Кирил Бонфильоли - Что-то гадкое в сарае

— Не вполне сказал: «продолжайте пить таблетки», — заметил Сэм, — но зримо вертелось у него на языке. Если не придет в себя до завтра, я собираю консилиум.

Мы все покивали и сочувственно помурлыкали — за исключением Джорджа, несколько раз произнесшего «грязная свинья».

Сэм поинтересовался, не мог бы я порекомендовать ему хороший пистолет и что нужно сделать, дабы таковой раздобыть. Я ему сообщил и присоветовал хорошую винтажную волыну — по сути, вложение капитала. Этот аспект его, судя по всему, не интересовал — ему хотелось инструмент, на который можно положиться в деле пробивания крупных и болезненных отверстий в насильниках.

— Успокойтесь, — побуждал его я. — Лучший и наисовременнейший пистолет не проделает ни в ком даже крохотной дырочки, если его точно не нацелить. Большинство пистолетов предназначено лишь для того, чтобы пугать людей и производить громкий шум. Главное — держать его под рукой . Ребятам вроде нас с вами пистолет случается потребен, быть может, всего раз в жизни… — тут я слегка покривил душой, — …но вся штука в том, что нужен он бывает, как правило, в большой спешке. Послушайтесь моего совета — купите себе боеспособный антикварный аппарат, на котором можно будет навариться, когда все это утихнет. Например, имеется весьма превосходный старый «маузер» 7,65 мм — не более пять миль отсюда, его можно приобрести всего за £ 150; к нему прилагается деревянная кобура, которая может пристегиваться к рукояти, и получается ложе. Тем самым пистолет становится небольшим таким карабином. Самое надежное оружие из всех, если умеете целиться ровно: валит быка с полумили. А кроме того — вполне эстетически красивый предмет. В несколько безобразном свете.

Сэм поворчал, но совету внял и телефон маузеровладельца взял.

— Ну да, ну да, — сказал Джордж. — Это ваше стрелковое оружие — очень мило, но предполагается, что у нас тут — О-Группа, и мы должны проводить Оценку Ситуации.

(Тем из вас, кто не имел счастья служить в Армии, следует пояснить, что О-Группа — это совещание, собираемое не самым старшим пехотным офицером, которому наконец становится ясно, что он не знает, что делать, а его младшим офицерам и старшему сержантскому составу, по его замыслу, следует признать, что они, в свою очередь, тоже не знают, что делать. О-Группа, естественно, всегда собирается вне зоны слышимости рядового состава, хотя рядовой состав бывает осведомлен, что его офицерский состав не знает, что делать, за много часов до сбора О-Группы; по их представлению, хороший офицер — это просто-напросто офицер, который собирает О-Группу, когда им самим хочется выпить чаю . Военнослужащие вплоть до майорского чина — а иногда и включая его — ребята капитальные: вступайте в Армию сейчас — япошкам всыпа́ть уже, наверное, поздновато, а вот ирландцы еще долго не прокиснут.)

— У меня тут, — сказал Джордж крайне знающим тоном, — список всех женщин, достигших брачного возраста, в радиусе мили от этого дома. Я предлагаю нам залечь в ночное, регулярно сменяясь и наблюдая за их жильем, в готовности отодрать задницу этому грязному борову, когда он в следующий раз попробует нанести, э-э, удар.

— Джордж, — мягко сказал я. — Джордж? Кто предоставил вам этот список?

— Сентенир — он со своими вёнтаньерами трудился над ним много часов.

Я испустил одну из тех долгих пауз, что призваны явить всем слабоумие пропозиции. После чего сказал:

— Хорошо. Да. Однако нас всего трое, знаете ли, и нам надлежит охранять собственные угодья и жен. К тому же мы не слишком интимно знакомы с местностью. А если ближе к делу, то в наши дни, когда кто-либо запускает одну руку вам в сейф, а другую — вам в жену, и вы его убиваете, вам предъявляется обвинение в убийстве, а наемные психиатры сообщают суду, что правонарушитель — несчастный неуравновешенный паренек, которого расстроил гадкий фильм, увиденный им в «Одеоне» на прошлой неделе, но для своей старушки-матери он — примерный сын. Старушки-матери, со своей стороны, превосходно смотрятся на свидетельской трибуне, все до единой — прирожденные актрисы, способны разжалобить даже полицейского, я такое видел, это лучше телевидения. Они вам покажут, где раки зимуют.

Джордж немного порычал и поплевался. Излагал он не бесспорно, но общее впечатление было таково, что если на несколько часов дать ему волю и средний пулемет «викерс», в мире станет жить намного лучше, а все потенциальные насильники кинутся выстраиваться в очереди на соборных площадях, стараясь заполучить себе место контр-тенора.

Сэм и я с любопытством за ним наблюдали: мне кажется, нам обоим чудилось, что перед нами — вовсе не тот спокойный умелый Джордж, которого мы знали и, в какой-то мере, уважали, — не тот Джордж, чьей самой интересной чертой была банальность. Наверное, мы приписали такую перемену недавно перенесенным им тяготам, и Сэм, вне всякого сомнения, хоть и являл внешнему миру удивительным образом более пристойный фасад, преисполнился к Джорджу товарищеского сострадания. (Что касается меня, я бросил испытывать товарищеские чувства в последней школьной четверти, ибо изо всех сил старался поступить в Университет; мне нравится полагать, что я в душе своей ханжа .)

— Сдается мне, — произнес я, когда шум стих, — что мне лучше бы отправиться в Оксфорд.

В Сэме на миг вспыхнул былой пыл.

— А уместно ли сейчас задумываться над завершением образования, Чарли? Уединение студенческих келий вдруг повлекло неумолимо? Что станете изучать — богословие?

— Тьфу на вас, — ответил я. — Мне хочется повидаться со своим старым преподавателем, который знает о колдовстве, демонологии и сродственной им белиберде больше, чем кто-либо из ныне здравствующих. Совершенно ясно, что у нас тут сложилась отвратительная ситуация, когда некий подлый недочеловек творит безобразия под древними и гадкими предлогами, коих мы не постигаем. Мы не можем выкорчевать его, пока не поймем, что это такое он делает и зачем. Я поеду и расспрошу своего препода. У кого-нибудь есть предложения получше?

Предложений получше ни у кого не оказалось.

— Моя собственная жена, — продолжал я, — до сих пор, насколько мне известно, нападению не подверглась, посему вы не сможете не признать, что миссия моя довольно альтруистична. В сложившихся обстоятельствах, а также в силу преступной дороговизны в деле развлечения оксфордских донов я предполагаю, что вам захочется разделить со мной бремя сих трат.

Все поерзали руками в направлении тех карманов, где хранились чековые книжки, но я отмахнулся.

— Оплата по результатам, — сказал я. — Если поездка моя принесет пользу, я предоставлю полный отчет о расходах.

— Но как же Иоанна? — раздался с лестницы трагический голос. То была Соня: бледная, волюминозно упакованная в халат, на лице — лишь тактичный намек на макияж тут и там, коего большинство мужчин — приличных , то есть, мужчин — и не заметили бы. Мы все повскакивали на ноги и заметались по комнате, поднося ей кресла, подушки, скамеечки для ног и восстановительные средства в ассортименте. (Я и сам приготовил себе легкое восстанавливающее, пока суд да дело, ибо Джордж, похоже, в тот день обязанности хозяина презрел.) — Как же Иоанна? — повторила она. — Не лучше ли ей остаться здесь, пока вас не будет, чтобы я смогла ее защитить?