Наталья Александрова - Призрак мыльной оперы

— Ты угощайся, сынок, — забормотала она, стараясь не встречаться с Леней глазами. — У меня сушек много, мне Виктор еще принесет.

— Ну, мне как-то неудобно, — проговорил Леня, отпивая чай. — Я к вам с пустыми руками… а эти карамельки вы, наверное, из Козловска привезли? Здесь я таких не видел.

— Оттуда, — подтвердила бесхитростная старушка. — Я их у Татьяны покупала, которая напротив почты. Два кило взяла, впрок.

Она снова испуганно взглянула на гостя.

— А давно вы из Козловска переехали? — продолжал Маркиз расспросы.

— Да уж больше полгода, — вздохнула Фекла Федоровна, не в силах дальше соблюдать конспирацию. — Ты, сынок, Виктору-то ничего не скажешь? Он мне не велел никому ничего говорить, а я тут с тобой разболталась… заругает он меня!

— Да что вы, бабушка! — успокоил ее Леня. — Да я же Виктора знать не знаю! В жизни его не видел! Где я его встречу-то? Не беспокойтесь, он ничего не узнает!

Фекла Федоровна тяжело вздохнула. Она посмотрела на Пушка, который уютно устроился на руках у Лени, и заметно успокоилась. Она решила, что раз кот доверяет этому симпатичному мужчине — значит, и она может поговорить с ним по душам.

А поговорить ей очень хотелось, ведь она целыми днями сидела в этой большой неуютной квартире, где единственным ее собеседником был Пушок.

— У нас-то в Козловске люди лучше, — выдала она выстраданное и обдуманное жизненное наблюдение. — У нас люди душевнее, а здесь никому друг до друга нет дела!

— А что же вы сюда переехали? — поинтересовался Маркиз.

— Да я бы ни в жизнь не переехала! — воскликнула Фекла Федоровна. — У меня там домик был такой хороший, садик, в садике мальвы цвели, душистый горошек, гвоздика турецкая — красота! А только приехала ко мне Тамара, племянница моя. Пожила у меня дня три и говорит: «Что ты, тетя Фекла, одна здесь маешься? Здесь, — говорит, — дыра дырой! Переезжай к нам в Питер! У нас жизнь совсем другая».

Я ей отвечаю: чего мне переезжать-то? У меня здесь все знакомые, садик, опять же… А Тамара: «Да что ты, какие такие знакомые? Ты же, тетя Фекла, старая совсем, не дай бог, заболеешь, а тебе и стакан воды подать некому».

В общем, говорила-говорила, да и уговорила.

Домик свой я продала, деньги отдала Тамаре — она сказала, что так они сохраннее будут и что она мне на эти деньги в Питере приличную жилплощадь купит.

Ну и купила… в коммуналке заплеванной комнатку возле туалета! Окошко маленькое, и в него-то солнышко никогда не заглянет. За окошком этим двор-колодец. Я как попала в комнатку эту, так чуть не заплакала! Только и сдержалась, чтобы Пушка не расстраивать.

И потом еще — как проснусь там, да как вспомню свой садик с мальвами и душистым горошком — чуть не плачу! Одна радость, что Пушок у меня под боком — замурлычет, и все как-то веселее.

А тут еще соседи меня обижать вздумали. На кухню не пускают, как в коридоре встретят — непременно обругают словами нехорошими. «Когда, — говорят, — помрешь, старая карга, когда комнату освободишь! Нам уже ждать надоело».

— Вы же говорили, что эта комната слова доброго не стоила? — проговорил Маркиз.

— Так-то оно так, жить в ней нельзя, да они хотели кладовку в ней устроить, а тут я!

— А что же Тамара, племянница ваша?

— А Тамара-то, как деньги мои получила да как впихнула меня в ту комнатку, так и забыла, что мы с ней родня. За все время ни разу ко мне даже не заглянула.

Я ее адрес-то нашла, решила сама приехать, посмотреть, что с ней — не заболела ли. Только меня и в квартиру не впустили. Валерий, муж ее, на пороге встретил и прямо сказал:

— Нечего к нам таскаться! Нечего нам мешать! Тамара тебя знать не хочет и видеть не желает! У тебя есть своя жилплощадь — вот и отправляйся на нее, не мешай людям культурно отдыхать! А будешь еще нам надоедать — я участкового вызову, он с тобой по-своему поговорит, враз дорогу сюда забудешь!

Старушка пригорюнилась, тяжело вздохнула и продолжила:

— А тут еще какая беда… в Козловске-то все дешевле было, так мне там пенсии на весь месяц хватало, да еще с огорода кормилась. А тут все такое дорогое! Еле мне пенсии на две недели хватило! Тогда стала я ходить на рынок, что возле метро. Глядишь, что-нибудь и продам — то колечко материно, то сахарницу, ту ступку медную. Я ведь, слава богу, кое-что из дома все-таки привезла. Так и перебивалась.

А тут как-то стою, продаю скатерть вышитую. Сама в молодости гладью вышивала. А тут он мимо идет…

— Кто — он? — переспросил Маркиз.

— Так Виктор же! — Фекла Федоровна опасливо взглянула на собеседника. — Остановился возле меня и спрашивает: «У тебя, бабка, паспорт есть?»

«А как же, — говорю. — Разве же нам можно без паспорта? Это только бомжи какие-нибудь без паспорта живут!»

«А хочешь, — говорит, — денег заработать? Ты мне на время будешь свой паспорт давать, а я тебе — каждый месяц деньги платить буду!»

Я прямо перепугалась. Слышала, что у вас в Питере много жуликов развелось, так как бы и мне не попасть в историю!

«Нет, — говорю, — я на это не согласная!»

А он из кармана деньги вынул и пошуршал. Хорошие деньги, целая моя пенсия.

А я со своей скатертью с утра уже стою, и никто даже не приценился! А дома у меня Пушок голодный!

Подумала я, подумала, да и согласилась. Думаю, что мне терять? Хуже чем есть уже не будет! Дала ему свой паспорт. Еще в каких-то бумагах расписаться пришлось. Только велел Виктор, чтобы я никому про это не рассказывала.

В общем, приносил он мне раз в месяц деньги, и зажили мы с Пушком немножко получше. А только дня три назад пришел ко мне Виктор и говорит:

— Собирайся, баба Фекла, в новую квартиру переезжай!

Мне собраться-то недолго… Перевез он нас с Пушком в эту квартиру и велел, чтобы сидели мы тихо, никого не впускали и ни с кем не разговаривали. Ну, мы и сидим тихо… прямо как в гробу! — Старушка перекрестилась. — Там хоть сосед лишний раз обматерит — все живой человек. А здесь и словом не с кем перемолвиться! А тут ты пришел… Ох, попадет мне от Виктора!

— Да не бойтесь, Фекла Федоровна, Виктор ничего не узнает! — заверил ее Маркиз. — А кстати, он ведь такой толстый, маленького роста и с длинными усами?

— Да что ты, сынок! — Старушка махнула рукой. — Вовсе даже не такой! Это ты его с кем-то путаешь! Виктор — он худой да высокий, волосы у него длинные, сзади в хвост собраны, как у девушки.

Услышав такие слова, Леня едва не разинул рот. Описание полностью подходило под известного ему мошенника по кличке Доктор. Неужели это он действовал под именем Виктора? Купил эту квартиру по бабкиному паспорту и поселил тут свою… не любовницу, нет, а помощницу. А что? Девица интересная, таскалась по разным тусовкам, высматривала там драгоценности, встречалась с богатыми людьми. Вроде как у него Лола.