Ирина Меркина - Дело вахтерши Ольги Васильевны. Сверху видно все

Того человека, который советовал ему когда-то учиться, учиться и учиться, в редакции уже не было — в таких местах народ вообще сменяется быстро. Должность с громким названием «бильдредактор» (по-простому говоря, ответственный за иллюстрации и оформление) занимал человек по имени Алексей Мозров. Ничего о нем Сева не знал, фамилию его нашел в выходных данных и был готов к самому худшему, одним словом — к бою. Тем более что разговор предстоял, прямо скажем, нестандартный.

Ему пришлось долго ждать, сидя перед заваленным бумагами и фотографиями столом, пока господин бильдредактор изволит добраться до своего рабочего места. Судя по неуверенным ответам сотрудников, Мозров уже пришел, но потерялся где-то в пампасах чужих кабинетов.

Из закутка, отгороженного стеклянными стенами, Сева Грищенко наблюдал жизнь редакции крупного иллюстрированного журнала. Она казалась враждебной и притягательной; его раздражали слишком громкие и бесцеремонные голоса, слишком развязные девицы, слишком вальяжные мужики. Мимо несколько раз прошел известный на всю страну журналист, одетый, несмотря на зиму, в футболку с олимпийским Мишкой на груди. Толстому кумиру публики и в таком пляжном наряде было жарко, и он обмахивался бумагами, которые держал в руках.

Наконец прибежал Мозров, щуплый, суетливый, одной рукой прижимая к уху трубку, а другую пытаясь выпростать из рукава пальто. Кивнул Севе, бросил какие-то листки на стол, освободился наконец от пальто, которое скинул на спинку стула, хотя рядом была вешалка. Крикнул в телефон: «Да-да-да, какой может быть разговор, но только не сейчас», сел, обхватил ладонями голову, пробежал глазами листки, что-то побурчал, что-то начеркал карандашом, который выудил из бумажной горы на столе.

Сева терпеливо ждал.

— Прошу прощения, сегодня какой-то сумасшедший дом, — пробормотал бильдредактор. — Впрочем, не только сегодня.

Он наконец поднял глаза:

— Вы ко мне? Слушаю вас. Только, если можно, коротко.

— У вас есть сотрудник Потапов, — осторожно начал Сева. Краткость вовсе не входила в его планы.

Мозров дернулся, как будто его ударили током.

— Есть! Вернее, был! Черт его знает этого Потапова! Я звоню ему третий день и не знаю, где его носит. Он в отпуске, но нужен нам позарез. Вы от него? Скажите, пусть срочно возвращается! Просто бегом, мигом! Потом сочтемся.

— Боюсь, что в ближайшее время он не вернется, — тихо и значительно произнес Сева. — Если не вернулся до сих пор. Вы знаете, куда он поехал?

— Черт его знает! Не знаю! Но на телефонные звонки не отвечает, сукин сын, а я просто горю синим пламенем.

— Господин Мозров, — сказал Сева, прерывая этот поток эмоций, — Потапов поехал в Таиланд, как раз перед цунами. И его фамилии нет ни среди погибших, ни среди пропавших без вести, ни среди живых. Я проверял.

Бильдредактор медленно поднялся из-за стола, глядя на Севу с таким ужасом, как будто у того изо рта начали расти вампирские клыки.

— То есть как — Таиланд?.. — пробормотал он, бледнея. — С какой стати?.. Вы с ума сошли… Так вот оно что…

— Леша, что происходит? — грохнул над их головами бас известного журналиста. — Ни от кого не могу толку добиться! Где иллюстрации к моей рубрике? И где Потапов?..

Мозров помотал головой, словно отгоняя наваждение.

— Вот, вот, — прошептал он, указывая на Севу, — послушай, что он говорит!..

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем бильдредактор успокоился и взял себя в руки.

— Нет ни среди погибших, ни среди живых, — повторял он, качая головой. — Наверняка поехал через какую-то левую фирму, а то и по чужому паспорту, с него станется. Конспиратор. Даже мне не сказал, а мы с ним вроде как друзья…

— Мы познакомились с господином Потаповым на фотовыставке, — объяснил Сева, предвосхищая вопрос, который ему никто пока не собирался задавать, — и он рассказал мне под большим секретом, что едет в Таиланд. Боялся, что ему не дадут спокойно отдохнуть, будут даже туда звонить с работы. Он как раз купил новый цифровой «кэнон»…

— Да-да, про «кэнон» я слышал, он давно собирался, — рассеянно кивнул Мозров. — Боялся, что отдохнуть не дадут… Правильно боялся. Знай я, где его искать, из-под земли бы достал, все отели, все турфирмы бы на ноги поднял. Но что же теперь делать?..

— Думаю, что могу вам помочь, — произнес Сева решающую фразу, и бильдредактор посмотрел на него, как утопающий на соломинку.

Грищенко открыл пакет и вынул свои работы.

Преображение произошло мгновенно. Унылый ипохондрик, только что размазывавший слюни по лицу и вопрошавший мир, что ему делать, увидев фотографии, тут же превратился в цепкого, напористого профессионала. Он разглядывал работы подолгу, склонив голову, откладывал в сторону и брал снова. Низко наклонялся к изображению, едва ли не тычась в него своим острым носом, и отводил руку со снимком подальше. Уже просмотренные фотографии тасовал в стопки по какому-то ему одному понятному принципу. Ерошил и без того взлохмаченные редкие волосы, щелкал языком, закрывал глаза и снова впивался в изображение.

Про сидевшего тут же автора он словно забыл, а Сева молча ликовал, чувствуя, что вот оно, свершилось! Всемогущему бильдредактору его работы нравятся!

Алексей Мозров этого и не скрывал:

— Очень хорошо, — сказал он, отрываясь от фотографий. — Есть кое-какие погрешности, технические ошибки, спорные ракурсы. Но все равно очень хорошо. Как вас зовут?

— Всеволод Грищенко, — представился Сева, ожидая, что сейчас наконец произойдет формальное знакомство и рукопожатие. Но сотрудники престижного журнала были выше таких мелочей.

— А я Мозров, ну, это вы, вероятно, знаете, — небрежно бросил бильдредактор. — Так вот, Всеволод. Ваши работы хороши. Но.

Он задумался и снова стал ерошить волосы и разглядывать фотографии.

— Но, но, но… Мы, безусловно, будем вас привлекать и использовать. Но заменить вами Потапова, если, не дай бог… Тьфу, даже думать об этом страшно! Может, еще найдется, а? Может, сидит там, в джунглях, ни о каком цунами вообще не подозревает. Попугаев щелкает…

Сева вежливо пожал плечами: может, и так.

— Ладно! — встряхнулся Мозров. — Живем сегодня. Значит, заменить вами Потапова сейчас я не вижу возможности. Есть стиль, есть концепция, которую мы с ним вместе разрабатывали. Вы в нее сходу не впишетесь, и это понятно, стиль у каждого художника свой. Менять концепцию я пока не готов, хотя, боюсь, придется… Ай-яй-яй!.. Ну, это надо будет думать, думать, думать… Да! Так с вами… — он неуверенно посмотрел на Грищенко.

— Всеволод, — подсказал Сева, сообразив, что бильдредактор в процессе своей сумбурной речи забыл его имя.

— Всеволод! Сева! Можно так?.. Я оставлю кое-какие работы, с вашего разрешения. Кое-что мы, возможно, даже пустим в этот номер. Очень даже возможно… Но в основном пока будем затыкать дырки из архива Потапова, который у нас, кажется, есть. А вот интересно, где он есть?..