Дарья Донцова - Венец безбрачия белого кролика

— Нет, — возразил я, — Глаголев не мог причинить вред насекомому, да еще такому редкому.

— Значит, супругу убить он может, а членистоногого нет? — хмыкнул Олег.

— Женщин много, они не редкость, а где нового уникального паука взять? — спросил я.

Я не знаю, как и где живут Марго и Семен. Учитывая то, что две жены Глаголева погибли не своей смертью, я бы на месте Марго опасался за свою жизнь. Что поделывают остальные участники этой истории, например Варвара Крапивина, я понятия не имею. Да и знать ничего о них не хочу. Робот Иннокентий Валерьянович благополучно зарядил аккумулятор и ездит по квартире, постоянно ругаясь с Борисом. Демьянка решила, что зимой лучше всего много есть и сладко спать, поэтому она проводит дни на диване, а по дому передвигается исключительно с помощью Иннокентия. Ирэн и Николетта полны желания найти нам с Олегом прекрасных в их понимании жен и заняты кастингом невест. У Котина появилась интересная идея, но о нашей с ним совместной работе я расскажу как-нибудь потом.

В конце января в Москве ударил сильный мороз. Утром я сел в машину, заклацал зубами, подумал, что надо купить теплую куртку, и вдруг вспомнил инокиню Амвросию, которая махала мне рукой, провожая у ворот обители. Я прямо увидел ее старенькое черное платье, понятия не имею как называется одеяние монахинь, и заношенную жилетку. Я вытащил телефон.

— Олег, где одеваются монашки?

— М-да, — засмеялся Котин, — о таком меня еще не спрашивали. Тэкс… Гугл мне в помощь. О! Православный магазин есть на Пятницкой улице в доме пятьдесят один, он старейший в Москве. Так, что там есть. Читаю: «У нас можно купить плащаницы, скуфьи, митры, стихари…» Ты знаешь, что это такое?

— Понятия не имею, — честно ответил я, — вроде митра — шапка, которую носит священнослужитель на большой должности.

— О! Монашеское облачение, — обрадовался Котин, — сбрасываю адрес.

Я быстро оделся и отправился на Пятницкую улицу.

В обитель я приехал через несколько часов, сел в кресло в небольшой гостиной и стал слушать бормотание Амвросии, которая разбирала привезенные мной пакеты.

— Эко баловство! Жилетка! Да еще меховушка! Ой-ой!

— Так холодно, — сказал я, — и мех совсем недорогой. Самая дешевая овчина.

— Еще одна жилетка! — всплеснула руками Амвросия.

— Всего лишь на синтепоне, — пояснил я, — на несильный мороз.

— Куртка! — ахнула старушка. — Платок оренбургский. Ваня! Куда это все мне! Матушка не благословит столько иметь!

Я опешил.

— Кому какое дело, сколько вещей у монахини?

Амвросия улыбнулась.

— Ванюша, ангел мой, ты слышал про обет нестяжательства?

— К своему стыду, нет! — признался я.

Амвросия взяла куртку и платок.

— Спаси тебя Господи, Ванечка. Благодарствую за подарки. Этого хватит.

— Но… — начал я.

— Не искушай меня, — серьезно попросила Амвросия.

— Жилетку возьмите, — попросил я.

— Она лишняя, платок есть! Прямо царская шаль, — восхитилась инокиня, — обе безрукавки матери отдай. То-то ей будет радость. Сын — заботник. Теплое уютное принес.

Я представил лицо Николетты, когда она увидит, что у меня в пакете, и с трудом удержался от смеха.

Дверь гостиной открылась, появилась еще одна женщина в черном.

— Сестра Амвросия, чаю подать? Пироги в трапезной есть.

— Что трясешься, сестра Елисавета? — спросила вместо ответа Амвросия.

— Так мороз под рясу залез, аж до костей добрался, — ответила та и поежилась, — в кладовой прямо как на улице.

Амвросия взглянула на меня. Я взял жилет на овчине.

— Сестра Елисавета, примите в подарок.

— Ой, нет, — испугалась женщина, — как же так! Ни с того ни с сего…

— Бери, бери, — сказала Амвросия. — Это Ваня, мой благодетель. Бери, ему это в радость!

— Спаси Господь, — начала кланяться монахиня. — Ваня! Иоанном крещен? В честь Иоанна Златоуста? Запишу в помянник. Божией помощи, Ванечка. Ой, какая жилетка! Теплая! Красивая! На меху! Царский подарок! Слава Богу за все!

Я протянул ей вторую безрукавку.

— Ой, ой, — испугалась сестра Елисавета, — две — это баловство. Нет, нет!

Амвросия с любопытством посмотрела на меня. Я вдруг понял, как надо поступить.

— Сестра Елисавета, отдайте эту вещь тому, кому она нужна. Я, к сожалению, в монастыре почти никого не знаю.

— Сестре Афанасии! — обрадовалась Елисавета, — у нее на холод все истрепалось. Ванечка! Она за тебя тоже молиться станет.

— Некрещеный он, — вдруг сказала Амвросия.

Повисла короткая пауза.

— Так спрошу у отца Димитрия, — затараторила Елисавета, — в келье можно по благословению и за некрещеного благодетеля поклоны бить. Сейчас чаек подам. С мятой! И пирожками! И домой Ванечке капустничков соберу.

Елисавета убежала.

— Вона день у тебя какой хороший, — заулыбалась Амвросия, — двух нас разом облагодетельствовал, и Афанасия сейчас в обморок от восторга хлопнется. Всех осчастливил.

— Вас легко обрадовать, — улыбнулся я, — другая на скромную жилетку и не взглянет. Да еще рассердится, что ей такой пустяк принесли. Всех никогда не обрадовать. Нет универсального рецепта восторга. Для себя-то его не найдешь. Как всегда пребывать в радости? Ответа нет.

— Ошибаешься, Ванечка, — возразила Амвросия, — есть, как ты сказал, универсальный рецепт восторга.

— Какой? — рассмеялся я.

— Желай всем счастья, — ответила Амвросия, — и сам будешь счастлив.

Выпив два чайника ароматного чая, с кульком пирожков в руке, я в сопровождении Амвросии подошел к воротам.

— Ангел-Хранитель тебе в путь, Ванечка, — вдруг произнесла привратница.

Я удивился и тихо спросил у Амвросии:

— Откуда женщина меня знает?

Инокиня махнула рукой.

— Сестра Елисавета небось всем про жилетки сообщила, а сестра Афанасия ей подпела.

Я смутился.

— Право, такая ерунда. Не о чем говорить.

— А нам радость надолго, — ласково сказала монахиня, — и подарок по душе, и твое внимание дорого.

Я сел в машину, высунулся в окно и помахал рукой. Фигура в черном, стоявшая у железной калитки, перекрестила меня. Почему-то не хотелось уезжать, на душе стало спокойно, тихо, в голове не было ни одной грустной мысли. Состояние прямо как в летние каникулы, когда вечером прибежал с прогулки, поел, лег на диван с книгой, открыл ее, предвкушаешь интересную историю, и так хорошо делается. Забытое ощущение детского незамутненного счастья.

Кто бы мог подумать, что покупка дешевой одежды для Амвросии сделает меня счастливым маленьким Ваней. Просто удивительно, что так может быть. Я вздохнул и покатил в сторону шоссе.

Не надо искать счастья повсюду. Оно живет внутри тебя. Вот ведь какой простой, но действенный рецепт: желай всем счастья и сам станешь счастливым.