Кирил Бонфильоли - Что-то гадкое в сарае

За этим последовали три содроганья, а за ними — три же рьяных кивка.

Тщательно отрепетированными формулировками я изложил им довольно крупную порцию правды, особо упирая на то, что негодяй — явный колдун, а всем отлично известно, что Обедня Святого Секария способна без промаха выдернуть ему зубы и лишить его всех мистических сил, если, конечно, он и впрямь знается с ведьмами, а если он будет упорствовать в злодеяниях своих, и некоторые физические силы его прискорбно и мучительно повредятся.

После чего я метнулся на другую половину дома и позаимствовал у хозяина крупную вонючую трубку и мелкого вонючего пуделька. Зажав одно в зубах (да, трубку), а другое под мышкой, я позволил гостям сделать несколько фотоснимков благостного старины Маккабрея в его любимом кресле и еще более благостного старины Маккабрея за ковырянием в саду. Ушли они вполне удовлетворенными. Я удрал в ванную и от привкуса трубки избавился полосканием рта, переоделся и велел Джоку испакощенный пудельком костюм отправить в чистку, а если надежды на восстановление нет — отдать нуждающимся.

Более ничего примечательного в тот день не произошло, за исключением изысканного карри, по ходу поглощения коего я воспроизводил пластинки Вагнера: под карри он идет изумительно, иного применения ему я по сей день так и не нашел. Сэм нас покинул рано, да и я был уже готов баиньки, как со мною случается всегда после ночи, проведенной в каталажке. Я слышал, как Иоанна вернулась со своей партеи в бридж, но отправилась она прямиком к себе в комнату, поэтому предполагаю, что она проигралась. Долго лежал я без сна, раздумывая о бедняжечке Эрике Тичборне и чувствуя себя «язычником, взращенным в устарелой вере» [175] Строка из сонета XXXIII первой части «Различных сонетов» английского поэта Уильяма Водсворта (1770–1850). . Полагаю, чувство сие вам известно, особенно если супруга ваша иногда отправляется на боковую, не пожелавши вам спокойной ночи.

Все утро и почти весь день я провел в постеле, куксясь и декларируя нездоровье. Джок вносил не менее трех последовательных чашек восхитительного крепкого бульона, не говоря уже о бутерброде-другом время от времени. Иоанна пыталась смерить мне температуру.

— О нет, только попробуй! — возопил я.

— Но мы в Штатах всегда ее так меряем.

Спас меня колокол телефона: ярыжки Генерального Атторнея желали знать, что у меня с гражданством. После чего телефон прозвонил снова: Джордж, чей адвокат нагонял на него ужас. Джорджу я сообщил, что мой солиситор будет ужасальщиком получше, да и побыстрее: все свое ужасание он проделал днем раньше. После чего — новый звонок, и я сообщил клерку Начальника Полиции, что нет, в Участок я заскочить никак не смогу, ибо страдаю от третичной лихорадки.

Так оно и продолжалось. В преисподнюю, сдается мне, телефоны тоже провели.

Ожидал же я «Джерсийской вечерней афиши», ибо для действенности нашего предприятия сущностно важна хорошая пресса; к тому же, она может оказаться пользительна, когда дело дойдет до Суда.

Наш экземпляр газеты доставляется в шесть часов, однако другие, по всей очевидности, свой получают раньше, ибо телефонные звонки возобновились с удвоенной силой в половине пятого. Приведенные здесь в грубом порядке, они включали:

Одного ученого пастора, моего знакомца, который печально и, быть может, вполне разумно пожалел, что мы сперва не прибегли к ресурсам Церкви, а уж потом подвергали бы опасности свои души, заигрывая с Враждебными Силами;

Одной христианской ученой [176] «Христианская наука» — протестантская секта, основана Мэри Морс Бейкер Эдди в 1866 г. Основана на вере в духовное излечение от всех физических и духовных грехов и недугов с помощью Слова Христова. — я-то думал, все они давно повымерли, — которая объяснила, что любое насилие происходит лишь в уме и есть всего-навсего манифестация Смертной Ошибки. Она еще говорила, когда я повесил трубку, но вряд ли она заметила;

