Джон Карр - Контора Уильяма Вильсона

Она продемонстрировала,

– Я не могла разобрать, что именно он высматривает. Но я знала, что с ним что-то не так. Я спросила его, может ли он проявлять хоть немного интереса в том, что я для него делаю. Хотя бы посетить концерт камерной музыки, который я организовала в тот день, где трио Хулио будет представлять нарезки из произведений современных мастеров. А он ответил… – И что же? – спросил полковник Марч.

– Он сказал: ”К чёрту всех современных мастеров”. А это просто несправедливо, ведь Хулио на пике своей формы в этом сезоне.

– Да ну?

– Потом я застала его вырезающим вот это объявление из газеты. Это могло ничего не значить, и я позабыла о случившемся. Но буквально неделю назад я вновь увидела, как он его вырезает, на сей раз из ”Таймс”. Так что, – объяснила леди Патрисия, – я решила выяснить, что есть эти ”Уильям и Вильгельмина Вильсон“ на самом деле. Вчера я нанесла им визит.

Её глаза приняли проницательный, задумчивый вид.

– Кем бы они ни были, – медленно произнесла она, – денег у них немерено. Я ожидала, что это будет какая-то задрипаная старая комната, понимаете. Но нет! Боже мой, они работают в громадном новом офисном здании прямо напротив Грин-Парка. Это настолько по-деловому: совершенно непонятно для меня. Вы поднимаетесь на лифте, а там широкий мраморный коридор и стеклянная дверь с табличкой ”Уильям и Вильгельмина ВИЛЬСОН“ на ней.

Было видно, что она с трудом подавляет гнев. Как будто вспомнив, что надо быть женственной, леди Патрисия подняла пекинеса, потрясла им в воздухе и посюсюкала ему своими соблазнительными губами; пёс старательно сдувал из своих глаз попавшую туда шерсть и выглядел совершенно незаинтересованным.

– Я открыла дверь, – сказал она, – и там была большая гостиная. Пустая. Там были неплохие бронзовые статуэтки и гравюры. Я позвала. Я постучала по столу. Но никто не явился. И вот, когда я думала, что делать дальше, мой Флопит – прелестное создание, не правда ли? – заметил другую дверь и начал на неё лаять.

Она глубоко вдохнула.

– Я открыла эту дверь. Там оказался просторный кабинет, вроде кабинета секретаря. В середине стоял большой рабочий стол, а возле него кресло-качалка. И вот в кресле сидел Фрэнки – мой Фрэнки. А на его коленях, обхватив его шею своими руками, сидела кошмарная рыжая девчонка лет девятнадцати от роду!

Больше сдерживаться не было сил. Кашель полковника Марча был столь долгим и вымученным, что даже слепому было бы понятно, что что-то не так. Острый взор леди Патрисии тоже это заметил и не одобрил. Но теперь ей нужно было уже договорить до конца.

– Ну, в самом деле! Я надеюсь, я достаточно широко мыслю, но настолько!.. Я кипела, понимаете, совершенно кипела. Я ничего не сказала, просто подхватила Флопита за его бесценную шейку и вышла прочь, и дверь захлопнула. Я прошла через приёмную и вышла назад в холл. Но дальше я не пошла. В конце концов, судьба Фрэнки беспокоит меня. И Фрэнки настолько богат, и после этого она заграбастает его деньги, в то время как я, работая и вкалывая ради Фрэнки как никто… короче, это очень подло.

Я ждала у входа. Наконец я решилась вернуться и разобраться с ними. Но войдя в приёмную вновь, я застали там человека, которого раньше не видела. Хорошо одетого пожилого джентльмена. Очень приметной внешности: совершенно лысого, за исключением седой пряди на самом затылке, спускающейся аж до воротничка.

Он сказал: – Да, мэм?

Я сказала: – Кто вы такой?

Он сказал: – Меня зовут Уильям Вильсон. У вас назначена встреча?

Тут я потребовала немедленно провести меня к мистеру Хейлу. Он как ни в чём не бывало поднял брови и нагло заявил, что Фрэнки там нет; что он никогда не слышал ни про какого мистера Хейла и не понимает, о чём я говорю. Я тогда предположила, что он, видимо, и о рыжей девушке не знает? Он поглядел на меня удивлённо и сказал, что речь, вероятно, идёт о мисс Вильгельмине Вильсон, его племяннице и секретарше – только подумайте об этом! – но он всё равно не знает никакого Хейла.

Это было уже слишком! Я просто прошла мимо него и распахнула в дверь в кабинет, где я видела Фрэнки раньше. Фрэнки там больше не было; но рыжая оставалась там. Она стояла перед другой маленькой дверцей, ведущей в своего рода гардеробную, и выглядела омерзительно виноватой. Я просто отодвинула её прочь и заглянула туда. Но… – Леди Патрисия Мортлейк сглотнула.

– Да? – произнёс полковник Марч.

– Фрэнки там тоже не было, – закончила она.

– Его не было в гардеробной?

– Его не было нигде, – заявила леди, пожимая плечами. – Там была всего лишь ещё одна комната, большой частный офис с видом на Пикадилли на четвёртом этаже. Он там не прятался, я и туда заглянула. И ни из одного кабинета некуда выйти, кроме как обратно через дверь в главный коридор, где стояла я. Фрэнки там не было. Но его одежда была.

– Что? – воскликнул полковник Марч.

– Его одежда. Костюм, в котором он был: включая его часы, и записную книжку, и документы, и перстень, и перьевую ручку, которую я подарила ему на день рождения. Все они были сложены в шкафчике в гардеробной. Только одежда, но ни следа самого Фрэнки. И с тех пор он не появлялся. Теперь вы понимаете, почему я здесь?

Доселе полковник Марч выслушивал рассказ в снисходительной манере. Теперь его пепельные брови сдвинулись вместе.

– Позвольте мне уяснить кое-что, – потребовал он резким и довольно жутковатым голосом. – Вы говорите, он в буквальном смысле слова исчез? Не мог он, к примеру, выскользнуть наружу, пока вы были заняты осмотром остальных помещений?

– Без всей своей одежды? – риторически спросила Патрисия.

Настала пауза.

– Фрэнки! – почти простонала она. – Из всех людей на свете, именно Фрэнки! Конечно, я допускаю, что он мог выскользнуть. Да, вообще говоря, он мог и из окна вылезти и спуститься по стене здания прямо на Пикадилли. Но не в нижнем белье же? Фрэнки?!

– Предположим, у него был с собой запасной комплект одежды?

– С чего бы? – спросила Патрисия, вновь не ожидая ответа.

Нечасто полковник Марч находил себя в тупике, совершенно выпотрошенным и приставленным к стенке. Но теперь, похоже, был один из таких случаев.

– И что вы предприняли после этого?

– А что я могла сделать? Его нет в его квартире, и в своём загородной доме он не появлялся. Никто из его друзей, даже личный секретарь, не догадывается, где бы он мог быть. Я даже говорила с этим ужасным лейбористом, с которым они, предположила я, сблизились в последнее время, и мне показалось, что он собирается расхохотаться мне в лицо. Но даже он поклялся, что не знает местонахождения Фрэнки.