Кирил Бонфильоли - Эндшпиль Маккабрея [=Не тычьте в меня этой штукой]

Вероятно, мне бы удалось высказаться лучше, будь у меня чуточку больше времени.

Он взял ручку и потерзал ею папку, лежавшую перед ним на сияющем девственном столе. К папке лепились всевозможные разноцветные флажочки, включая большой оранжевый с чёрным восклицательным знаком. У меня возникло мерзопакостное ощущение, что досье это, вероятно, озаглавлено «Достопочтенный Ч. Маккабрей», но по вторичном размышлении я решил, что папка тут просто для того, чтобы меня напугать.

— Мистер Маккабрей, — наконец произнёс полковник, — ваше Министерство иностранных дел обратилось к нам с просьбой почтить вас дипломатическим laissez-passer [59] Пропуск (фр.). на ваше имя на временной основе. Похоже, у них не имеется намерений аккредитовать вас в вашингтонском посольстве, или же любой иной легации либо консульстве, и нашему vis-a-vis [60] Визави, собеседник (фр.). в вашем Министерстве, судя по всему, о вас ничего не известно. Могу сказать, что у нас сложилось впечатление, будто ему это глубоко безразлично. Не окажетесь ли вы, быть может, любезны прокомментировать сложившуюся ситуацию?

— Не-а… — ответил я.

Похоже, это ему понравилось. Он поменял ручку и ещё немного поболтал ею в папке.

— Мистер Маккабрей, вы отдаёте себе отчет, что в свой доклад мне придётся внести цель вашего визита в Соединённые Штаты.

— Мне следует доставить ценное антикварное автотранспортное средство под дипломатическими пломбами, — сказал я, — а кроме того, я надеюсь немного посмотреть достопримечательности Юга и Запада страны. Старый Запад меня очень интересует, — добавил я с вызовом, нагло сознавая, что в рукаве у меня припрятана карта.

— Да, в самом деле, — вежливо отозвался полковник. — Я читал вашу статью о «Британских путешественниках XIX столетия по американскому фронтиру». Очень, очень занимательно.

У меня в рукаве, где должна была находиться карта, отчетливо подуло сквозняком: гадкое это чувство — знать, что кто-то занимался исследованиями по теме «Ч. Маккабрей».

— Нас не оставляет недоумение, — продолжал он, — зачем кому-то может понадобиться дипломатически пломбировать пустой автомобиль. Я понимаю, он и в самом деле будет пустым, мистер Маккабрей?

— Он будет содержать мои личные вещи; а именно: один чемодан изящной мужской одежды, столько же дорогостоящей галантереи, холщовую сумку книг для любого настроения — не слишком неприличного свойства, впрочем, — и запас сигарет и старого шотландского виски. Я буду счастлив уплатить за последнее пошлину, если вы предпочитаете.

— Мистер Маккабрей, если мы принимаем ваш дипломатический статус… — Не помедлил ли он чуточку на этом пункте? — …мы, разумеется, будем готовы уважать его до мельчайших деталей. Но мы, как вам известно, обладаем теоретическим правом объявить вас persona non grata; [61] Нежелательное лицо (лат.). хотя правом этим мы пользуемся исключительно редко по отношению к гражданам вашей страны.

— Да, — ляпнул я. — Старина Гай сам просочился, не так ли?

Он навострил уши; я прикусил язык.

— Вы хорошо знали мистера Бёрджесса? [62] Гай Фрэнсис де Монси Бёрджесс (1911-1963) — офицер британской разведки, двойной агент, работавший на СССР в составе т.н. «Кембриджской пятерки». Был знаменит своим чрезмерным образом жизни. — поинтересовался он, пристально разглядывая ручку на предмет обнаружения заводских дефектов.

— Нет, нет, нет, — вскричал я. — Нет, нет, нет, нет. Едва ли мы с парнишкой вообще встречались. Может, только баночку шербета раз-другой с ним раздавили. То есть нельзя ведь жить в одном городе с Гаем Бёрджессом и время от времени не оказываться с ним в одном баре, правда? Вопрос статистики, я хочу сказать.

Полковник раскрыл папку и прочёл несколько строк, тревожным манером подняв бровь.

— Вы когда-нибудь состояли в коммунистической или анархистской партиях, мистер Маккабрей?

— Боже праведный, нет! — весело воскликнул я. — Да я — грязный капиталист. Рабочим — по харе, вот мой лозунг.

— А когда учились в школе? — нежно подсказал он.

— О. Ну да, полагаю, в школьном дискуссионном кружке я пару раз принимал сторону красных. Но в шестом классе мы все переболели если не религией, то коммунизмом — это как юношеские угри, знаете ли. Проходит, как только у вас случается надлежащее половое соитие.

— Да, — тихо подтвердил он.

Я вдруг заметил, что у него тоже воспалены сальные железы. Второй страйк — полагаю, именно так у них там выражаются. И как им только удалось наскрести обо мне столько грязи всего за два дня? Но гораздо больше нервировало вот что: действительно ли её скребли только последние два дня? Папка на вид пухлая и замусоленная, как валлийская официантка. Мне захотелось в уборную.

Молчание всё тянулось. Я закурил, чтобы показать, насколько мало меня всё это смущает, но он и к такому был готов. Нажал кнопку и велел секретарше попросить уборщицу принести пепельницу. Когда просьбу выполнили, уборщица в придачу включила ещё и кондиционер. Третий страйк. Моя подача.

— Полковник, — твёрдо сказал я. — Полагаю, я могу вам дать слово чести аристократа, — эвона как закрутил мяч, — что меня совершенно не интересует политика, а миссия моя не имеет ничего общего с наркотиками, контрабандой, валютой, торговлей женщинами, извращениями либо мафией? А касается она интересов некоторых из Наивысших Лиц Страны.

Поразительно — с такого захода, судя по всему, удалось. Полковник медленно кивнул, проставил в начале досье свои инициалы и откинулся на спинку. Всё-таки в американцах сохранились любопытные реликты старомодности. Комнату заметно расслабило; даже кондиционер, похоже, сменил тональность. Я навострил ухо.

— Простите меня, — сказал я, — но мне кажется, что у вашего магнитофона закончилась проволока.

— О, благодарю вас. — Он нажал еще одну кнопку. Внутрь проскользнула вымяносная секретарша, заменила шпульку и выскользнула обратно, по пути одарив меня крохотной гигиенической улыбкой. Английская секретарша на её месте бы фыркнула.

— Вы хорошо знаете Милтона Крампфа? — неожиданно спросил Блюхер. Матч был явно далёк от завершения.

— Крампфа? — переспросил я. — Крампфа? Ну да, еще бы — очень хороший мой клиент. Надеюсь провести с нем несколько дней. Очень милый старый окорок. Малость не в себе, конечно, но он может это позволить, не так ли, ха-ха?

— Не вполне, мистер Маккабрей, — вообще-то я имел в виду доктора Милтона Крампфа III, сына мистера Милтона Крампфа-младшего.

— А-а, тут-то вы меня и поймали, — честно признался я. — С его семейством я не знаком.

— Вот как, мистер Маккабрей? Однако доктор Крампф — известный историк искусств, верно?

— Это для меня новость. И какова может быть область его интересов?