Галина Куликова - Рыцарь астрального образа

— Ну, даете, — с облегчением воскликнул Веселовский, когда раздались уверенные шаги, и бодрый голос Николая Никифоровича спросил:

— Как вы тут, «дети подземелья»?

— Нормально. А Гришка в порядке?

— В порядке. Я ему порекомендовал водки выпить, успокоиться.

— Где ж он водку возьмет в этой глухомани? Тут до ближайшего магазина верст десять-пятнадцать будет.

— Нет, я здесь накануне запасы оставил — ну, чтобы сегодня лишнего не брать, только снаряжение. А там еда и бутылка водки есть. Удачу обмыть или наоборот. В общем: сумочку небольшую я в одном дупле припрятал. Показал вашему Григорию, так что, надеюсь, смутам сейчас не грустно. Теперь, я думаю, можно идти. На поиски у нас от силы часов пять. И обратно.

— Да, пойдем, время уходит, — радостно подхватил Вован, еще пять минут назад тихий и потерянный.

«Как он там говорил? По этой выработке приблизительно сто метров, затем направо еще столько же, какой-то лаз в вертикальную выработку, затем большая пещера, из которой вход в тоннель… Нет, я не вспомню. Да я и не сначала слышал, может быть, половину маршрута он раньше озвучил. В общем, дело дрянь, придется за ними топать. Но как?»

Надеяться оставалось лишь на то, что опытный Николай Никифорович пойдет первым, за ним последует Ксения, которую необходимо страховать, а замыкать процессию станет заметно перетрусивший, по наблюдениям Арсения, Веселовский. Этот будет шарахаться от собственной тени, но вполне может не обратить внимания на осторожную слежку. «Если я смогу незаметно следить», — усмехнулся про себя Кудесников.

Он наконец сумел проползти по ставшему родным желобу до конца, пролезть в галерею, где еще недавно кипели страсти и сходил с ума от страха Синьков, и даже успел увидеть мелькнувший вдали свет фонаря уходящей в темноту троицы.

На его счастье, Николай Никифорович. Ксения и Веселовский (а шли они именно в этой последовательности, что не могло не порадовать проницательного сыщика) во время движения производили достаточно шума, чтобы Кудесников мог скрыть свое присутствие. Кроме того, мужчины постоянно переговаривались. На словах «сто метров туда, сто сюда» представлялись чем-то несложным. В действительности каждый десяток метров каменоломен давался с огромным трудом. Иногда казалось, что всякий камень здесь противодействует проникновению человека в глубь этих заброшенных лабиринтов.

Когда путешественники добрались наконец до обещанной вертикальной выработки, Арсений понял — для него это финиш, остаться незамеченным на пути вниз он не сможет.

«Хорошо, — рассудил он философски, — подожду их где-нибудь здесь. Может быть, потом повезет. Полезут обратно — выясню, что же все-таки они искали».

Когда свет фонарей пропал внизу, Кудесников, светя своим потайным фонариком, приблизился к тому месту, где они исчезли. Это была даже не выработка, а уходящий вниз колодец с неровными стенами. Веревка, закрепленная мастерской рукой Николая Никифоровича (все-таки занимался альпинизмом), пропадала во тьме. Соблазн был слишком велик, и Арсений решился. Ухватившись израненными руками за тонкий шнур, он скользнул в темноту Спуск прошел на удивление благополучно. Более того, он увидел исчезающий за поворотом свет и направился в ту сторону, надеясь не заблудиться.

Еще минут двадцать ходьбы по тоннелю, и слышится долгожданное:

— Прибыли.

Николай Никифорович и Веселовский зажгли принесенные с собой яркие лампы и начали поиски. Следить за ними Арсений не мог — пришлось скрываться за углом. Его не было видно, но зато и он сам ничего видеть и слышать не мог.

Часа через два поиски были прекращены. Когда погасили лампы и оставили светить лишь фонари, Кудесников рискнул подобраться поближе.

— Может, еще поищем? — спросил Вован.

— Нет, — твердо ответил Николай Никифорович. — Если нет, так нет. Это ведь не «примерно расположено», место обозначено конкретно. Пошли, нам еще выбираться отсюда.

— А вдруг нас во второй раз сюда отправят? — ныл Веселовский.

— Я же сказал — нет. Не отправят. Если бы было здесь что-то — нашли бы. Пошли, и Ксении помоги.

Тут до Кудесникова дошло, что ему еще придется лезть по веревке вверх метров десять или больше, а сделать он это должен раньше их, иначе ему вообще отсюда никогда не выбраться.

Собственно, к самой веревке он выскочил удачно, почти не блуждая — видимо, сказывался вновь приобретенный опыт. Но когда полез вверх, понял — свои силы он переоценил. Ладони болели так, что хотелось кричать, сил за день непрерывной слежки потрачено с избытком. К тому же последний раз он ел вчера вечером, так что от голода у него уже начала кружиться голова. Такая совокупность неблагоприятных факторов должна была привести к нехорошему финалу.

Кудесников сорвался вниз. За долю секунды он успел распрощаться с жизнью и пожалеть беднягу Мерса, которому суждено умереть в дупле от голода… Ожидая смертельного удара о камни, он зажмурился, но тут раздался треск рвущейся материи, и падение прекратилось так же внезапно, как и началось. Арсений почувствовал, что он парит в воздухе, раскинув в стороны руки и ноги, и словно чья-то мощная рука держит его за воротник. От этого шею жутко сдавило, и было трудно дышать. Через несколько минут он понял, что зацепился капюшоном брезентовой ветровки за торчащий из стены длинный металлический прут. Это, видимо, были остатки строительной деятельности неизвестных мастеров неизвестного столетия, но они спасли Кудесникову (и Мерседесу) жизнь. Теперь ему хотелось понять, как себя вести, чтобы не сорваться, и более того — вылезти наверх. Неожиданно под ним раздались голоса и появился луч света — к месту происшествия подошли кладоискатели. Конечно, это должен был быть клад, что же еще?

— Так, вот и вертикальная выработка, — раздался спокойный голос Николая: Никифоровича. — Возьми-ка мой фонарь и посвети — я приготовлю все для подъема.

Веселовский с двумя фонарями в руках подошел к самому основанию тоннеля.

— Ну и колодец, мама дорогая! Как мы в эту дыру полезем? Туда и свет не доходит, — и он нашил мощный луч вверх, прямо в лицо парящему над ними Кудесникову.

Затем раздалось отчаянное:

— А-а-а!!!

И свет погас — это Вован уронил оба фонаря, неожиданности вскрикнула даже молчавшая все время Ксения, а Николай Никифорович попыся перекричать вопящего Веселовского. Зато во всей этой неразберихе для Арсения нашелся один несомненный плюс — в тот момент, когда фонарь осветил колодец, он увидел в полуметре от себя заветную веревку. Пошарив руками вокруг, он нащупал ее, осторожно освободил капюшон и снова понаверх. Теперь подъем дался ему не в пример легче — подгоняло чувство опасности и желание скорее замять неприятный инцидент.