Варвара Клюева - Язык мой – враг мой

— Ладно, хватит болтать, — мрачно буркнул Леша. — Надо сообщить остальным.

Мы замолчали, потрясенные чудовищностью долга, который нам предстояло исполнить. Прошка обмяк и прикрыл глаза.

— Я не смогу, — простонал он.

— Если эту новость сообщим мы с Варькой, тут начнется такое… — хмуро заметил Марк. — Трупов не сосчитаем.

— Совсем ты математику забыл. Их никак не будет больше десяти, — успокоила я его.

— Леше с его солдафонской прямотой эту миссию тоже не стоит доверять, — приоткрыв один глаз, подал голос Прошка.

— Сейчас бы сюда Татьяну, — вздохнула я. — Надо ее как-нибудь вызвать. Она — человек посторонний, к тому же врач, хирург. Ее профессиональная подготовка наверняка включает и умение разговаривать с родственниками. Лучше ее никто не справится.

И тут, словно дар небес, ниспосланный в ответ на молитву, сверху спустилась Татьяна. Наверное, от нее тоже не ускользнуло странное состояние, в котором я спустилась с горы. Она вгляделась в наши лица и оценила обстановку:

— Что, скверные новости?

Все, как по команде, посмотрели на меня. Я молча кивнула.

— Мирон?..

Я опять кивнула.

— Что произошло? Где вы его обнаружили?

— Я увидела его сверху. Он… он там… на камнях.

— Может быть, он еще жив?

— Судя по позе — едва ли.

— Всякое бывает. Надо срочно его осмотреть.

— Да как туда доберешься? — Я мигом пришла в себя, представив, как мы с Прошкой горными козлами скачем вниз по скалам. А на этих скалах и горный козел ногу сломит. Я снова сникла.

— Придется что-нибудь придумать. У меня третий разряд по альпинизму. Веревка прочная найдется?

— Найдется. У меня целый моток капроновой, — ответила я.

— Тогда… Вот что. Сейчас мы вернемся в лагерь и предупредим остальных. Нина с утра не в себе, поэтому я на всякий случай захватила хорошее седативное. Заставлю ее проглотить лекарство, а потом кто-нибудь должен будет отвести ее в пансионат. Я напишу записку, в медпункте ей сделают укол. Кроме того, необходимо вызвать помощь. А мы тем временем попытаемся добраться до Мирона самостоятельно. Я обвяжусь веревкой, а вы меня спустите. Пошли!

Господи, что за женщина! Не представляю, что бы мы без нее делали.

Унылой вереницей мы поплелись за Татьяной.

— Нина, присядь, — ровно сказала она и мягко, но решительно усадила Нинку на ближайший камень. — Боюсь, у нас скверные новости. Мы нашли Мирона. Похоже, он вчера сорвался с обрыва.

В наступившей мертвой тишине я ясно слышала, как кровь стучит у меня в висках.

Истеричный крик разорвал тишину и вывел меня из оцепенения:

— Убийцы!

Татьяна не растерялась ни на мгновение. Она тут же отключила Нинку, надавив ей на сонную артерию, и наверняка спасла от инфаркта Генриха, попросив:

— Генрих, ты не мог бы мне помочь? Нужно влить в нее лекарство.

Генрих вышел из столбняка и подхватил бесчувственную Нинку. Татьяна взяла кружку с водой, которую протянул ей муж, накапала туда жидкости из аптечной склянки и ловко влила лекарство Нинке в рот. Нинка очнулась, вздрогнула, обвела всех безумным взглядом и попыталась вскочить, но Генрих удержал ее на месте.

— Тихо, Ниночка. Посиди немножко. Сейчас лекарство подействует.

Нинка громко разрыдалась.

