Дарья Донцова - Фиговый листочек от кутюр

– Знаете, я просто не понимаю, как реагировать. Если вы решили пошутить, то давайте посмеемся вместе, а если говорили всерьез… Ей-богу, на ум идет только одно предположение: у Рады Александровны что-то случилось с головой, кстати, может, она вас разыграла? Ну, пошутила над подругой? Она большая любительница всяких приколов.

– Хотите сказать, что все это ложь?

– Именно так.

– Совсем все?

– Естественно. Госпожа Ларионова ходит сюда два раза в неделю: массаж, пилинг, маски… Вот уж не понимаю, что с ней случилось, если вам такое рассказала!

Лицо Ирмы сохраняло дежурную улыбку, в глазах стоял холод, никакого признака волнения она не демонстрировала. Руки ее спокойно лежали на столе, на щеках играл легкий румянец. Поняв, что она ни за что не расскажет правды, я вытащила из сумочки служебное удостоверение и положила перед Ирмой.

Та, повертев в руках книжицу, удивленно спросила:

– Вы из милиции?

– Нет, частный детектив. С Радой и впрямь случилась беда. Она в тюрьме.

– Где? – взвилась над стулом косметолог.

– В следственном изоляторе, по обвинению в убийстве мужа.

– Но это невозможно!

– Почему? Десятки женщин избавляются от мужей при помощи разных подручных средств. В этом конкретном случае госпожа Ларионова решила поскорей получить наследство, воспользовавшись пистолетом.

– Ужасно, – прошептала Ирма. – Тот, кто верит в это, совершенно не знает Раду. Она обожала Глеба Лукича до беспамятства.

– И имела любовника?

– Господи, какие глупости!

– Ирма, – строго сказала я, – надеюсь, вы понимаете, что я пришла сюда не за тем, чтобы избавиться от морщин. Честно говоря, мне на них наплевать. Есть свидетельница, которая может подтвердить: жена Глеба Лукича использовала салон как прикрытие.

– Это совсем другое!

– Да? И что же?

Шульгина молчала.

– Ирма, имейте в виду, положение Рады более чем серьезно. Версия следствия базируется на весьма простом умозаключении: у Рады был кавалер, ей надоело встречаться с любимым человеком тайком, и она решила соединиться с ним открыто, но при этом не хотела остаться нищей, вот и пристрелила Глеба Лукича. В распоряжении следователя имеется свидетельница. Она лежала тут, на кушетке, с маской и видела, как вы договаривались с Ларионовой. Ее еще очень удивило, что между вами близкие отношения, разговор шел на «ты», и еще, дама запомнила место, куда собиралась ехать Рада, кажется, Рассказово…

– Разуваево, – тихо поправила меня Ирма.

– Точно! Разуваево!

– Это не любовник.

– А кто?

Шульгина вытащила сигареты.

– Ирма, лучше рассказать правду. Кстати, как вы относитесь к Раде?

– Она моя лучшая, нет, единственная подруга, мы знакомы с детства, лет с двух…

– Имейте в виду, ваши показания могут спасти ее.

Косметолог, так и не закурив, спрятала «Вог», повертела в руках зажигалку, взяла телефон, набрала номер и спросила:

– Можно Раду? Ее нет? А когда будет?

Отсоединившись, она ответила:

– Отвечают, уехала отдыхать.

– Вы предполагали, что услышите: «Ее посадили»?

Ирма пожала плечами.

– Ладно, вижу, вы мне не верите, наберите другой номер, вот этот.

– Зачем?

– Там ответит следователь Ковров. А вы скажите: «Я родственница Рады Ларионовой, не дадут ли мне свидание?»

Шульгина мигом схватилась за трубку.

– Ну? – поторопила ее я. – Что он сказал?

– «Пока идет следствие, всякие свидания запрещены», – ответила Ирма и схватилась за сердце. – О боже! Рада в тюрьме! То-то у нее мобильный все время отключен. Я подумала, что она его опять потеряла или заблокировала. Так, что делать? А? Что делать?

– Рассказать мне правду немедленно, потому что я единственный человек, который уверен: Раду подставили, она невиновна.

– Значит, так, – приняла решение Ирма. – Знаете кафе «Шоколадница» напротив метро «Октябрьская»?

– Кто же из москвичей там не бывал?

– Сейчас идите туда, я выйду следом, здесь не поговорить нормально.

Сев за столик, Ирма сказала:

– Все чушь. Никаких любовников Рада отродясь не имела. В ее жизни существовал только один мужчина – Глеб Лукич. Ради него она порвала с семьей, поругалась с матерью и отцом, ушла из дома. И ей не было никакой необходимости убивать мужа, чтобы получить деньги. Радка богата.

– Но Глеб Лукич не давал ей «живых» денег!

– Знаю, – отмахнулась Ирма, – только они ей особо никогда не были нужны. Но если бы она приехала к матери и сказала, что разводится с мужем, Тамара Николаевна мигом бы ее простила и осыпала золотом с головы до ног. Тамара мечтает, чтобы Рада убежала от Глеба и вернулась к ней.

– Ничего не понимаю! У Рады есть родственники? Но мне говорили, будто она вышла замуж совсем девочкой, несчастной сиротой…

Ирма мрачно улыбнулась:

– Красивая легенда, придуманная, дабы скрыть истину. Я единственная, кто знает правду. Хотя Глеб Лукич умер, теперь, наверное, можно и рассказать, как обстоит дело. Если это поможет Радке…

– Ваши показания могут ее спасти.

Ирма, безостановочно накручивая в руках салфетку, стала вводить меня в курс дела.

Они дружат с детства, вернее, Ирма не помнит дня, когда была незнакома с Радой. Еще их коляски стояли рядом в Разуваеве, в парке, а когда девочки подросли и пошли в школу, то сели за одну парту. Они великолепно дополняли друг друга: веселая, обожающая розыгрыши Рада и спокойная, рассудительная Ирма. Раде хорошо давались русский язык, история, литература, Ирма запросто справлялась с задачами и великолепно шила. Но было между ними одно отличие.

Радочка родилась в семье известного, обласканного властями и народом эстрадного певца Александра Карелина. Загородный дом, обставленный с интеллигентной простотой, машина, гараж и полное материальное благополучие. В детстве Рада имела все. Она появилась у родителей поздно, ее брату к тому времени исполнилось восемнадцать, поэтому девочку баловали безумно. Отец бы ей луну с неба достал, попроси его об этом любимая дочурка. К слову сказать, Рада росла милым ребенком, не доставлявшим окружающим никаких хлопот.

Ирма находилась в другом положении. Ее мама работала у родителей Рады домработницей. Тамара Николаевна Карелина очень ценила работящую, аккуратную и немногословную немку Ренату и не препятствовала дружбе между своей дочерью и Ирмой. Более того, она была довольна, что ее девочка не носится неизвестно где и с кем, а спокойно сидит дома в компании Ирмы. Естественно, что финансовое состояние Ренаты, в одиночку воспитывающей ребенка, в корне отличалось от материального положения Карелиных, поэтому лет с тринадцати Ирма была озабочена, как подработать. В голодном 1990 году она, едва справив шестнадцатилетие, пристроилась на лето в одну из немногих тогда частных парикмахерских уборщицей. Платили мало, но от клиентов иногда перепадали чаевые. Кое-кто из посетителей порой небрежно бросал: