Шарль Эксбрайя - Позор семьи

Перрина Адоль приняла вызов:

— Я что-то не припоминаю, чтобы мы вас приглашали, господин Пишеранд.

— Наша работа часто вынуждает нас входить в дома, не будучи туда заранее приглашенными… Могу я поговорить с Пимпренеттой?

— Что вы хотите от моей дочери?

— Ничего страшного, уверяю вас! Пимпренетта?

Но Пимпренетта не слышала. Она не сводила глаз с Бруно, а тот с нее. Успокоенная Селестина вновь уселась. Маспи Великий сидел, зажав голову руками, он предпочел сейчас ничего не видеть, а тем более сына, которого стыдился.

— Ну, Пимпренетта?

Девушка все же решилась пойти за полицейским, который взял ее за руку.

— Какое у тебя красивое кольцо, малышка… Кто тебе его подарил?

— Ипполит.

Все так же любезно Пишеранд обратился к сыну Доло:

— Может, ты мне расскажешь, где ты купил такую чудную вещицу?

— Это вас не касается!

Полицейский принял жалобный вид.

— С прискорбием должен отметить, что ты ничуть не умнее своего папочки… потому что нужно быть полным идиотом, чтобы подарить своей невесте кольцо, которое только что украли… Ты еще не знаешь, что нам прислали полный список украденных драгоценностей?

— Это неправда!

— Правда или нет, но я тебя арестовываю и, поверь, в твоих интересах, так что не играй с огнем.

В мгновение ока Пишеранд достал наручники и застегнул их на руках Ипполита Доло.

— Ну, пошли… Дамы и господа, еще раз просим нас извинить… мы вас покидаем. Счастливо оставаться! Ты идешь, Бруно?

— Иду!

Но Пимпренетта взяла его за руку и решительно заявила:

— Я иду с тобой!

Полицейские и бывший жених с невестой ушли. Никто не знал, как себя вести дальше. Серафина Доло беззвучно плакала на плече своего мужа. Ликующей Селестине стоило немалого труда скрыть свою радость. Перрина мысленно подсчитывала, во что ей обошелся этот бесполезный праздник. Дьедонне Адоль радовался, что расстроилась так не нравившаяся ему помолвка. Жоффруа Доло с тяжелым сердцем осознал, что его сын возобновляет свою жизнь заключенного, и не мог отделаться от мысли, что, возможно, то, что сказала Селестина, не было такой уж глупостью, как он пытался это представить. Дедушка подвел итог сложившейся ситуации:

— Я в первый раз присутствую на помолвке, где нет ни жениха, ни невесты!

Ипполит Доло не долго сопротивлялся на допросе, который вели Пишеранд и Ратьер. Сначала он отпирался как мальчишка, затем, когда владелец ограбленного ювелирного магазина, вызванный в качестве свидетеля, узнал кольцо, которое входило в список похищенных вещей, экс-жених Пимпренетты не выдержал.

— Да, я участвовал в этом деле…

Пишеранд отослал Ратьера и сам принялся за допрос.

— Хорошо, ты становишься благоразумным, это прекрасно, и ты от этого ничего не теряешь. Кто тебя взял в дело?

— Антуан Бастелика.

— Ты был связан с ним?

— Не так чтобы очень, но, выйдя из Бометта, я оказался без гроша… Мои старики не могли меня содержать, как надо… Случаю было угодно, чтобы я встретил Бастелика… Я рассказал ему, откуда вышел, и он предложил взять меня с собой… Я должен был стоять на страже, пока он действовал.

— Сколько же ты взял?

— Кольцо и пятьсот франков…

— А твой отец?

— Мой отец?.. А! Это потому, что вы вообразили себе, что старик был с нами? Вы попали пальцем в небо! Эта работа не для него! Его время ушло! Он довольствуется мелочевкой… Ему не угнаться за теперешними делами!

— А ты, конечно, считаешь себя очень сильным?

— Я потерпел неудачу, ну и что?

— Бедолага! Только что вышел из Бометта и опять туда вернешься довольно надолго, а ты воображаешь себя очень умным? Это и есть, по-твоему, прекрасная жизнь?

— Это касается только меня!

— Согласен… Кто еще был с тобой и Бастелика?

— Никого.

— Как хочешь… А что касается Итальянца, которого выловили в Старой Гавани, у тебя нет никаких соображений по поводу того, как он туда попал?

— Вы пытаетесь и это на меня повесить?

— Нет, ты слишком мелок для такого дела, но… ты мог слышать разговоры о нем, и, если ты нам сообщишь какую-нибудь интересную информацию, тебе это зачтется… не так уж весело проводить лучшие годы молодости в тюряге… Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что вы мне надоели!.. Я ничего не знаю об этом Итальяшке, да и знал бы — не сказал!

— Как тебе угодно… У тебя еще будет время, чтобы поразмыслить. Назагораешься так, что станешь похож на сухофрукт.

На очной ставке с Бастелика Ипполит не изменил своих показаний. Со своей стороны Антуан подтвердил заявление молодого Доло. И проделал это довольно развязно.

— Вы понимаете, господин инспектор, я расчувствовался, когда встретил этого парня, страдающего оттого, что он ничего не может предложить своей невесте. Я подумал об одном чудесном кольце. Все это, конечно, сантименты, да? Вот почему я его взял с собой… теперь я об этом жалею… Если бы нас было много, то уж, конечно, я бы не стал предлагать это дело какому-то юнцу! С этими сопляками всегда рискуешь!

— Ты врешь, Антуан.

— Вам придется это доказать, господин инспектор…

— Я это докажу.

В то время как перед Бастелика и Ипполитом вырисовывалось совсем не радужное будущее, Бруно и Пимпренетта, взявшись за руки, прогуливались по парку в районе Маяка, который был их убежищем. Они отыскали свою скамейку, к счастью, свободную, и уселись. Девушка тут же прижалась к своему возлюбленному.

— Это правда, ты огорчился, когда узнал, что я выхожу замуж за Ипполита?

— Я предпочел бы умереть!

Пимпренетта вскрикнула и от былого страха и от удовольствия одновременно.

— Ты бы смог себя убить?

— Если бы ты меня разлюбила, я ни с чем бы не посчитался!

— Но я никогда не перестану тебя любить!

— И даже став женой Доло?

— Это чтобы тебе отомстить!

— За что?

— За страдания, которые ты мне причинил!

— Я?

— Ты или я, кто из нас работает в полиции?

Бруно отодвинулся немного от Пимпренетты и строго сказал:

— Послушай, Пимпренетта, с этим надо раз и навсегда покончить! Или ты соглашаешься стать женой полицейского и начинаешь вести себя прилично…

— Ты считаешь, что я себя веду неприлично? И это твоя любовь? Ты говоришь, что любишь меня, и тут же оскорбляешь?

— О! Святая Матерь, сжалься надо мной, или я ее задушу. Вот упрямая ослица. Я же хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной! Я не собираюсь носить тебе передачи в тюрьму по воскресеньям! И если у меня будет жена, которую я буду видеть лишь время от времени, нет, я уж предпочитаю сразу же расстаться. Я попрошу перевести меня куда-нибудь, и ты обо мне больше никогда не услышишь!

— Ты меня оскорбляешь… ты мне угрожаешь… И ты собираешься скрыться подальше от меня? У вас в полиции довольно странная манера демонстрировать свою любовь! Но, поскольку я люблю тебя по-настоящему, я сделаю все, что ты захочешь.