Варвара Клюева - Как избежать замужества [litres]

Мои рассуждения вслух прервало появление Генриха. Он выглядел таким удрученным, что мне самой расхотелось воспринимать окружающую действительность, она вдруг стала вызывать у меня отвращение.

— Наверное, зря я отвел Наталью к мужу. С нами ей было бы лучше. Вальдемар сидит перед видиком с бутылкой виски в обнимку, созерцает дурацкий боевик и на внешние раздражители не реагирует. Я уговорил Наталью прилечь и попытался с ним потолковать, но он только таращился на меня пустыми глазами и повторял, как попугай: «Не переживай, стар…ик, все будет путем». — Генрих с блеском изобразил пьяного в дрезину Вальдемара и даже икнул на середине последней фразы.

Я невольно улыбнулась.

— А ты и вправду не переживай. Наверное, Наталье сейчас лучше побыть одной. Мы сходим за ней попозже.

Леша вышел из спальни и, отвечая на мой немой вопрос, покачал головой.

— Куда же могли подеваться эти ключи? — Я растерянно обвела комнату взглядом. — Слушайте, вы ведь помогали Ларисе переместить Бориса с кровати в кресло, да? Во что он был одет? Когда кресло вывезли в коридор, он был закутан в одеяло. А под одеялом? Вы заметили, что на нем было надето?

— По-моему, пижама, — ответил Генрих. — Или халат… Не помнишь, Леша?

— Я не знаю, как это называется. Нечто вроде пижамных штанов и махровой куртки, похожей на обрезанный купальный халат.

— А карманы у куртки были?

— Были. Думаешь, Борис сунул ключи в карман пижамы? Тогда о них можно забыть. Но где-то должен быть запасной комплект. Павел Сергеевич должен знать где.

— Придется подождать, пока он проснется.

— Да, кстати касательно Павла Сергеевича, — заговорил Генрих. — Пока я искал ключи, мне пришла в голову мысль: а что он делал среди ночи под Варькиными окнами?

— Не совсем под моими, — уточнила я. — Он стоял левее, ближе к парадному подъезду. Там окна Бориса или, может быть, Натальи.

— Ну все равно… Что привело его туда в такой час?

— Думаешь, убийца назначил ему свидание? — заинтересовался Леша.

— Свидание среди ночи? — Я хмыкнула. — Тогда не «назначил», а «назначила». Но, по-моему, Павел Сергеевич уже немножко не в том возрасте.

— Вообще-то это спорный вопрос, — не согласился Генрих. — Но я думал не о такой экзотической возможности. Моя гипотеза гораздо прозаичнее. Может быть, что-нибудь привлекло внимание старика? Он сторож и, наверное, иногда — когда ему не спится — проверяет, все ли в порядке в его владениях. Допустим, прошлой ночью он совершал такой обход и что-то его остановило… Не осмотреть ли нам место, где на него напали? Ночью, в темноте, мы ничего не разглядели, да нам и не до того было, а вдруг там остались следы?

— «Любой преступник оставляет след и возвращается на место преступленья»? Жаль, что ты не вспомнил об этом раньше. Мы бы засели в кустах, глядишь, уже и поймали бы редиску.

— Может быть, еще не поздно. Так или иначе, осмотреть место преступления нам ничто не мешает.

— Ладно, пошли. Здесь вроде бы делать нечего.

Мы вышли из номера, и Леша запер дверь.

— Занесем ключ Вальдемару?

— Нет, лучше попозже вернем его Наталье, — решил Генрих. — Будет хороший предлог наведаться к ней, узнать, как она себя чувствует.

На улице опять шел дождь. Складывалось впечатление, будто за последние двое суток над Валдаем выпала годовая норма осадков.

— Прошка прав, — сказала я, с отвращением поглядев на низкое угрюмое небо. — Если эта чертова погода продержится еще пару дней, мы отсюда не скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в издательстве, что четвертого буду в Москве… Ох, Генрих, а как же Машенька? Она, наверное, с ума сойдет от беспокойства, если ты завтра не дашь о себе знать.

— Машенька давно уже должна была привыкнуть к опозданиям Генриха, — заверил меня Леша. — На моей памяти он столько раз путал место, час и даже дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.

— Но на сей раз он отправился вместе с нами. Машенька начнет звонить мне, тебе…

Я осеклась и застыла. Генрих с Лешей резко остановились, потом, проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.

Мы стояли на гравиевой дорожке, метрах в двадцати от участка, расположенного напротив первого окна моего люкса. Изумрудную лужайку, простиравшуюся от дорожки до кустов, высаженных перед зданием отеля, пересекала безобразная полоса шириной около метра. Грязно-бурое месиво с зелеными вкраплениями выдранной молодой травы походило на гигантскую гусеницу, ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.

— Работящий преступник нам попался, — пробормотала я, оправившись от удивления. — Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где могли остаться его следы.

— И как прочесать! — добавил Генрих. — Словно бороной прошелся.

— Ну вот, наконец-то у нас появилось конкретное указание на его личность, — удовлетворенно заметил Леша.

— Какое указание? — одновременно воскликнули мы с Генрихом.

— Раз он так старательно уничтожил следы, значит, они были чем-то примечательны. И скорее всего, размером.

— Почему размером, а не типом обуви, например?

— Сейчас все выходят на улицу в резиновых сапогах. Рисунки на подошве, вероятно, отличаются, но, раз следы были оставлены не на земле, а на траве, четкого отпечатка остаться не могло. А вот приблизительный размер обуви, поскольку трава еще не разрослась, определить несложно.

— Не очень-то четкое указание, — проворчала я. — Непонятно даже, в какую сторону от нормы должен отличаться этот самый размер.

— Я думаю, в меньшую. У Павла Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно сорок второй-сорок третий размер. Марк, Генрих и я попадаем в ту же категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на размер больше, так что разница с основной группой небольшая — в траве не различишь. У Натальи нога тоже довольно крупная. Итого получается восемь человек. Убийце не было смысла уничтожать следы, если он мог затеряться в такой массе подозреваемых.

— Среди всех обитателей отеля самый маленький размер наверняка у меня, — заметила я кисло. — Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?

— Не глупи, — отмахнулся Леша. — Остаются двое: Лариса и Георгий. По дороге сюда, когда мы ехали в грузовике, я обратил внимание на то, какая маленькая у Георгия нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится покупать обувь в детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно одинаковый — тридцать седьмой или тридцать восьмой.

— По-моему, Ларису можно смело исключить из числа подозреваемых, — сказал Генрих. — Бдительный Лева наверняка обратил бы внимание, если бы ночью она куда-нибудь отправилась.