Нина Соротокина - Русский вечер [СИ]

Утром перед работой Яна позвонила в больницу.

— Рейтер? А кто его спрашивает?

— А это так уж важно? Следователь.

— Рейтер по-прежнему в реанимации. Состояние тяжелое.

— Подождите, не вешайте трубку. Когда я смогу его увидеть?

— Да кто ж это знает? К нему никого не пускают. Он без сознания. А следователь у него, — ехидно добавил женский голос, — между прочим, мужчина. — Ту, ту, ту…

Завертелась машина… И какой-то следователь уже рулит, ищет злоумышленников. Ритке что-ли позвонить? Справиться, кому понадобилось убивать жалкого гида Вершкова. Только зачем ей это знать? Нет, никуда звонить она не будет. Яна твердо решила: чему быть, того не миновать. Кто она есть? Песчинка в потоке времени. И не в ее силах что-то изменить. Поэтому она выпускает из рук бразды правления. Пусть все идет само собой. Бразды — это удила конские, а у нее в руках концы перепутанного клубка веревок. Яна решила, что сегодня же попросит отпуск. На работе график, все отпускные сроки оговорены, ее начнут стыдить и вразумлять. Но если твердо стоять на своем, дней через десять, в крайнем случае через пятнадцать, можно будет всем вместе отбыть в Усть-Нарву. Только бы визы получить.

— Простите мою навязчивость. И не обижайтесь. Я вас выследил. И теперь жду вашего появления уже час. Дождался, как видите.

Вчерашний незнакомец (иначе говоря — тип с фотографии) стоял около Яниной машины и беззастенчиво сиял глазами, по-русски он говорил почти чисто, но с явным акцентом, который странным образом усиливал его умоляющую интонацию.

— Вижу, что дождались, — с металлом в голосе произнесла Яна.

— Не уходите, дослушайте. Вы поразили меня с первого взгляда, потому что очень похожи на одну мою знакомую, с которой… которая… ну, вобщем, не важно, — он окончательно запутался и рассмеялся.

Первый испуг, который окатил Яну, как ушат холодной воды, прошел. Незнакомец выглядел таким смущенным, ветер так беззаботно ерошил его пшеничную гриву… Он никак не был похож на уголовника, которого бы Рейтар послал по следу. Симпатичный, элегантный, Яна это ценила. Тончайший мохеровый свитер цвета кожуры киви шел к его глазам. На этот раз он совсем не был похож на Есенина.

Словом, ясным теплым утром Яне уже не хотелось бежать от незнакомца сломя голову. Это ночью страх подбирается к самому сердцу, а на солнечном свету всякая нечисть распадается на элементы. И уж если она не оставила попытки «разобраться в этом загадочном деле», то судьба явно дает ей шанс.

— Положим, я похожа на вашу приятельницу. Бывает. И что вы от меня хотите?

— Я знаю, что я от вас хочу, только не осмеливаюсь облечь это в слова.

— Вы либо облекайте, либо мы расстаемся. Я на работу опаздываю.

— Нет, нет, не расстаемся! Ни в коем случает. Не сочтите за дерзость — как вас зовут?

Первым побуждением Яны было назвать чужое, абстрактное имя, но она тут же обозвала себя дурой. Можно подумать, что если она назовется Катей, то их дальнейшие отношения потекут по другому руслу.

— Меня зовут Яна Павловна.

Он несколько картинно поклонился, мол, очень приятно, потом сотворил что-то с собственными ногами, отчетливо было слышно, как щелкнули каблуки его мягких замшевых туфель.

— А я — Сержио… без отчества. Сержио Альберти. На западе людей зовут просто по имени. Я бизнесмен и приехал в Москву из Рима.

Понятно, что не из Солнцево и не из Канашкиной прорези…

— Я действительно не могу больше задерживаться. Приятно было познакомиться.

— Два слова! — крикнул он, картинно вскинув руки. — Я приглашаю вас в ресторан. Сегодня. Время назначьте сами. Не говорите — нет! — он наморщил нос, как смущенный ребенок.

Яна хотела строго сказать: «Глупости!» Хотела крикнуть: «С какой стати!» Хотела добавить: «Я не хожу в рестораны с незнакомыми людьми!» Но мозг подал совсем другой сигнал, губы против воли растянулись в улыбку, а предатель язык вкупе с гортанью сочинил такую фразу:

— Ну… если вы настаиваете. Если вам так хочется… То почему, собственно, нет?

Вечером Яна сказала дочери:

— Ужинай одна. Картошку можешь не греть. В холодильнике есть твои любимые чипсы и все для бутербродов. Не забудь йогурт. Буду поздно. У меня свидание.

— Деловое? — спросила Соня, она привыкла к вечерним отлучкам матери.

— Деловое, — согласилась Яна и задумалась, рассматривая себя в зеркало.

Конечно, деловое. Яна должна разобраться, какая роль отведена пшеничному красавцу в таинственной истории. Есть и другая сторона медали. Она имеет право развлечься немножко. Сколько можно гнать от себя представителей сильного пола. После Ашота у нее никого не было. Соблюдать траур — не из нашей жизни. Просто мужики ей вдруг опротивели. Нет, этот красный цвет, пожалуй, слишком экзотичен. Для первой встречи мы найдем что-нибудь немаркое. Вот этот рябенький костюмчик… Пока можно носить брюки в обтяжку, будем показывать ноги… и супертонкий поясок для завершения образа. Макияж сделаем теплый в бронзово-коричневых тонах… кажется, так уже не носят. И плевала она на них! Что она, девчонка что-ли, чтобы розовым мазаться!

Ресторан был, конечно, дорогой, но цены имел, как говорила Вероника, снисходительные. Не будем называть ресторан по имени, чтобы автора потом не обвинили в создании рекламы для этого вместилища кулинарных тайн и дизайнерских красот. Размешался он в старинном, великолепно отреставрированном особняке. Каким-то чудом во времена оно его не передали вместе с землей посольству Уганды или Марокко. Он остался собственностью Москвы, превратился в коммунальный клоповник, совершенно опростился, обветшал. А потом ушлые люди рассмотрели под побелкой, фанерной пристройкой и копотью породистые формы в стиле ампир. Высокие, с полукруглым завершиями окна приобрели прежний вид, ожил декор из мозаики, в чугунные кружева оделся парадный подъезд. Приятно, знаете…

Столик стоял у окна, и долго, споря с приглушенным светом настольной лампой, полыхал сквозь ветви кленов оранжевый закат. Музыка… Мелодия лилась, казалось, с потолка. Неспешные перемещения официантов напоминали движение теней — ни слова, ни шороха, ни скрипа. И даже принимая заказ, официант не позволил понять, какой же у него тембр голоса — бас или тенор. А Сержио суетился в полной мере: «Что будем пить? Водку заказать? Говорят, у русских без водки не обходится ни одна еда. А что на горячее, что на холодное?…»

— Да что угодно. Целиком полагаюсь на ваш вкус, — царственно сообщила Яна. — Только омаров не надо. Я не умею их есть. И вообще я одета не для омаров, — добавился она кокетливо. — Я люблю еду попроще.

Сержио не внял ее совету. Назаказывал всяческой экзотики. Зачем ей суп похлебка с кусочками крабов? И, конечно, фаршированное авокадо: веером выложенные на блюде белые маслянистые ломтики с кальмарами внутри. Куда же нам в России без авокадо? Вообще за столом было много даров моря. Сержио объяснил это привычной склонностью итальянцев к рыбным блюдам. Но зато на горячее была «райская птичка», а попросту говоря, индейка под апельсиново-ананасовым соусом.