Анастасия Краун - Экзопулус вздымает волны

— Каких?

— Таких. Я Вишцевскому звонил, спросил, как мои ребята, он говорит, все нормально. Как выставка — все нормально. Приходи, посетишь. Откуда я знаю, может, это не оригинал?

— Знаете что? — Макс резко вскочил на ноги. — Картина висела на стене. Мы ее стащили, не привлекая внимания, через сотрудников, через охранников, через камеры пронесли кое-как, поэтому тут в углу кусок краски откололся из-за всего этого. Что вам еще нужно? Не верите — проверьте! Идите и спросите Эрнеста Львовича: «Дружище, ты тут намедни картину не терял, случайно? Может, у тебя ее своровал кто-то? А, ну если да, то не волнуйся, она у меня, пока что на даче моей над камином повисит. Захочешь полюбоваться, приходи на чай с коньячком». Так, что ли?

Харизматичная импровизация возымела успех. Еще в процессе впечатляющего монолога уставший и даже слегка растерянный майор начал магически перевоплощаться во что-то страшное. Колючий прищур, пристальный немигающий взгляд с металлическим оттенком, плотно сжатые челюсти — и Панфил Панфилович явил собой обличье демона во плоти. И ежели происходило бы действие веке в четырнадцатом, Панфилу Панфиловичу точно бы воздали должное королевские стражники или обезумевшие монахи, которые уже тащили бы его на тайное действо по изгнанию бесов. И да, это действительно очень сильно помогало на допросах, особенно когда он дополнял свой образ низким отработанным полушепотом, замедленно и четко выговаривая слова.

— Ты, дерьма кусок. Еще мне будешь условия ставить? Я правильно расслышал? Да, так и есть… Может, тебе вломить слегонца? В воспитательных целях, так сказать.

— Нет… нет… я не об этом совсем…

— Смотри-ка, сразу на попятную… Очень хорошо. Еще раз. — Майор медленно поднялся с кресла и пошел вперед, нависая над Максом. — Здесь я. Говорю. А ты делаешь. И твой отсталый дружок. Интересно мне, сколько он протянет. Когда я вас обоих упеку куда надо. Откуда сдернуть не получится.

— Мы все делаем, без проблем…

Нависла неуместная и давящая пауза. Наконец Макс собрался с духом и выпалил:

— Просто мне нужно знать, сколько ориентировочно нам ждать. В смысле, если нужно будет, то конечно… Но знание… оно полезно…

— Завали хлебало. Вот когда я удостоверюсь, что вы меня не за лоха держите, тогда и поговорим.

— И сколько еще?

Панфил Панфилович сделал шаг назад, скрестив руки на груди.

— Минимум до начала выставки.

Макс вздохнул. Теоретически, условия договора он выполнил, майор должен был их отпустить. С другой стороны, быстрый и суматошный побег был не в их интересах, ведь если обнаружится пропажа, на них первых укажут их недолго знакомые коллеги. А коли говорить начистоту, он бы и сам на себя указал, если бы заметил себя уносящим ноги через неделю после торжественного появления.

— Понял…

Было немного обидно, но такой поворот событий можно было причислить к далеко не самым плохим из возможных, да и Феня, скорее всего, обрадуется этой новости, учитывая их недавнюю беседу. Но теперь Макса больше всего занимала вторая мысль — желание сбыть пару-тройку копий на черном рынке и чуток подзаработать. И именно эта идея не давала ему полностью успокоиться, когда он, мерзляво съежившись, то ли от прохладного мокрого ветра, то ли от не самого приятного в его жизни общения, возвращался домой.

Подойдя ближе ко входу в метро, Макс несколько раз чертыхнулся, будто борясь с собой напоследок, резковатым движением достал запасной телефон и набрал номер, помеченный меткой «ТД». Трубку взяли не сразу.

— Да.

— Танкер Джо? Это Макс. Аполло 13.

На другом конце трубки послышался ехидный смешок.

— Макс? Какими судьбами? Тебя что-то и не видно даже.

— Да там, мелочью занимался. Ты еще занимаешься своими побрякушками? Скупка-раскупка и все такое?

— Может да, может нет. А что?

— Ты можешь по своим каналам картину-другую кому-нибудь навязать?

— Что?

— Картину… ну… полотно… живопись…

Надменный смешок преобразился в задорный раскатистый смех.

— Макс, ты в себе вообще? Может, я еще благотворительностью займусь? Табличку повешу: «Продается олень рисованный, жрецы искусства — прямиком на автомойку Танкера Джо».

— Сам ты «олень рисованный». Известная картина, у меня есть хорошая копия. Можно найти, развести кого-то, пока ажиотаж не спал… Пусть не особо дорого, тридцать тысяч рублей хотя бы за каждую, было бы идеально.

— «Мону Лизу», что ли, загнать хочешь?

— Почти. Ты мне поможешь? Не хочу по телефону, мало ли что…

Макс замолчал. Молчали и на другом конце провода, не было слышно даже дыхания или посапывания. Только шум транспорта и гул людей вокруг — одни беззаботно болтали друг с другом, хихикая и подшучивая, другие, словно пришельцы с других планет, отрешенно брели с надоевшей работы. Но никто даже не догадывался, что происходит рядом, насколько близко они находятся от дерзкого организатора похищения, способного в любой момент вызвать нехилый скандал. И вот он сам, только что вышедший от своего заказчика, бравого сотрудника органов внутренних дел. И прямо сейчас уже обсуждает дальнейшее нарушение закона с местным барыгой, нарывшим неплохие для его уровня завязки в не самом честном контингенте.

Внезапно к Максу пробралась скользкая мысль о том, смог бы он когда-нибудь влиться в это общество, став достойным сотрудником какой-нибудь важной компании, обсуждая насущные проблемы с коллегами на бизнес-ланче, или примерным семьянином, планируя грядущие покупки и поездку к родственникам, а может быть, научным деятелем, проводя свободное время за чтением тяжеленных книг, чтобы потом неспешно рассуждать о высоких материях и спорить о новых теориях… Определенно нет. Наверное, стоило что-то изменить — найти интересную деятельность, подзаработать честным путем, совершить побольше хороших поступков, по крайней мере, стоило бы попробовать. Но пока на ум ничего, кроме новой аферы, не приходило. И Танкера Джо.

В этот момент голос из трубки немного покряхтел, и, смягчившись, снисходительно пробурчал:

— Ладно, давай, заезжай. Посмотрим, что ты там накопал.

Артем Поплавский ненавидел понедельники. Конечно, в этом он был далеко не одинок, но, ко всему прочему, этот понедельник отметился предательской головной болью, которая не отпускала его с самого утра. В ход шли все знакомые средства — анальгин, пенталгин, нурофен плюс, упаковка замороженных пельменей, приложенных ко лбу, — однако должного успеха подобные действия так и не возымели. Пару раз он даже пытался выпросить сильнодействующие препараты в местных аптеках, с давно приевшейся всем оговоркой о забытом дома рецепте, но и здесь стратегия раз за разом оказывалась обреченной на провал. Были ли тому причиной строгий учет, принципиальные фармацевты или внешний вид самого Артема, доподлинно неизвестно, но в итоге все заканчивалось резким отказом или чересчур подозрительными фразами, после которых Поплавский старался просто сбежать.