Елена Роговая - Лувр делает Одесса

– Не знаем, мы люди темные.

– Пятьсот рублей вам дам.

Крестьяне ничего не ответили, а только переглянулись и усмехнулись лукаво.

– На каждого, – добавил Шульц.

– Нее, барин, мы лучше к евреям пойдем. Говорят, они больше платють. Глянь, сколько здеся по весу золота!

– Да, но вместо драгоценных камней стекла разноцветные, да и корона испорчена. Вмятина на ней.

– Мы же говорим, лопатка в твердь уперлась. То она и была.

– Ладно, по тысяче даю, и расходимся. Деньги огромные. Наверняка таких в руках отродясь не держали. Хозяйство подправите, заживете безбедно.

– По две хотим на каждого, – уверенно объявил один из мужиков.

– А вы не такие простые, как я думал, на вас глядючи. Поди, обошли всю округу, сравнивая, кто больше даст, а потом только ко мне.

– Не обижай, барин, к тебе первому. Но если для вас дорого, зайдем в следующий раз. Мы с понятием.

– Так я вам и поверил. Даю три тысячи и делите их между собой, как хотите. Это мое последнее слово.

Крестьяне пошептались немного, прикрывшись войлочными шапками, и дали согласие.

– Грабители, – буркнул коллекционер, отсчитывая нужную сумму.

– Дай Бог вам здоровья на долгие годы, хороший человек, – с нарочитой заботой в голосе запричитали крестьяне, подталкивая друг друга к выходу.

Счастью Шульца не было предела! Такую красоту за три тысячи и в единственном экземпляре!

Уже через неделю он сидел в кабинете у директора музея, в ожидании вердикта профессионального эксперта.

– Замечательная, тонкая работа, – подтвердил фон Штерн. – Камни со стеклом настоящие, древние, и золото достойной пробы.

Слушая заключение, Шульц от радости боялся дышать.

– Сработано отменно, включая патину на металле, – продолжил Штерн.

– Что сие значит? – насторожился коллекционер.

– Мне очень жаль ваших денег. Это фальшивка.

В одну секунду небеса разверзлись над головой Шульца, и обжигающая молния ударила прямо в сердце незадачливого покупателя. Придя в себя, он свернул экспертное заключение в трубочку и отправился в полицейский участок. Поиски крестьян не принесли результата. Более того, в указанном селе такие никогда не проживали.

После громкой аферы ученые наконец-то начали бить тревогу. Слишком уж разрослась сеть мошенников. Уровень их мастерства рос как на дрожжах. Все чаще жертвами дельцов становились крупные ученые и государственные учреждения. Подделки бесстыдно красовались в музеях Европы, а ничего не подозревающие люди с радостью платили немалые деньги за их просмотр. На какое-то время Гендлеры «ушли в тень». Перерыв в работе длился ровно столько, пока на обширных просторах древней Ольвии не нашли мраморную плиту с надписью о том, что ольвиополиты дали откуп скифскому царю Сайтаферну в виде девятисот золотых монет. Варвару этого показалось мало, и он затребовал от жителей города еще. Чем расплатились с кочевниками несчастные люди, осталось для всех загадкой, потому что самый интересный кусок плиты был отбит. Сама Удача шла в руки предприимчивым братьям. Немного поразмыслив, Лейб, отвечающий за спрос на рынке и изобретение «ценностей», решил принести в дар Сайтаферну такую вещь, продажа которой обеспечила бы безбедное существование семьи до конца жизни.

Получив заказ от Гендлеров, Ефим много дней рассматривал фотографии и зарисовки археологических находок, хранящихся в мировых музеях, читал тексты Кондакова и Толстого о русских древностях в памятниках искусства, пересматривал «Картинный атлас всемирной истории», восхищался красотой древних мастеров и мучился от того, как на основе увиденного создать свое, не похожее ни на одно из имеющихся изображений. Постепенно эмоции стали уходить на второй план, и возбужденный вдохновением мозг начал «писать» свою уникальную историю древней Ольвии.

– Тиару нужно будет разделить на три горизонтальных фриза, – рассуждал Ефим. – Верхнюю часть пускай украсит ажурная чеканка греческого орнамента, вершину которого увенчает свернувшаяся змейка с приподнятой головой. На широкой средней части разместятся тридцать девять фигур греческих воинов из «Илиады» и «Одиссеи» Гомера. Нижний фриз украсят сцены повседневной жизни кочевников. Двадцать семь фигур скифов, одетых по своему сословию, будут охотиться, обучать детей стрелять из луков и пасти скот на пастбищах. Второй фриз от третьего отделит оборонительная стена с надписью на древнегреческом языке: «Царю великому и непобедимому Сайтаферну. Совет и народ Ольвии». Виноградная лоза причудливыми узорами оплетет каждый сантиметр тиары.

– И все это вы сможете отчеканить на восемнадцати сантиметрах? – спросил изумленный Гендлер, рассматривая эскизы. А какова будет высота шапочки?

– Не больше семнадцати сантиметров.

– Шестьдесят шесть человеческих фигур, не считая животных и предметов быта? Как бы мне хотелось поскорее все это увидеть!

– Потребуется определенное время и, извините, деньги на золотую пластину.

– Да-да, я обещал выдать аванс и сдержу слово, но для начала вот вам 30 рублей и выгравируйте на небольшом кусочке стали голову Юпитера. Это не проверка вашей квалификации. Это так… для других нужд.

Работа над Юпитером не отняла много времени. Фима трудился с усердием. Ему очень хотелось оправдать доверие солидных людей, знающих толк в искусстве. Как и предполагалось, Гендлеры были в восторге от выполненного задания.

– Лейба, этот человек – уникум, – сказал уже на улице Ицхак. – За небольшие деньги мы имеем мастера, какой рождается один раз в миллион лет. Если учесть, что ювелиров на этом свете не так много, считай, нами приобретен лотерейный билет, который будет выигрывать в каждом розыгрыше.

Семь месяцев трудился Ефим над тиарой. Двести четырнадцать дней упорного труда с короткими перерывами на пищу и сон.

– Ты бы умер от голода, если бы жил один, – ворчала Мэри. – Как можно не хотеть есть?

– Мэричка, я забываю.

– Не знаю, что творится в твоей голове во время работы, но мне всегда кажется, что у тебя лихорадка.

Фима отложил в сторону пуансон  [25]и задумался.

– Знаешь, я и сам не знаю, что происходит со мной. День и ночь я думаю над решением задачи, прокручиваю всевозможные варианты в голове, представляю, как это будет выглядеть в изделии, соединяю воедино то, что, по моему мнению, придумано удачно. Я все время стараюсь почувствовать, есть ли между элементами гармония и связь. В них должна быть жизнь. Чтобы получилась достойная вещь, ее нужно выстрадать, довести мозг до исступления, растерзать сомнениями нервную сущность. Идеи сменяют друг друга. Они все время кружатся и кружатся в замкнутом пространстве. Хочется из него вырваться, но ничего не получается: не хватает сил сделать в сторону шаг. От этого буквально приходишь в отчаяние.