— Генрих, Владик, Ярослав, отведите ее в пансионат, — распорядилась Татьяна. — Владик, разыщи Николая, расскажи ему о случившемся и передай записку. — Она быстро нацарапала что-то в блокноте, вырвала листок и передала Славке. — Узнайте в административном корпусе, к кому можно обратиться за помощью. Пусть пришлют скалолаза, санитаров с носилками и на всякий случай врача. Варвара, доставай свою веревку, и пойдем, покажешь место. Марк, Алексей, вы с нами, будете меня страховать.

Да, эта женщина была достойна восхищения! Все повиновались ей беспрекословно, без лишних слов, не задавая глупых вопросов.

Славки подняли рыдающую Нинку и, поддерживая ее с двух сторон, повели вниз. Генрих мрачно шагал впереди. Я отыскала веревку, помогла Татьяне соорудить двойную петлю и укрепить на поясе, предварительно обмотав веревку толстым слоем бинтов. Прошка, разумеется, вертелся рядом, так и норовя заехать мне в глаз локтем. Лишь кошмар происходящего не позволил мне отвесить ему затрещину.

Все вместе мы поднялись на выступ, с которого двадцать минут назад я сделала свое страшное открытие.

— Да, Варвара, похоже, ты права, — заключила Татьяна. — Вряд ли он еще жив. Спускаться будем вон от тех кустов. Скорее всего, оттуда Мирон и сорвался.

Мы снова спустились в лагерь и нашли нужные кусты. Действительно, в зарослях можжевельника обнаружилась довольно широкая брешь.

— Как же он отсюда свалился? — выразил общее недоумение Леша. — Для того чтобы пробраться сквозь эти кусты, нужно было как следует постараться. Он что, совсем ничего не соображал?

— Не исключено, — мрачно ответила я. — Ты же видел, в каком состоянии Мирон покинул общество. Его бы и Великая Китайская стена не остановила, не то что какие-то жалкие кусты.

— Не такие уж и жалкие! — не согласился Леша. — Попробуй пролезь через такие заросли. Это же Prunus spinosa, а не московская сирень.

— К делу, — напомнила Татьяна. — Сколько метров в этом мотке? Пятьдесят? Тогда, наверное, хватит. Держите веревку. Если я дерну один раз — значит, стоп, если два раза — продолжаем спуск, три раза — тащите наверх. Ну, пошли.

Она решительно нырнула в Prunus spinosa и исчезла из виду. Леша с Марком принялись потихоньку стравливать веревку. Я немного постояла с ними, потом поднялась наверх, чтобы наблюдать за спуском. Прошка поплелся за мной. Глядя на сноровистые движения Татьяны, я поняла, что о ней можно не тревожиться. Держась обеими руками за веревку, она спускалась лицом к скале. Одной ногой Татьяна отталкивалась от скалы, второй нащупывала точку опоры. Она двигалась легко и уверенно, без малейшей суеты, которая обычно свидетельствует о страхе. Я перевела взгляд на распростертое внизу тело.

На меня снова накатила дурнота. Я села прямо на землю, подобрала под себя ноги и прикрыла глаза. «Как же его все-таки угораздило сверзиться оттуда? — снова задала я себе тревожный вопрос. — Напился до чертиков? Не похоже. Он был сильно возбужден; в таком состоянии алкоголь почти не действует. К тому же вино молодое, легкое. Я сама немало выпила, но едва захмелела. Неужели у Мирона и в самом деле от злости рассудок помутился? Тогда, выходит, Нинка права и во всем виновата я. Веселенькая мысль, ничего не скажешь! Боже! Как я теперь Машеньке с Генрихом в глаза посмотрю. Я ведь клятвенно пообещала не задирать Мирона, и на тебе! На следующий же день довела его до такого состояния, что он ласточкой нырнул в пропасть. Ай да Варвара! С такими способностями надо подаваться в киллеры. Перекинешься с человеком парой слов, и он тут же — башкой вниз, с высоты двенадцатого этажа. Никакая милиция с прокуратурой не придерется».