Галина Куликова - Эрос пленных не берет

Отыскиваешь нужное сочетание слов — и тебе открываются такие бездны информации, от которых пухнет голова. Если не хватает воображения, остается довольствоваться куцыми ссылками. Маргарита подёргала себя за нижнюю губу. Чёртовы феромоны! С чем она их только не комбинировала. И с афродизиаками, и с Эросом, и с аферами, и с косметикой, и с экономическими преступлениями, и с чёртом лысым.

— Помощь не нужна? — спросил какой-то гаврик, подкравшийся к Маргарите совершенно незаметно. Вероятно, он только что оторвался от «мыши», потому что лицо у него было осоловелым. — Вижу, вы сидите и смотрите в строку поиска. Чего ищем-то? Про что узнать-то хотим?

— Про феромоны, — устало сказала Маргарита. — И про один мужской журнал.

Гаврик оттеснил Маргариту плечом и протянул руки к клавиатуре. Маргарите показалось, что над клавиатурой пронёсся порыв ветра — так быстро он набрал в строке поиска слова: «феромоны» и «мужской журнал». И сказал: «Прошу».

Маргарита посмотрела на итоги поиска, навела курсор на первую же ссылку и щелкнула кнопкой «мыши». Статья была крохотная, буквально в несколько строк. Однако содержание ее произвело на Маргариту оглушительное впечатление.

— У меня сегодня день открытий, — сказала она гаврику. — С меня пиво. Хотите?

Он хотел, и она заплатила за самое лучшее. Ей было все равно, сколько у нее останется до зарплаты. Кажется, первый раз она испытывает такую эйфорию, тратя последние деньги. Принтера в кафе не оказалось, и Маргарита достала из сумочки блокнот и ручку и, царапая бумагу, старательно переписала текст. И пробормотала:

— Теперь держись, Гух.

Сидеть здесь дольше не имело смысла. Имея в виду последнюю свою крупную купюру, она вызвала по телефону такси.

— У вас машина в порядке? — спросила она водителя, перед тем как сесть. — Не заглохнем по дороге?

Он открыл окно и сплюнул на асфальт. Маргарита хмыкнула и влезла на заднее сиденье. Ей больше не хотелось ехать впереди и чувствовать плечом чужого человека, ощущать его запах. Сегодня ей вообще не нравились люди. Среди них могут попасться очень жестокие. Что, если она больше никогда не сумеет отличить добрых от злых?

Она закрыла глаза и просидела всю дорогу, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Теперь, когда она догадалась, кто убил Алису, она уже не боялась. Организм перестал защищаться, и страх исчез.

— Проводите меня до квартиры, — попросила она шофёра. Скорее машинально. — Я заплачу дополнительно.

Но он снова, как и в первый раз, ничего не сказал и снова сплюнул на асфальт. Маргарита прикусила губу и выбралась наружу. Она еще не успела войти в подъезд, а такси уже уехало. Взревел мотор, и она осталась одна на улице. Фонари, словно старые лейки, цедили свою мутную водичку, и за первую половину ночи налили уже целые реки электрического света, которые медленно текли вдоль шоссе.

Маргарита вошла в подъезд и поплелась к лифту. Это было все равно что совершить самоубийство — войти в этот спичечный коробок, где ты становишься букашкой, которая может только вертеться внутри и перебирать лапками. Лифт приехал, дверцы раздвинулись. Маргарита некоторое время стояла и смотрела в пустую кабину. Потом сделала шаг и протянула палец к кнопке.

Все шло хорошо, и она неожиданно подумала, что должна была что-то предпринять, позвать кого-то на помощь, поднять шум, рассказать другим о том, что она узнала. Но она устала. Она так устала… Особенно когда поняла, что все зря, и ее лучшая подруга уже не вернется, и они никогда ничего друг другу не объяснят.

Какой-никакой, а план у нее все-таки был. Пусть убийца по-прежнему считает, что она находится в полном неведении относительно его личности. А он так считает! Ведь он не прикончил ее в квартире Дины, хотя у него была такая возможность.

Вероятно, то первое покушение в магазине было спонтанным. Он действовал под влиянием момента. Но потом сообразил, что убирать следует не того, кто еще только пытается узнать истину, а того, кто ее уже знает. Поэтому после Лизы он и расправился с Диной Тропинской. Все. Больше никаких «ниточек», ведущих к нему, нет.

Маргарита представляла, как разоблачит его. Она возьмёт у кого-нибудь взаймы кошку и сунет ему в руки. И посмотрит, что он станет делать. Занервничает, начнет тереть глаза? Может быть, пойдет пятнами? Тут-то она на него и насядет. Конечно, она будет не одна…

Маргарита повернула в замке ключ, толкнула дверь плечом и вошла в квартиру. И уже потянулась к ручке, когда он вышел из тени. Просто шагнул откуда-то сбоку, оказавшись с ней лицом к лицу.

От неожиданности Маргарита вздрогнула всем телом. Встретилась с ним взглядом и… И ничего не смогла скрыть. Он прочитал правду в ее глазах и пробормотал:

— Вот, значит, как. — Посмотрел при этом пытливо на свою будущую жертву. — Выходит, я разоблачён? Обидно.

Он схватил Маргариту за руку, в которой была зажата связка ключей, отвел ее в сторону и перешагнул через порог.

— Смекалка никогда не доводила женщин до добра. Молись, чтобы тебе не было больно.

Разве не такой смерти она всегда боялась? Маргарита закрыла глаза и почувствовала, как тело начинает оживать — с кончиков пальцев тепло распространяется выше и выше, доходит до губ, потом до глаз, и глаза вспыхивают неожиданно ярко.

— Пойдем. — Он протащил ее за руку по коридору и втолкнул в комнату. — Не знаю, как поступить. Пожалуй, я не стану тебя убивать. Я тебя спрячу. Как Алису. По большому счету, я ее не убивал. Она… как это говорят? Скончалась. Мирно упокоилась. Я ее не мучил, я вообще до нее и пальцем не дотрагивался, хотя она меня так ненавидела в последние дни…

Он взял Маргариту за подбородок и заглянул в глаза.

— Как тебе это удалось, ума не приложу? Как ты сумела расшифровать меня?

Она же не могла взять в толк, почему считала его неотразимым. Гармония черт была искажена пороком, и этого едва заметного искажения оказалось достаточно, чтобы сделать его непривлекательным. Бог Эрос! В мужчине, которого положили на обе лопатки, нет ничего сексуального.

— Захар, тебе не выбраться из этого дерьма, — резко сказала Маргарита своим обычным голосом, вырвав у него руку.

К ней возвращалась способность мыслить, говорить и бояться. Наверное, нужно тянуть время, задавать ему вопросы, вызывать на откровенность — преступники любят раскрывать свои мотивы благодарным слушателям. Возможно, кто-нибудь придет — хоть тот же Жора Суродейкин. Вдруг ему уже лучше и он переживает, куда она пропала?

— Мне не выбраться? — Захар так искренне рассмеялся, словно она сказала что-то забавное. — Я виртуоз. Меня никто не заподозрит. У меня нет мотива. Как будто бы.

— Мотив действительно ничтожный. Такой же, как и ты. Почему ты убил Лизу, а не меня? Ты мог бы догнать и убить меня, и все сразу закончилось бы.