Ирина Меркина - Дело вахтерши Ольги Васильевны. Сверху видно все

— Ты не бойся, — сказала Наташа, словно угадав ее мысли. — Все носили, все рожали. Все будет в порядке.

Она достала из сумочки вычурный флакончик, открыла его и поднесла к Карининому лицу:

— Смотри, Сережкина сестра какие духи мне привезла из Германии. Я уже всем хвасталась. У нас в дьюти-фри они тоже продаются. Супер, как мои дети говорят. Чувствуешь, или тебе на руку побрызгать?

— Не, я так понюхаю, — сказала Карина, осторожно втягивая носом, — или давай на салфетку. Ленка нас убьет — разве духи так пробуют? Вот, на тряпочку и рукой к себе помахать. Классные. А я сейчас вообще не душусь, никаких посторонних запахов не переношу, меня сразу тошнит.

— Пройдет, — успокоила ее Наташа.

— А кому мы стоим, давайте сядем, что ли. Чаю хочешь? — спросила Вика.

— Я теперь только молоко пью и сок, — важно ответила Карина.

— Ну вот опять! Говорят же тебе, не мудри, — возразила Наташа, — беременность — еще не конец света. Все можно в меру.

— Давай я тебе кофе сделаю без кофеина и без сахара, как Барбос пьет, — предложила Вика.

— Наливайте всем! — весело крикнула Любочка сквозь шум фена. — Разговор есть.

Лена вынула из шкафа широкую бумажную скатерть и накрыла ею драгоценный столик. Вика отправилась на кухню за стаканчиками и кипятком. Чай и кофе у них в салоне пили из пенопластовых одноразовых стаканов, воду не кипятили в чайнике, а наливали из специального аппарата. По замыслу владельцев «Шпильки», такая организация труда позволяла работникам экономить время и всецело посвящать себя производству. Поскольку работали они не на конвейере и вынужденные паузы бывали у всех, в этой системе было больше пижонства, чем реального смысла. Карина знала, что здесь не обошлось без любительницы новшеств Марины Станиславовны.

— Вот, — произнесла Любочка, выключая фен, — теперь можно и поздороваться. Молодец, что пришла.

Они поцеловались. Клиентка встала, придирчиво разглядывая себя в зеркале, и Лена вернулась за столик администратора, чтобы взять с нее деньги.

— Ну, где чай? — скомандовала Любочка, как в былые времена, когда она возглавляла расследование. — Все за стол!

И они все уселись за стол, агентство «Золотая шпилька» в полном составе: парикмахеры Любочка и Наташа, временно неработающая администратор Карина, маникюрша Вика, заведующая Марина Станиславовна, косметолог Лена, успевшая рассчитаться с клиенткой, и сама клиентка, в которой Карина с изумлением узнала вахтершу Ольгу Васильевну из своего дома.

— У нас новое дело! — объявила Любочка и лукаво посмотрела на Карину.

Марина Станиславовна в притворном ужасе закатила глаза.

В мастерской Сашу уже ждали. Славик Горюнов, муж Карининой сослуживицы Вики, злой и растерянный, ходил вокруг своей «хонды» и гладил помятое крыло, словно пытался вправить сломанную руку. У ребят было полно работы, и они, видимо, безуспешно пытались убедить Славку приехать завтра с утречка.

— Ох, сосед, ну наконец-то! — воскликнул Слава. — Ты почему без мобильника живешь? Так тебя и не разыщешь. Выручай! Занесло меня прямо на столб.

Слава называл Сашу соседом с тех времен, когда они с Викой зарегистрировали его в своей квартире. Собственно, Саша числился их жильцом и сейчас, за что обязался чинить «хонду» Горюновых по первому требованию и безвозмездно, исключая, конечно, расходы на запчасти. К счастью, Славка ездил аккуратно, за машиной следил, и серьезных проблем у него почти не возникало. Скорее наоборот — Слава был сумасшедшим автомобилистом, как бывают сумасшедшие матери, трепетно прислушивался к каждому скрипу и чиху своей обожаемой «хонды» и чуть что — несся к мастеру, требуя диагноза и лечения. Обычно Саше удавалось убедить его, что машина — живой организм, может и чихнуть лишний раз, а нехороший скрип рано или поздно себя проявит в действии, лазить же в механизм лишний раз вовсе не нужно. Примерно раз в месяц Саша делал «хонде» профилактический осмотр, и Славик был спокоен. В аварию он попал впервые.

