Тамара Лисицкая - Двенадцать

— А-а-а! П-п-почему у меня в руках кефир??!!

Он с ужасом уставился своими зрачками в мои.

— Кефир? При чём тут кефир? Ты всё ещё не в себе? Ты подвинулась умом после всего этого, да?

Я кивнула на всякий случай, чтобы не злить его.

Он устало рухнул рядом на колени и пополз в сторону, цепляясь дрожащими пальцами за стену, срывая портретики родственников и друзей.

Скорчился в углу, сжав руками голову.

Потом встал, потерзал ладонями лицо и сказал глухим голосом:

— Ну, довольно… Надо браться за дело. Это может начаться в любую минуту. Но сегодня это будет в последний раз. Может быть больно… Ты внимательно меня слушаешь?

Что он хочет сделать? Я кивнула «да», потом «нет»… Он посмотрел на меня через плечо…

Ну, вот оно. Сейчас случится. Такие взгляды обычно заканчиваются стрельбой на поражение.

Кап. Кап. Это за стеклом.

— Ты хочешь меня убить, Лёва? Не убивай меня, Лёва… У меня будет ребёнок…

Теперь он повернулся ко мне всем телом и взгляд его на секунду прояснился.

— У тебя? Ребёнок?

И в этот момент — ручаюсь! — он был на пути к радости. Мышцы его киношного лица рефлекторно изобразили приятное удивление. Всё-таки мы ещё поборемся с тобой, Лёва…

— Боже, какая неожиданная развязка… Я рад. Да, я рад.

Он замахал руками, взъерошил волосы — вёл себя, как любой другой новоиспечённый папаша на его месте. Однако я не расслаблялась. За приступом счастья мог последовать любой другой приступ. Я расценила эту минутку счастья как передышку. Пока отец моего ребёнка утирал чужеродную ему скупую слезу, моя рука судорожно шарила за креслом в поисках случайного пистолета или кинжала — да хоть чего-нибудь! Сзади, согласно проекту дизайнеров, была тумба с моей бутылкой кефира (когда я успела её поставить?) и крысиная клетка. Кефир? Можно попробовать, хотя от одной мысли о том, как я буду бить Лёву бутылкой кефира по голове, меня замутило…

— Но это всё равно сейчас ничего не меняет… — Лёва вернулся в исходное состояние. — Это ничего, к сожалению, не меняет. Хотя теперь мне будет вдвойне труднее пережить, если…

(Проклятый маньяк! «Вдвойне, если…» Если я нечаянно тебя убью, дорогая! Прости меня, конечно, не обижайся, но я могу непроизвольно тебя грохнуть, хотя потом буду сильно страдать…) Я оставила бутылку в тылу, пальцами ещё поскребла вокруг. Ничего больше. Только крысиный нос, из любопытства высунутый из клетки сантиметров на сорок.

Я открыла клетку.

— Как ты думаешь, кто это будет? — Лёва, начавший было снова метаться по комнате, остановился.

— Я думаю, мальчик…

Он посмотрел на меня и улыбнулся чёрными дёснами.

— Я пока не о ребёнке…

Крысы не бросились на свободу с громким «Ура!». Закружились по клетке, всё время подсовывая мне хвосты, когтистые лапы и носы. Я судорожно обшаривала их жилище. В результате мне досталось круглое зеркальце и несколько спиц из крысиных спортивных тренажёров. Тоже оружие. Зеркальце можно разбить.

— Тебе плохо? — Лёва, наконец, заметил мою патологичную позу.

Я не успела ответить, в дверь зазвонили.

Мы оба подпрыгнули и переглянулись.

— Ну вот, — глухо сказал Лёва, глаза его заблестели. — Ну вот мы и дождались кого-то…

Ах, как заволновалось мое израненное сердце! Каждая моя граммулечка вспыхнула — СПАСЕНИЕ! СПАСЕНИЕ! Кто угодно — вмешайтесь! Спасите меня!

