Сергей Гайдуков - Небо в алмазах

— А вы, пока его нет, развлекаетесь?

— Я бы не назвала это развлечением... Я бы назвала это — поиски друзей. У меня так мало знакомых в этом городе. И у меня практически нет близких мне людей. Мне плохо от этого, и я стараюсь найти близкого человека... Быть может, мои поиски выглядят немного странно. Но я надеюсь, что все же добьюсь своего.

— Я возьму вот этот, — не выдержала Марина и взяла серебристый тонкий флакон, испускавший желанный аромат.

— Конечно, — раздалось в ответ. — И ты знаешь, нам что-то нужно делать с одеждой. Тебе не пятнадцать лет, чтобы одеваться под мальчика. Ты должна подчеркнуть свою женственность. Тем более тебе есть что подчеркнуть... Быть может, завтра, если у тебя будет время, мы проедемся в «Березку»?

— Если у меня будет время?! — Марина расхохоталась. — Да что вы?! У меня навалом свободного времени! У меня... — Дикий смех овладел ею. Марина села на пол и продолжала исступленно хохотать. — У меня найдется... Конечно же...

— Вот и славно, — прошептала хозяйка, поглаживая низ живота своего маленького светловолосого любовника. — Вот и славно...

Парень с тонкими аккуратными усиками подошел к Хрусту и отрапортовал:

— Тыкву нашли. Он, оказывается, ездил на охоту. Сейчас возвращается домой... Ну так я его попросил сначала заехать к нам, сюда. Минут через пятнадцать он будет.

— Хорошо, — сказал Хруст, в задумчивости потирая подбородок. — Хорошо, что он приедет. Плохо, что едет с охоты. Это значит, что при нем люди. А при людях — ружья. Пусть и охотничьи. Ты вот что... — снова подозвал он парня с усиками, — ты ему скажи, чтобы ружья оставили в машине. Не надо нам тут лишних ружей.

А я при слове «охота» сразу вспомнил Тамару. Будет просто верхом мирового гадства, если сейчас сюда явится Тыква под ручку с Тамарой. Они посмотрят, какое я собой представляю жалкое зрелище... и... Тамара поймет, что связываться со мной действительно было крупной ошибкой. Она помашет мне ручкой на прощание... И мне вышибут мозги. Все, конец фильма.

Хотя — стоп. А как же ДК? Он же обещал, что переговорит с Тыквой! И Олег вчера проболтался, что у Тыквы будет важная встреча с очень важными людьми. Но сейчас тип с усиками сказал, что Тыква возвращается с охоты, а если он был на охоте, то никакой встречи не было! ДК опоздал, меня не отмазали. Все, конец фильма.

А если поймать Тыкву на денежный интерес? Он придет, а тут валяется на полу тот гад, который увел чемодан с кучей тыквинских кровных баксов. Тыква разволнуется, а я ему: «Я знаю, где спрятаны деньги, я знаю! Я могу показать, только выведите меня отсюда!» Тыква наедет на Хруста — потому что вернуть двести тысяч баксов все-таки хочется — и заберет меня с собой. А я по дороге где-нибудь сбегу. А потом ДК все же переговорит с Тыквой. И все будет хорошо. Хотя... Зачем Тыкве я, если рядом валяется человек, который лично все украл и лично все спрятан. Тыква обойдется и без посредников. А если еще до Тыквы дошло, что я его заложил тому оперу, который пытал меня в «Антилопе» насчет Лисицына... А если еще Олег успел настучать шефу, что я едва не пристрелил его в темном переулке возле «Ультры»... Все, кранты этой ленте. То есть мне.

Мухин оказался прав — суетиться бессмысленно.

— Эта Барыня, — уныло пробормотал я, — она, наверное, очень крутая, раз у нее столько народу.

— Она очень крутая гнойная сука, — по-своему согласился Мухин. — Ее нынешний муж... Всего у нее было пять мужей, этот пошел дальше всех. То есть она его продвинула дальше всех остальных. Он был зампредседателя одного коммерческого банка, потом он был министром финансов...

— Ого! — присвистнул я.

— ...Но она убрала его с этой должности, потому что это слишком светящаяся работенка. Слишком на виду. Я не знаю, как теперь называется его должность... Я только знаю, что Барыня постоянно проживает в Испании, а еще у нее есть дома во Флориде, в Калифорнии, в Ницце... И еще с ней постоянно таскается двадцать человек охраны.

— Ничего себе... — сказал я, потрясенный. Оставалось утешать себя мыслью, что убьют меня по приказу не какого-нибудь там Гиви Хромого, а по распоряжению самой влиятельной женщины России.

— Вот именно... — Мухин прокашлялся, а потом негромко добавил: — Теперь ты понимаешь, как мне было трудно?

— В смысле?

— В том смысле, что Циркач с Пистоном тут много не наработали бы. Их замочили бы еще при переходе испанской границы. То есть нужны были люди. Много людей. А раз нужны люди, то нужны и деньги, чтобы им платить. Много денег. Теперь понял?

— Что именно?

— Алмазы, — сказал Мухин и улыбнулся разбитым ртом.

...Поход в «Березку» состоялся, как состоялось и много других увлекательных и невероятных вещей. Грубо говоря, окружающий мир вокруг Лехи и его сестры стал расширяться, показывая им такие вещи, о которых раньше они лишь слышали или догадывались.

Тут были поездки на природу в какие-то уединенные, скрытые от посторонних местечки, где к их приезду все уже было готово. Какие-то люди жарили шашлыки, накрывали на стол и охлаждали пиво, чтобы потом исчезнуть и не смущать веселую троицу. Были плавания на огромной яхте, были самодельные фейерверки, взрывавшие летнее небо, к изумлению непосвященных...

Они развлекались. Точнее, Барыня развлекала их, Леху и Марину. Причем в каждом празднике, в каждом загуле всегда наступал момент, когда Марина понимала, что сейчас ей нужно отойти в сторону. Или просто отвернуться. Желания Барыни Леха выполнял с удовольствием и с чисто юношеским энтузиазмом, а когда он стал чувствовать, что устает, в ладони Барыни вдруг оказались веселенькие цветные таблетки. С чисто юношеским энтузиазмом Леха принял и этот подарок.

Барыня учила Леху любовному разнообразию, а если он не верил, что люди на самом деле могут такое вытворять, тащила за руку к видаку, ставила кассету и тыкала пальцем в экран, беззаботно хохоча над серьезными лицами экранных любовников...

Где-то через месяц после начала поездок в розовом «Мерседесе», проснувшись ночью в огромной постели, которую Барыня именовала «сексодромом», Леха обнаружил, что он один.

Он поднялся и пошел по длинным коридорам большого дома, прислушиваясь к подозрительным звукам. У двери комнаты, где ночевала Марина, он остановился. А потом резко толкнул дверь.

Они не испугались его и не удивились: Марина сидела в постели, поджав ноги, а Барыня была позади нее и нежными осторожными движениями гладила Марине груди, целовала ее в шею... Обе женщины были совершенно обнаженными.

Леха попятился было назад, но Барыня повелительно сказала:

— Стой. Я хочу, чтобы ты раз и навсегда понял... Ты любишь свою сестру?

— Да... — еле выговорил Леха, не сводя глаз с приоткрытых губ Марины. Не груди, не живот, не бедра приковали его взгляд, а именно губы, смыкавшиеся и снова раскрывавшиеся... Марина тяжело дышала, сминая пальцами тонкую простыню.