Елена Роговая - Лувр делает Одесса

Пока страсти бурлили в научном мире и французской столице, Ефим Разумовский на полученные от тиары деньги подыскал прекрасное жилье и переехал с семьей на новую квартиру с балконом и окнами, выходящими на чудный сад. Теперь у них были приличная мебель и главное – настоящая мастерская, где можно без стеснения принимать заказы от солидных людей.

Дети быстро освоились на новом месте. Уже на второй день Яшка примчался зареванный и с опухшей рукой.

– Что случилось? – в ужасе спросила Мэри. – Ты ее сломал? Фима, скорее иди сюда! Наш мальчик покалечился до перелома!

– Мама, я ничего не ломал. У меня есть друг Сеня.

– Когда вы успели подружиться?

– Сегодня.

– Понятно. И что дальше?

– Он не любит шмелей и все время хочет их пинать. Мы бегали по траве, он таки одного пнул, а тот подумал, что это я, обиделся и сразу же укусил меня за палец.

– Бедный мой ребенок, – пожалела сына Мэри. – Если этот мальчик не любит природу, может быть, он не очень хороший друг?

– Может быть, – вздохнул Яшка. – Завтра я пну самого толстого шмеля. Пускай он его укусит еще сильнее.

– Бестолковка ты моя любимая. Никого пинать не нужно.

– Думаешь, он сам догадается цапнуть Сеню? – спросил Яшка.

– Даже не сомневайся. Зло всегда возвращается. Присмотри за Давидкой и Лизой, а я принесу тебе лед.

Не успели новоселы разложить вещи, как Гендлер нанес визит.

– Поздравляю, господин Разумовский с прекрасной квартирой! Шикарно выбрали. Все правильно, благосостояние растет, а за ним и потребности.

– Спасибо, господин Гендлер. Последнее время вашими молитвами и живем, – с грустью в голосе произнес Фима.

Как и ожидалось, Гендлер не пролил свет на скандальную историю с тиарой, когда Фима деликатно поинтересовался ее дальнейшей судьбой. Ицхак с интересом выслушал последние новости и посочувствовал честным людям, страдающим от чужой непорядочности.

– Захотел сделать приятное своему знакомому, и что из этого вышло? – поучительно произнес он. – Я вам больше скажу, обстановка на рынке антиквариата накалена до предела. Где это видано, англичане отказались с нами сотрудничать и сильно говорят за мошенников. Везде они им мерещатся, даже слышать про скифов не хочут. Ну и ладно, на них свет не сошелся. Пускай пополняют свои музэи второсортной ерундой, а мы будем держаться друг друга и назло всем завсегда останемся с приличным интересом.

В этот раз Гендлер заказал Ефиму несколько золотых пластин с изображением животных, оставил солидный залог и удалился. То ли из чувства вины, то ли из личной симпатии к мастеру, Ицхак всегда платил за работу хорошие деньги.

В свободное от заказов время Фима упорно трудился над саркофагом, прорабатывая и доводя до совершенства каждую деталь и сцену. Как и задумывалось, все конечности скелета, включая нижнюю челюсть, были подвижны благодаря особой конструкции шарообразных шарниров. Двести пять костей, и все суставы подвижны! Фиминой радости не было предела. Наконец-то он закончил работу всей своей жизни! Десять сантиметров ажура по золоту! Десять сантиметров аллегории, символизма, жизненной мудрости и красочных панорам! О работе ювелира узнали, и впервые дом Разумовских посетил фотограф из «Одесских новостей». Для произведения ювелирного искусства отвели целую страницу. Скелет красовался на фоне саркофага в разных позах и ракурсах.

– Мне очень жаль, господин Разумовский, но навряд ли найдется покупатель на вашу работу, – с грустью произнес профессор Школы Изящных искусств.

– Это еще почему?

– Очень уж грустная тема, а богатые люди, сами понимаете, ой как боятся смерти. Им нужны цветочки, бабочки, откровенные сцены. За слегка прикрытых женщин они отдавали и будут отдавать огромные деньги, даже если это пошлость.

После высказанного предположения Фима не на шутку обиделся за то, что многолетний труд ни у кого не вызвал ожидаемого интереса. Немного погодя он и сам убедился в правоте слов профессора. Однажды ему представился случай показать свое детище богатому коллекционеру. Тот повертел саркофаг в руках, прикинул на вес и спросил:

– Как вы думаете, на какой подставке саркофаг будет лучше всего смотреться?

– Вы хотите сказать, что он сам по себе недостаточно хорош и нуждается в подставке, которая сделает его более привлекательным?

Ошарашенный подобным безразличием к произведению искусства, Фима забрал работу и молча вышел. После неудачной попытки он попробовал еще раз предложить саркофаг, когда в Одесский порт зашел корабль с венценосной особой. Ефим решил попытать счастья и показать шедевр заморскому принцу, но тот взглянул на работу без особого интереса и перевел разговор на тему о подделке древних монет. Оскорбленный Фима покинул судно в полном отчаянии и решил больше никому ничего не предлагать, пока не подвернется подходящий случай.

Но как бы там ни было, жизнь продолжалась. Фимина семья за счет мальчиков и девочек увеличилась до 8 человек. Каждому из них хотелось дать приличное воспитание и образование, а для этого нужны были деньги, и очень немалые.

Скандал вокруг тиары затихал и вновь разгорался после каждого выступления какого-нибудь авторитетного ученого, не желающего мириться с присутствием подделки в лучшем музее мира. Лувр продолжал настаивать на подлинности приобретенного шедевра. И продолжалось бы это неизвестно сколько, пока французский художник Майенс Элин после очередного ареста за подделку художественных ценностей не заявил о своем авторстве на тиару.

«Помирать, так с музыкой», – подумал он и, от нахлынувшего вдохновения, назвал тиару Сайтаферна тиарой Семирамиды.

Для пущей правдоподобности Элин решил поведать о трудностях, сопровождавших процесс ее создания, и о шве, спаянном не по технологии древних греков.

Скандальное заявление вызвало новый шквал эмоций со стороны научного мира и обожающих пикантные штучки парижан. Доверчивая часть граждан тут же поверила фальсификатору, а вторая – разумная и образованная – начала требовать объяснений. Лувру ничего не оставалось делать, как начать собственное расследование этой запутанной истории.

После публикаций в газете о мошеннике с Монмартра в прессе появилось сообщение господина А. М. Левинзона, пожелавшего восстановить справедливость. Он возмущался наглой ложью француза, приписывающего себе лавры господина Разумовского. В статье он рассказал о том, как этот черезвычайно талантливый и крайне порядочный человек много лет работал в его лавке, и о том, как перед эмиграцией во Францию он заходил к Разумовскому в гости в то самое время, когда ювелир работал над тиарой.

Вейз мир! Уже через несколько дней наиболее шустрые представители прессы штурмовали квартиру Ефима. На все вопросы он отвечал неопределенно и не спешил подтверждать свою причастность к изготовлению шедевра.