— Так, — Лёва сжал мои щёки ледяными руками. — Так, слушай внимательно! Он входит. Я становлюсь за дверь. Ты отвлекаешь. Как угодно. Действуй по обстоятельствам. Всё зависит от того, кто это. Я сзади. Поняла?

Я кивала как сумасшедшая, не понимая только одного. Он что — окончательно решил сделать меня соучастницей? Но почему он решил, что я согласна? Как он может быть уверен в том, что я его не подведу? А… Теперь всё ясно…

Лёва быстро перетёк в пространство за дверь, на ходу тихонько щёлкая ПИСТОЛЕТОМ! Теперь всё ясно как белый день. Если я начинаю импровизировать, он убивает всех подряд. А потом сожалеет и оплакивает. Боги, да у него целый арсенал! Наручники из сейфа, рация какая-то.

— Сидеть! — Лёва указал пистолетом на кресло.

На лестнице затопали.

— Сидеть! — ещё раз повторил Лёва шёпотом и вдруг ободряюще подмигнул. Я попыталась ответить ему тем же. Но у меня вряд ли получилось.

Дальше в моей голове зазвучали фанфары с темой ужаса и счастья, смертельной усталости и неземного восторга. Во мне тряслось и болело всё, что могло трястись и болеть. Я с трудом соображала и пялилась изо всех сил в чёрное пространство за дверью. Прямо напротив меня. ОН поднимался по лестнице. Пару ступенек, и всё. Я ЕГО увижу. Моего Спасителя. Или Спасительницу. Лёва делал знаки из-за двери. Ступеньки. Пистолет. Шаги. Я сейчас упаду…

Ну же?! Кто там?

Шаг. Шаг.

Ещё не показалась макушка моего героя, но я знала, что это Макс. Мысль снова пришла в мою воспалённую голову спокойным шагом, уверенно расположилась там, и сразу стало легко и хорошо.

Макс. Вот он. Всматривается в полумрак впереди. Различает меня. Чёрные брови ползут вверх. Останавливается.

Только не иди дальше, Макс!!! Только молчи!!! Придумай что-нибудь, только не иди дальше!!! Я молча радостно улыбалась, плавясь под взглядом Лёвы. Только не иди дальше, Макс!

Макс вдруг спросил одними губами. Что он спросил — не знаю, я всё равно не могла ответить. Макс вчитывался в меня — я ощущала это физически. Только не иди дальше!

И он понял. Пальцем указал на дверь. Там?

Я кивнула, как лепесток, одними ресницами. Макс покачал в ответ головой — «понимаю».

Что дальше? Я осторожно посмотрела на Лёву. Бледный, напряжённый до каменного состояния, с пистолетом в согнутых руках. Как быть с ним?

И тут Макс сделал кенгуриное движение и звонким, кованым ботинком нанёс смертельный удар по двери! Тяжёлой, дубовой двери! За которой стоял Лёва! Лёва не успел охнуть! Его впечатало в стену!

Такой удар снёс бы полстены, не окажись Лёва щитом…

Он даже не вскрикнул. Весь дёрнулся и тяжело упал в темноту за дверью…

В это невозможно было поверить.

Макс склонился над ним, потрогал лоб, прошёлся по карманам, нашёл рацию, наручники.

— Надо же… — он помахал наручниками. — Я сорвал вам большую извращенскую вечеринку?

И он щёлкнул железом вокруг Лёвиного запястья. Второй клешнёй зажал массивную дверную ручку.

— Как ты думаешь, у него было что-нибудь с этой дверью?

Я лопалась от счастья и усталости.

— Макс, откуда ты?

Он аккуратно переступил Лёвино тело, подошёл к музыкальному центру, включил тихие саксофонные поскрипывания.

— Во-первых, я здесь живу иногда. Во-вторых, я всегда приезжаю, когда ты вляпываешься в очередную историю. В-третьих, у меня к тебе две новости. С какой начинать?