Тамара Лисицкая - Двенадцать

— Да, да, — с горечью запричитал он. — Великий был человек, гениальный до мозга костей. Певец времени… Такая утрата!

Я попросила его поторопиться.

— Конечно-конечно, — засуетился Рушник и стал искать заявки. Бумаг было много, нужные не находились. Рушник заметно нервничал и постоянно потел. В конце концов, он вручил мне увесистую папку.

— Здесь план по интервью на ближайшие полгода. Ознакомьтесь дома, в спокойной обстановке… Мы решили доверить целую колонку вам…

— Спасибо, но я…

— О нет, не спорьте… Я уверен, у вас получится…

И он так долго корчился в комплиментах, что меня это стало раздражать. Наконец — со спокойной совестью — Николай Игоревич приступил к объяснению задачи.

Сегодня мне предстояло поехать в гости к заслуженной учительнице, мастеру своего дела (я удивилась тому, насколько «незвёздная» была эта «звезда»), второй маме миллионов ребятишек, и поговорить с ней о простом счастье, о мужчинах, которых она встречала на своём пути, о современных детях. Было бы неплохо, если бы она дала несколько практических советов начинающим мамам и т. д. Таким образом, мы откроем цикл «Герои уходящего века», «Человеки года», «Лучшие из равных»… То есть должны были открыть интервью с Лагуниным, но случилась такая неприятность… Поэтому пускай будет Лучший Учитель, а дальше — больше…

— Поразительная, гениальная женщина! — Рушник ткнул в одну из фотографий на стене. Там рядом со сморщенным Николаем Игоревичем стояла высокая женщина с многотонной причёской. Я таких учителей хорошо помню. Всё моё детство было омрачено вмешательствомнаставниц с такими причёсками. Они не наставницами были, по сути, а трактористками от педагогики. Катались по нашим детским мозжечкам туда-сюда, громыхали зычными голосами сказки о Ленине, скорнем выдирали серьги и желание учиться… Но эта тётка должна быть другой. Иначе с чего это ей называться Лучшей Учительницей?

Фотографа мне собирались выделить, но я отказалась. Всё-таки мы ехали сначала в «Вечерку» за гонораром. Фотографу совершенно незачем было знать это… Выпросила «мыльницу». Мне просто не хотелось разочаровывать Макса. И, потом, я надеялась взглянуть на блондинку-редакторшу и понять, врал Макс сегодняутром в машине или нет.

Поэтому мне пришлось соврать сначала Лёве, потом Лене, что ехать необходимо с Максом и без фотографа…Лёва был так занят телефоном, что не обратил никакого внимания на мою активность. А Лена была искренне рада поспособствовать разрушению моего семейногосчастья — ей, конечно, казалось, что оно рушится. Ячасто общалась сМаксом… А то, что за Максом закрепилась репутация главного развратника, было понятно невооружённым глазом.

Вот и «Вечерка». Макс кудряво постучал, приоткрыл дверь и заглянул внутрь:

— Можно, Инга Васильевна?

Вслед за ним вошла я и ещё раз поразилась холёной красоте главного редактора. Инга Васильевна что-то писала, держа сигарету красными ногтями.

— Входите, садитесь, — спокойно предложила она, не отрываясь от бумаги.

— Мы за гонораром, Инга Васильевна, — игриво напомнил Макс. — Нам бы получить по заслугам.

— Получите, получите, — Инга Васильевна неторопливо спрятала бумагу в стол. Вскинула прозрачные голубые глаза. — Получите на втором этаже, в бухгалтерии…

— Понял, — Макс, несколько озадаченный, приподнялся, встала и я. — Мы пошли?

— Идите, — Инга Васильевна потянулась к телефону и набрала номер. Потом повесила трубку и окликнула: — Лора!

От неожиданности я обернулась. Ну да. Лора — это ведь я, что тут странного.

— Я заинтересована в нашем сотрудничестве, Лора, — она смотрела на меня с улыбкой. — Мы ждём вас и ваши материалы. Продолжайте в том же духе, не меняйте тему…

— Ну, это уж как получится, — развела я руками, пытаясь пошутить.

Инга Васильевна ещё раз улыбнулась только мне одной и снова сняла трубку.

Когда мы вышли в коридор, Макс прижал меня к стене и зашептал горячо:

— Слушай, мать, дуй в бухгалтерию, получи деньги и подожди меня где-нибудь, ладно? Я вернусь, договорю… Приглашу человека на кофе… Ну, ты понимаешь…

— Понимаю, — оттолкнула я его. — Ты тоже пойми. Через полчаса нас ждут в школе. Обманывать детей нехорошо…

— Да брось ты, — Макс нетерпеливо посмотрел на дверь. — Я за двадцать минут управлюсь… Таймер включён, часы тикают… Ты же знаешь, я всегда в первых рядах…

И он исчез в кабинете Инги Васильевны.

Я поднялась на второй этаж, долго что-то объясняла бухгалтеру — у меня, видите ли, документы с другой фамилией. В конце концов, получила гонорар и пошла шататься по коридорам. Народ бегал, задевал меня локтями. Несколько раз со мной хотели познакомиться разные журналисты мужского пола. Но я не обращала на них внимания. Мысли мои были в школе, я прокручивала варианты вопросов и ответов и боялась опоздать.

Макс появился ровно через двадцать пять минут, причём вышел он не из кабинета, а из-за угла в коридоре.

— Ну! — заорал он весело. — Где ты ходишь, член-корреспондент? Я тебя ищу-ищу!

Всю дорогу он насвистывал «Сердце красавицы». Я посматривала на часы. К трём не успевали.

— Да ладно, — утешал меня Макс, — тут езды всего-то минут семь. Ничего с твоей училкой не станет, переживёт… Боже, какая женщина! (я испугалась неожиданности перехода. Решила, что это он об учительнице говорит — со страстью и полустоном…) Какая женщина! Женюсь!

— Что-то не очень она обрадовалась твоему приходу, — вспомнила я.

— Сдерживала себя, — компетентно пояснил Макс. — Сдерживалась, стеснялась при посторонних.

Мы затормозили у входа в школу в пятнадцать ноль-восемь. Спешили, но я успела рассмотреть то, что в заявке было названо «школой». Здание красного кирпича, стилизовано под замок, башенки, зимний сад, веранды, стоянка для авто. Моя школа выглядела иначе.

Я помчалась вперёд, Макс, набрасывая на плечо сум ку с диктофоном и фотоаппаратом, следом. Учеников не было. Макс на бегу крикнул вахтёрше:

— Что? Карантин?

— Олимпиада! — резво отозвалась вахтёрша.

«Бронислава Брониславовна Брочек, всю жизнь посвятила воспитанию чужих детей»… Я наспех восстанавливала в мозгу информацию с листка-досье. «За щищает с трибуны права молодёжи, много печатается в прессе, ведёт активную общественную жизнь…»

Мы галопом поднялись на второй этаж и влетели в учительскую. Там в разных позах сидели немногочисленные преподаватели, явно тосковавшие от неожиданной форточки. Наш приход страшно обрадовал их. В этот раз стерва Лена, похоже, предупредила о приезде.

— Здравствуйте, подскажите, как нам найти Брониславу Брониславовну…

— Брочек? Вы знаете, она поднялась к себе в кабинет, — педагоги зашевелились. — Проводит воспитательную беседу. Вы присаживайтесь, подождите. Она вот-вот закончит.