Дарья Донцова - Фиговый листочек от кутюр

– Нет, – прошептала девушка, «стекая» на стуле. – Что хотите?

– Зачем ты наврала следователю?

– Я всегда говорю только правду.

Я обозлилась:

– Дорогая, не надо считать, будто вокруг одни идиоты! Какую такую правду ты имеешь в виду? Твой вдохновенный рассказ о супружеской ссоре Глеба Лукича и Рады? Хоть помнишь, как выглядит шкафчик, в котором ты якобы сидела? Он что, резиновый? Твоим семидесяти килограммам там в жизни не уместиться!

– Я вешу всего шестьдесят пять!

– Неважно, между альбомами и двадцать не поместятся.

Внезапно Ася закрыла руками лицо, плечи ее затряслись.

– Рыдать после станешь, – заявила я, – рассказывай.

Ася подняла заплаканное личико:

– Господи, да поглядите, как мы живем. В этой комнате двое, в большой отец, мать и бабка. Бабулька совсем плохая, иногда, правда, вполне нормальной кажется, но чаще безумная, под себя может сходить, орет постоянно, глухая, вот и визжит. Отец пьет по-черному, каждый вечер никакой приходит, на бровях, а мама старается дома вообще не бывать. Брат недавно женился на Ленке, она тоже сюда въехала, а через пять месяцев у них ребенок появится. Хорошо вам надо мной издеваться, вы небось всю жизнь в своей квартире провели, да еще дачу имеете…

– Я не понимаю, какая связь между жилплощадью и лжесвидетельством?

– Я хочу иметь свою собственную квартиру, не могу с этими вместе жить, – прошептала Ася. – А он денег дал, вернее, не денег, но и их тоже…

– А если более подробно? Кто? Зачем?

– Ефим Глебович, – ответила Ася, – пришел в наш домик, посмотрел и говорит:

– Миленько у тебя тут, занавески красивые, мне нравятся, только свое собственное жилье лучше.

– Это правильно, – осторожно согласилась Ася.

Она была крайне удивлена. Хозяева никогда не заглядывали в «сторожку». Ефим присел у стола и завел разговор, суть которого сводилась к одной простой мысли: если Ася согласится рассказать следователю то, что предлагает Ефим, она получит однокомнатную квартиру в новом районе Фаломеево. Правда, расположен он очень далеко, до ближайшего метро сорок минут на маршрутке, магазины еще не открыты, и рядом железная дорога, по которой с грохотом проносятся днем и ночью поезда. Квартира без отделки, голые бетонные стены. Но это будут свои стены, а остальное можно нажить, упорно работая.

Поэтому Асенька ответила классической фразой:

– Сначала деньги, потом стулья.

Ефим кивнул:

– Конечно.

На следующий день он привез красивую бумажку с печатями. Ася, не веря своему счастью, схватила документ и чуть не завизжала от восторга. Квартира в неведомом Фаломееве была ее. Конечно, она сказала следователю все, что велел Ефим.

– Очень глупая выдумка про шкаф, – вздохнула я. – Что делать станешь, если милиционерам придет в голову мысль об обмане? Кстати, знаешь, лжесвидетельство преследуется по закону!

Ася вздрогнула и промолчала. Я похлопала ее по плечу.

– Ладно, авось обойдется. Кстати, куда ты собралась?

– В Фаломеево.

– Так квартира же без отделки!

– Ничего, вода есть, канализация тоже, и электричество подведено, поставлю раскладушку, все лучше, чем здесь.

Я помолчала и сказала:

– Ну хорошо, а адрес какой?

– Улица Ковригина, дом семь, квартира сто. Потом вновь на работу устроюсь, через «Домовой», с проживанием, деньги-то нужны.

Я ничего не сказала, повернулась и, стараясь не дышать, пошла через вонючую прихожую к двери.

Сев в машину, я закурила и медленно повернула ключ зажигания. «Жигуленок» заворчал, пару раз чихнул и поехал. Значит, Ефим. Решил избавиться от дорогой мачехи и состряпал убийственные (простите за идиотский каламбур) показания. Внезапно в голову пришла мысль, от которой я чуть не заорала. Ну и дурака я сваляла! Поболтала с Асей, узнала массу интересного, но… Это же просто разговоры, вот если бы рассказ был произнесен в присутствии адвоката или нотариуса, тогда он превратился бы в показания, которые могут помочь Раде.

Я нажала педаль газа и помчалась в Алябьево. В доме должен быть телефон Олега Павловича.

Не успев войти в дом, я налетела на Макса.

– Послушай, ты знаешь координаты Олега Павловича?

– Вересова?

– Адвоката, который сейчас защищает Раду.

– Это он, Вересов Олег Павлович.

– Подскажи его телефон или адрес.

– Посмотри в книжке, там на столике, а зачем тебе?

– Поговорить с ним хочу.

– Он сейчас в столовой, обедает вместе со всеми.

Последовав примеру Лизы и Кирюшки, я опрокинула напольную вазу и ринулась по коридору вперед.

К сожалению, за большим столом сидело очень много народа. Кара, закутанная с головы до пят в черное, прошелестела:

– Садись, Лампа, поешь спокойно.

Для женщины, которая только что трагически потеряла супруга, она выглядела на удивление хорошо. Но еще больше изумила меня Роза Константиновна. Та сидела во главе стола, весело блестя глазами. Из ее пухлого красногубого ротика потоком лились фразы:

– В тот день погода стояла отвратительная, мы сидели дома. А, Лампудель, здравствуйте, садитесь, угощайтесь! Зина, подай немедленно второе. Вот послушайте, что было дальше.

Я вытаращила глаза. В моем понимании мать, которая лишилась сына, должна впасть в полубезумное состояние, забыв про сон и еду. Но Роза Константиновна с завидным аппетитом уничтожала и впрямь удивительно вкусную мясную солянку. Черпая ложкой гущу, в которой виднелись кусочки языка, сосисок и оливок, она как ни в чем не бывало предавалась воспоминаниям. Голос ее гремел под сводами столовой, и ей было очень комфортно ощущать себя хозяйкой. Рядом с говорливой старушонкой с мрачным лицом жевал Олег Павлович, далее сидели Лиза, Кирюша, Тина и Анжелика. Макс и Настя отсутствовали. Завершала картину хрупкая дама, облаченная в нечто, более всего похожее на мешок для картошки темно-коричневого цвета.

– Знакомься, – бесцветным голосом представила ее Кара, – моя мама, Галина Михайловна.

– Приехала поддержать дочь в трудную минуту, – вздохнула та. – Разве можно бросить человека в такой момент?

– Да, совершенно ужасно, – мигом подхватила Роза Константиновна, – жизнь так печальна. Сегодня ты жив, а завтра нет. Вот, помнится, в 1959 году…

– Молодые не должны уходить раньше стариков, это несправедливо и жестоко, – слащаво протянула Галина Михайловна. – В 1967-м мы с мужем отдыхали в Карловых Варах, забыть не могу…

Роза Константиновна, удивленная сверх меры, что кто-то посмел прервать ее речи, на секунду заткнулась, но потом опомнилась и ринулась в бой:

– В 1959-м мы как раз ездили в Коктебель, в тот год вся интеллигенция была там…

– Удивительные источники Чехословакии, – повысила голос Галина Михайловна. – Просто поставили меня на ноги, там дают…