих возможностей у вузовского комитета комсомола неожиданно оказалось гораздо больше, чем у какого-нибудь второстепенного НИИ. У молодых предпринимателей было море энергии, огромные амбиции и поначалу полностью отсутствовал страх перед государственными контролирующими органами. Впрочем, контроль в ту докомпьютерную эпоху был весьма условный. Вскоре Воронов и Соколов показали в горкоме ВЛКСМ первую прибыль от своей коммерческой деятельности. В городском комитете решили, что молодые и способные ребята засиделись в вузовской ячейке, и вскоре назначили их в Герценовский райком ВЛКСМ, один из центральных в столице. Так Петр Воронов стал первым секретарем райкома, а Сергей Соколов – вторым.

«На первый-второй рассчитайсь!» – любили шутить тогда на комсомольских застольях их молодые соратники.

Петр радовался открывшимся перспективам и серьезному рывку в карьере, однако второй секретарь нередко сбивал его боевой настрой нешуточными опасениями.

– Знаешь, Ворон, я буквально задницей чувствую, наступают новые времена. Все эти наши ритуальные комсомольские камлания скоро и за грош никто не купит. Начальство ведь тоже захочет своим наследникам казенные дачи передать, заграничные тачки купить и западный мир показать, где нет никакого дефицита, а распродажи товаров на предприятиях кажутся глупой шуткой. Короче, Петруха, помяни мое слово, скоро вся эта «египетская пирамида», которую здесь семьдесят лет наши соотечественники строили, рухнет с таким грохотом и столбами пыли, что мало не покажется. Надо уже сейчас думать, как не оказаться под обломками. Ты не кипятись, лучше послушай, о чем я в последнее время размышляю. Все идет к тому, что комсомол скоро отменят, и тогда окажемся мы с тобой, Петя, в новой прекрасной стране «лишними людьми». Наши номенклатурные должности и заслуги пойдут при новом режиме не в плюс, а в минус. Новые выскочки объявят, что типа это мы, комсомольские бюрократы, народ лозунгами оглупляли и свободу слова сдерживали.

– Да ладно, Сокол, хорош сочинять… – отмахивался Воронов. Подобные крамольные идеи казались фантастическими, и он каждый раз успокаивал приятеля: – Еще лет сто компартия останется «руководящей и направляющей» силой, комсомол – передовым отрядом молодежи, а народ будут манить наступлением коммунизма, как осла морковкой. Отменить в нашей стране комсомол – это все равно что отменить вращение Земли вокруг Солнца. На коммунистической идеологии все здесь держится. Царизм когда-то религией народ в узде держал, а большевики – марксизмом-ленинизмом. Выдерни из-под страны комсомол и компартию – и «единый могучий Советский Союз» рассыплется на мелкие осколки. Представь себе, что случится с тобой и со мной, когда вся система рухнет!

– Лично я буду этому только рад, – признался Соколов. – Надоело повторять ученым попугаем все эти ходульные лозунги, в которые давно никто не верит. В общем, считаю своим долгом тебя, Ворон, категорически предупредить: при первой же возможности сливаюсь в чиновники и одновременно замучу какой-нибудь бизнес. Я должен уважать себя, а для этого необходимо возглавить какое-нибудь реальное производство и зарабатывать серьезные деньги.

В тот раз Воронов в пламенную речь друга о скором крушении партии и комсомола не слишком поверил, однако подумал, что и сам засиделся на освобожденной комсомольской работе. Подключив все свои связи, Петр добился того, о чем давно мечтал: назначения главным редактором в газету «Юный знаменосец». В горкоме партии его знали хорошо и утвердили на должность без особых проблем. Воронов хотел попробовать себя в живом творческом деле, хотя прекрасно понимал, что в горкоме от него ожидают особой идеологический зоркости и надеются, что он приструнит захмелевших от воздуха гласности и оттого распоясавшихся в последнее время молодежных журналюг. Воронов помнил, что прежде эти акулы пера смотрели на него с легким превосходством – как обычно поглядывает творческая богема на чиновников. Внутри нарастала обида. Воронову вдруг захотелось увидеть заискивающий взгляд этих щелкоперов, услышать их доносы друг на друга и покаянные речи, глянуть на изнанку их жизни и окончательно успокоиться, убедившись, что журналисты – такие же несовершенные люди со всеми их слабостями и недостатками, как и все остальные.

Петр понимал: время не ждет. Советская власть шла к концу, длинные речи про скорое наступление коммунизма все давно забыли, и наконец появилась реальная возможность выпускать острую и популярную газету. Завладеть, так сказать, умами и сердцами современников. Придя в газету, Воронов расцвел, помолодел и в очередной раз женился. А его приятель Шура Соколов, едва только комсомол прекратил свое существование, принялся делать карьеру чиновника в сфере СМИ, параллельно организовав кооператив «Молодое кино». Стали появляться первые видеосалоны, потребность в голливудских боевиках и в запретной прежде порнушке требовала адекватного ответа… В общем, вскоре к Соколову потекли первые серьезные деньги. Все чаще Соколова называли за глаза Большой Шурик. Соколов не возражал, тем более, что рост и вправду имел немалый, почти два метра, и вообще считал, что пускай лучше зовут Большим, чем Маленьким.