Дарья Донцова - Венец безбрачия белого кролика

Елена Сергеевна попыталась поддержать беседу:

— Кр-пр-сп… твою..!

Со сложным словом «корреспондент» художница не справилась, а вот площадное ругательство соскользнуло с ее языка легко, как санки с ледяной горы.

— Елена Сергеевна, иди отдохни, — велел супруг.

— Пошел на… — пропела дама, — х-х-хочу тут сидеть. Ч-ч-че обсуждаем? Н-н-н-налей… вввиски!

К моему удивлению, Юрий безропотно двинулся к секретеру, достал оттуда штоф и повернулся ко мне:

— Хотите?

— Благодарствую. Я за рулем, — отказался я.

Муж наплескал почти полный стакан и, ничем не разбавив виски, подал его Елене. Та залпом отпила большую часть содержимого и резюмировала:

— Говно высшей пробы.

— Не стану спорить, дорогая, — иронично произнес супруг, — ты отлично разбираешься в дерьме.

— О чем надо петь? — неожиданно почти трезвым голосом осведомилась Елена. — Могу интервью дать!

— Давай, давай, любимая, — пропел Юрий и подлил ей виски.

Супруга схватила стакан и опять ополовинила его.

— Речь идет о ваших дочерях, — пояснил я, — мне хочется представить всю семью.

— Крысы! — емко высказалась мамаша. — …! Шлюхи дешевые! Променяли настоящее искусство на… на…

Она замерла, муженек живо сунул ей в руку стакан.

— Угощайся, родная.

Дама допила спиртное и молча свалилась на пол. Я вскочил.

— Сядь, — скомандовал Юрий, решив перейти с журналистом на «ты». — Лена, если уж зажгла, ее не задуть. Отнимать у нее ханку бессмысленно. Истерику закатит. Единственный способ жену утихомирить — дать ей нажраться в умат. Не скачи. Продолжаем.

— Елена упала, — заметил я, — может, она ушиблась?

— Ей по …! — нежно объяснил писатель. — Не привыкать. Ну н … сь с дивана на ковер. За фигом крыльями хлопать? Слышишь? Храпит себе! Хорошо ей. Продолжай.

Я опустился на стул и задал для проформы вопрос на ничего не значащую тему:

— Вы любите животных?

— Обожаю, — оживился Юрий, — Мася, Мася…

Послышался шорох, с подоконника спрыгнул гигантский кот и бросился к хозяину. Буратинов поднял его и начал целовать.

— Мася — супер! Мася — мальчик прекрасный. Мася някочка. Мася чмоки-чмоки.

Котяра довольно урчал.

— Что вы предпочитаете из еды? — спросил я.

Юрий начал перечислять продукты. Я делал вид, что полон интереса, а кот слез с коленей создателя порнофильмов, приблизился к Елене, повернулся к ней хвостом и начал энергично загребать правой передней лапой. Юрий расхохотался.

— Мась! Ты прямо улет. Закопал Ленку, как дерьмо. Юморист. Иди к папе, он тебя поцелует. Мася! Чмоки-чмоки!

Я счел момент подходящим и задал вопрос дня:

— У вас есть телефон Мальвины?

— На … он мне? — удивился сценарист. — Вот не было печали ей звонить.

— Вы не встречались с дочкой после того, как видели ее в клубе? — не отставал я.

— На … она мне?

Я вздохнул. Похоже, сей поэтичный ответ является трафаретом. Это жизненная позиция добрейшего Юрия Константиновича. Иван Павлович, наберись терпения и продолжай.

— Артемона дружит с Мальвиной?

— Маленькие дряни раньше были заодно, — фыркнул Юрий, — сейчас, наверное, поссорились! Такие всегда или мужика, или деньги делят. И на… они мне?

Я приуныл. Кажется, зря потратил время, приехав сюда. Надо спешить в ресторан на праздник к Борису.

На следующий день утром, когда я вышел в столовую, Борис сказал:

— День рождения удался на славу. Спасибо, что пришли в ресторан. Часы великолепные. Давно мечтал о них! Но! Иван Павлович! Зачем вы купили самые дорогие? Право, мне неудобно. И еще робот!

— Это подарок от соседа Олега, — пояснил я и ушел в ванную.

Минут через пятнадцать в дверь осторожно постучали, секретарь спросил из коридора:

— Иван Павлович, ваш телефон безостановочно звонил, а теперь шлет сообщения. Прошу простить, что помешал, но я волнуюсь. Вдруг это Николетта?

Я распахнул дверь.

— Все хорошо, я привел себя в порядок.

Борис протянул мне трубку, я посмотрел на смс.

«Иннокентий Валерьянович приветствует вас».

— Что-то случилось? — спросил секретарь.

— Нет, ошиблись номером, — ответил я. — Завтрак готов?

— Конечно, — засуетился помощник, торопясь по коридору, — стол накрыт.

Мобильный в моей руке издал характерный звук. Я увидел новое сообщение: «Иннокентий Валерьянович ждет указаний любимого хозяина». Я рассмеялся и зачитал текст вслух.

— Бедняга, — пожалел незнакомого мужика Борис, — представляю, как начальник над ним измывается, если подчиненный… Демьянка!!! Ты что себе позволяешь?

Псинка спрыгнула со стола и шмыгнула под диван.

— Ну просто безобразие! — вскипел Боря. — Не подумайте, что несчастная собака от голода решилась на разбой. Она слопала на завтрак большую банку паштета!

Я сел за стол.

— Вчера вечером я почистил четыре мандарина, поставил пиалу с ними на столик у кресла, а когда вернулся, нашел только один фрукт. Я удивился. Потом решил, что окончательно сошел с ума. Несколько мандаринов мне привиделось, в реальности я снял кожуру с одного. И съел его. Но сейчас мне стало понятно: с моей головой полный порядок. Демьянка раскулачила хозяина. Вот же пройда. А что было на тарелке?

— Горячий пирог с брынзой, — вздохнул Боря.

Я протянул ему пустую тарелку.

— Даже крошечки не осталось. Похоже, пирог был очень вкусный. Обойдусь бутербродами с сыром. До них Демьянка не добралась.

— Зато она масленку дочиста вылизала, — возмутился Борис.

— А ну иди сюда, — крикнул я, — немедленно.

Никто не ожидал появления собаки, которая, напроказничав, окопалась под диваном. Но нельзя же оставить разбой без внимания.

— Где ты? — надрывался я. — Сколько можно ждать появления их светлости!

Вы же понимаете, что я не ожидал ответа, но в комнате неожиданно раздался красиво окрашенный тенор.

— Я тут!

От неожиданности я дернул руку и расплескал кофе из чашки.

— Кто это говорит? — попятился Борис. — Иван Павлович? Вы?

— Я не занимаюсь чревовещанием, — отмел я его предположение, — решил, что ответил ты. Наверное, нам показалось.

Помощник почесал нос.

— Сразу двоим? Маловероятно.

— Сейчас проверим, — пообещал я. — Ты где?

— Въезжаю в дверь, — сообщил тенор.

Мы с Борисом одновременно повернулись на звук.

— Робот! — ахнул секретарь.

— Говорящий, — протянул я, — забавно. Надеюсь, он не окажется чрезмерно болтливым.

— Разрешите представиться, я Иннокентий Валерьянович, — торжественно произнесло металлическое сооружение ростом с трехлетнего ребенка.

Борис показал пальцем на робота.

— Эсэмэску послал он?

— Сомнительно, что в Москве можно найти двух Иннокентиев Валерьяновичей, — протянул я.

— Все верно, — сказал робот, — я уникальный, подобных мне не существует.