Елена Логунова - Цыганочка без выхода

— Короче, ты будешь утверждать, что весь этот битый час Горохов был у тебя на глазах? — перебил меня Серега. — Подумай хорошенько над ответом, нам ведь придется официально взять у тебя свидетельские показания!

— Да, он весь час был у меня на глазах… То есть нет! — спохватилась я. — Строго говоря, я не видела звукорежа, потому что попросила его закрыть шторку…

— Ага, ты всегда просишь закрыть шторку, и об этом тоже все в студии знают, — согласился полковник. — Тогда почему же ты решила, что Горохов весь этот час находился в студии? Ты переговаривалась с ним? Нет.

— Конечно, нет, ведь он ужасно заикается!

— Может, он останавливал тебя в процессе, просил перечитать какие-то кусочки?

— Нет! Меня никто не останавливает, я сама крайне требовательна и без всяких просьб обязательно делаю дубли!

— Ага, и это третий твой дикторский прибабах, о котором все знают! Ну теперь-то поняла?

— Горохов задернул шторку, тихо вышел, сбегал к Кутиковой, убил ее, вернулся — и все это за один час? — недоверчиво спросила я.

— Дом Кутиковой в двух минутах пешим ходом от здания медиахолдинга.

— Сережа, постой! — В нашу познавательную беседу снова вклинилась Ирка. — А кто же звонил Соне с сообщением о потопе? Вот это совершенно точно не мог быть Горохов!

— Почему? Все по той же причине — потому что в момент того звонка он был в студии с Ленкой? — Полковник отчетливо хмыкнул.

— Лазарчук, если ты сейчас скажешь, что я глуха как пробка и это мой четвертый прибабах, о котором все знают, я тебя убью силой мысли! — взъярилась я. — Уверяю тебя, если бы Горохов при мне звонил по телефону, я бы это заметила!

— Должно быть, это сделал какой-то его сообщник, — миролюбиво предположила Ирка. — Или даже сообщники — я слышала фоном разные голоса. И ведь сам Горохов жутко заикается, а тот человек в трубке был весьма красноречив!

— Горохов не заикается, когда работает, — справедливости ради напомнила я, и тут до меня дошло: — Это была запись! Горохов заранее записал этот текст — сел за пульт, надел наушники, обрел дар речи, сделал эмоциональную, как на театральном учили, начитку, да еще добавил богатый звуковой фон, чтобы помешать Соне узнать его голос! А в нужный момент просто приложил к телефонной трубке диктофон!

— Скорее он отправил звуковой файл с компьютера, потому-то входящий номер и не определился, — уточнил Серега. — Кстати, я говорил Максу, что насчет записи звонка ты догадаешься. Молодец!

— Возьму с полки огурец, — желчно срифмовала я и отключилась.

— Поэтесса у нас я, а не ты, — ревниво напомнила Ирка.

— А я кто?

— А ты великий русский писатель, гениальный журналист, спортсменка, комсомолка, наконец просто красавица! — явно стараясь поднять мне настроение, не поскупилась на комплименты подруга.

Дзинь! — настойчиво вякнул мой мобильник.

Я взяла трубку, не посмотрев, кто звонит.

Это была Катя Серебрянникова из редакции информационно-развлекательных программ.

— Елена! — ликующе возвестила она. — Ты молодец!

— Взять с полки огурец?

— Какой огурец? Возьми деньги! Наш генеральный выписал тебе большую премию! Бухгалтер ждет тебя завтра в девять.

— Только бухгалтер? — уточнила я, обоснованно подозревая какую-то засаду.

— Ну и мы с Тетеркиным, разумеется, но мы в полдесятого! Обсудим твою бомбическую тему про нашего коллегу-маньяка — надо продумать, как стратегически грамотно и красиво подчеркнуть заслуги в его задержании Павла Игоревича, гостевую программу с ним мы ставим на пятницу, но уже завтра нужно задать правильный вектор нашим новостникам, они должны как следует разогреть аудиторию…

Я аккуратно выключила мобильник.

— А кто это такой — Павел Игоревич? — осторожно спросила Ирка.

— Узнаешь завтра, — со вздохом ответила я. — Когда мы зададим правильный вектор нашим новостникам.

Мне было огорчительно ясно: утро завтрашнего дня совершенно точно начнется для меня с песни черепашки-будильницы.