Долг долгом, но свободного места в мастерской просто не было, и тут Саша ничего не мог поделать. Он вынес фонарь и начал изучать крыло, с которым, на поверхностный взгляд, ничего страшного не случилось. Единственное, что фонарь разбит, но его все равно надо покупать, так что сейчас не поставишь. Арсен это сделает за пять минут, когда освободится.

— Слава, сам видишь, все занято, — сочувственно сказал он. — Я бы и рад. Давай завтра прямо с утра. Она ведь у тебя на ходу.

— На ходу-то на ходу, — сокрушенно ответил Славка. — А что я Вике скажу? Она же меня съест без горчицы. Еще того гляди к врачу отправит проверяться, с какой это радости я вдруг начал въезжать в столбы.

— А с какой радости ты въехал? — поинтересовался Саша. — Вроде водишь грамотно, шины у тебя зимние стоят, дай бог каждому. По гололеду или подрезали тебя?

Славка помотал головой.

— Пойдем расскажу, — сказал он, словно приняв какое-то решение. — По пиву бы, но еще за руль садиться. У тебя время есть?

— Есть немножко. Карина в салон к подружкам пошла, мне ее забрать надо, — объяснил Саша.

— Ну, отлично, а я как раз за Викой поеду. Ты ей и объяснишь, что ничего страшного, может, тебе она поверит как специалисту. Пойдем, где тут у вас посидеть можно? Да не тушуйся, молодожен, я угощаю! Что, не понимаю, что ли…

Позор, подумал Саша, радуясь, что в темноте не видно его покрасневшего лица, какой позор, что все вокруг в курсе твоих стесненных обстоятельств. Так это, кажется, в книжках называется — стесненные обстоятельства. Это чтоб не стыдно было говорить прямо: нет денег. У него была отложена некоторая сумма, чтобы сделать Карине подарок на Рождество, и, главное, теперь он знал какой. Он купит ей юбку, которую она мерила в том кошмарном магазине, состоящем из бесконечных вешалок, полок и зеркал.

Визит в ресторан может съесть подарочные деньги — ведь он, разумеется, не позволит Славе себя «угощать». Оставить любимую женщину без подарка будет позором вдвойне. Но и отказаться нельзя — если друг хочет с тобой поговорить, это святое дело. Тем более что Славка действительно выглядел слегка очумелым.

Уйти от погони и перебраться через поле было полбеды. Олег битый час потратил на то, чтобы выйти на нормальную дорогу и поймать попутку. Хорошо хоть бумажник и документы остались целы, эти сволочи не догадались его обыскать.

Вернуться на шоссе он не решился, хотя мотоцикла было жаль до слез. Но себя все-таки жальче. Ковыляя через поле, он расходился, а вначале едва не кричал от боли в боку и пояснице. Рот все время наполнялся кровью, которую он сплевывал прямо на подбородок — все равно смоет дождем. Кожаную косуху с него сняли в машине, вероятно, чтобы удобнее было бить, так что он мгновенно промок насквозь и через некоторое время начал дрожать от холода. Плотный нескончаемый дождь, который спрятал его от преследователей, теперь вознамерился погубить. Почему в крутых боевиках, когда герою или героине удается вырваться из рук злодеев, они, считай, уже спасены и в следующем кадре вальяжно потягивают виски у себя в апартаментах? Разве опасность исходит только от людей? Ты попробуй выжить раздетый в чистом поле в начале октября, если тебя за кадром не ждет машина режиссера, сухая одежда и ассистентка с полотенцем!