Трех совершенно отдельных свидетелей Иеговы, которые сообщили, что Армагеддон назначен на 1975 год, и места среди 50 000 спасенных мне не отыщется, если только я побыстрее не совершу чего-нибудь с состоянием своей души. Я даже не стал им объяснять, что меня приводит в содрогание одна мысль о спасении в мире, населенном лишь иеговистами; я только дал каждому по номеру моих приятелей-зануд, которые, как я уверил звонильщиков, с удовольствием распахнут двери кому-нибудь из их секты;

Двух респектабельных знакомых — каждый вдруг осознал, что пригласил нас на ужин не в тот вечер, а потому перезвонит в должное время;

Трех аналогичных знакомых, кои приняли наши приглашения, но вдруг осознали, что у них прелиминарно — или, что вероятнее, постфактумно — уже назначено где-то еще;

Одного занимательного любителя реинкарнации, который в последней жизни был Зверем Апокалипсиса;

Одного довольно буйного малого, который втолковывал мне, что про Дьявола я все понял неправильно: «Она — цветная личность», — объяснил он;

Нескольких так называемых ведьм разнообразных деноминаций — некоторые глумились, а некоторые предлагали алиби;

Одного пьяного ирландца, который запросил подробный маршрут к моему жилищу, дабы он мог нанести мне визит и вышибить из меня мозги;

Одного парня по фамилии Смит, который сказал, что отправляется в церковь молиться за спасение моей души, но на особо живенький успех не рассчитывает;

Одной знаменитой деятельницы Группы защитников Реформы Закона о жестокости к животным, которая предложила забрать у меня пуделька и найти ему хороший дом. (Этой я сказал, что я тоже увлекаюсь жестокостью к животным, но пуделек у меня набивной, ибо, увы, скончался о прошлом годе неясным манером.)

«Джерсийская вечерняя афиша», судя по всему, оказала мне честь — и в самом деле, когда наконец доставили мой экземпляр, так оно и оказалось. По первой полосе заголовками и кляксами растекся весь Маккабрей, достойный печати [177] «Все новости, достойные печати» — девиз газеты «Нью-Йорк Таймс». . От фотографии Иоанна и Джок просто катались по полу в приступе непристойного веселья: сенильный, ученый старина Маккабрей, опуделенный и трубконосный, слабоумно сиял с нее занимательнее некуда. Юная репортерша мисс Г. Глоссоп, очевидно, хорошо сделала свою домашнюю работу: все факты излагались ясно и обстоятельно. Старина Маккабрей, по всей видимости — эрудит не от мира сего, — страстно желая помочь друзьям в нужде, настолько успешно вышибал клин клином, что отправлявший ритуалы священник пал замертво — ко всеобщему сожалению — в самой кульминации службы. «Какой же, — подразумевалось в статье, — урожай пожнет виновник, избранный мишенью, если даже невинный пушкарь, так сказать, не смог перенести отката?» Далее мисс Глоссоп крайне информированным тоном перечисляла изумительные могущественные свойства, приписываемые Обедне Святого Секария, и жалела ту ведьму или колдуна, кто безрассудно попытается с нею тягаться своими убогонькими силенками. Ни один мало-мальски грамотный сатанист не упустил бы сути. Более того, стиль мисс Глоссоп, исключая легкой тенденции довольно свободно, щедро и даже отчасти избыточно определять глаголы наречиями, явно развивался из хороших образцов для подражания: ни единое «впоследствии выяснилось» не марало ее прозрачной прозы. Я был очень доволен. Я даже поднялся к ужину и сам совершил несколько телефонных звонков. Сэма дома не было — где он был, никто не знал, — но Джордж неохотно допустил, что уловка, похоже, действует успешно. Солли с набитым ртом (солиситоры ужинают гораздо раньше барристеров) подтвердил, что от паблисити образу моему чуточку получшеет, а также дал понять, что обвинение-другое против меня снято, а новых сочинили всего четыре-пять.