Наталья Александрова - Призрак мыльной оперы

— Я? — переспросил Маркиз. — Я думал, это вы…

Договорить он не успел, потому что официант изящным жестом извлек из кармашка зажигалку и зажег фонарик, висевший на носу ананасной гондолы. В ту же секунду свет в кабинете погас, и помещение наполнилось волшебным мерцающим светом.

Впрочем, фонарик горел недолго, он мигнул и погас, и кабинет погрузился в полную темноту.

— В чем дело? — вскрикнула в темноте Галина. — Что вы делаете! Не трогайте…

— Что происходит? — переспросил Маркиз. — Свет! Включите свет!

В следующую секунду свет снова загорелся.

Ананасная гондола стояла на прежнем месте, но официанта не было.

— Что это было? — удивленно проговорил Маркиз и повернулся к Галине.

Она сидела с ошарашенным видом, волосы ее были растрепаны.

— Мои серьги, — проговорила Галина, дотронувшись до ушей. — В темноте кто-то снял мои серьги!

— Официант, — догадался Маркиз. — Галина, я не заказывал это ананасное ассорти!

— Я тоже не заказывала.

— Смотрите-ка, здесь есть визитка…

Леня извлек из гондолы картонную карточку с золотым обрезом, на которой было напечатано единственное слово:

«Доктор».

— Так вот это кто! — протянул Маркиз, переведя взгляд с визитки на кристалл, украшающий нос гондолы. — Он бросил мне вызов. Не может мне простить историю с кинжалом. Ну ничего, мы еще поглядим, кто будет смеяться последним! Продолжение следует.

Домой Леня вернулся довольно поздно.

Он открыл дверь своим ключом, вошел в прихожую и с грустью убедился, что его опять никто не встречает. Это, однако, не смогло испортить его настроение.

— Ребята! — крикнул он в глубину квартиры. — Папочка пришел! У меня хорошие новости.

И опять никто не отозвался.

Это уже выглядело подозрительно.

Леня надел тапочки и направился на кухню — что-то подсказывало ему, что именно там собрались его домочадцы.

Интуиция его не обманула.

Все семейство было на кухне, но выглядело оно более чем странно.

Лола сидела в кресле, прижимая к груди какой-то бесформенный сверток, и по лицу ее текли слезы. Аскольд устроился у ее ног и терся о них, пытаясь утешить свою хозяйку. Даже грубый Перришон взгромоздился на спинку кресла и повторял хриплым жалостным голосом:

— Не гор-рюй! Не гор-рюй!

Только Пу И не было видно. Если только…

— Лола, что случилось? — спросил Маркиз, вмиг посерьезнев.

— Ленечка, не спрашивай, — всхлипнула Лола. — Я… я не могу говори-ить. — И ее слова перешли в бурные рыдания.

— А где Пу И? — Маркиз озабоченно огляделся. — С ним ничего не случилось?

— Случи-илось! — прорыдала Лола, еще крепче прижав к себе сверток. Сверток дернулся и заскулил.

Из этого Леня сделал вывод что Пу И, по крайней мере, жив.

— Да что случилось-то? — повторил Леня свой вопрос. — Мне кто-нибудь объяснит?

Он повернулся к Перришону — все же он говорящий, но попугай ответил в своем обычном духе:

— Кошмар-р! Тр-рагедия!

— Это я виновата, — проговорила Лола, справившись с рыданиями. — Я ее выбросила в помойное ведро, но не успела донести до мусоропровода… а Пу И… ты же знаешь, какой он любопытный! Он влез в ведро, нашел ее и… и съел! — И Лола снова зарыдала.

— Кого — ее? — переспросил Леня.

Впрочем, догадка уже забрезжила в его мозгу. И эта догадка тут же подтвердилась.

— Бофена-аку! — прорыдала Лола. — Пу И съел бофенаку! Что с ним теперь будет?

— Ну, ты же говорила, что эта бофенака безвредная, даже полезная! — напомнил Леня своей боевой подруге. — Ты же ее сама принимала…

— Одно дело — я, и другое — маленький песик… И потом, я же не ела ее, а он… Она на него уже начала действовать!

— Действовать? Как? — осведомился Маркиз. — И почему ты завернула Пу И в это полотенце? Ему там явно не нравится!

— Чтобы… чтобы не видеть того, что с ним случилось! — прорыдала Лола. — Чтобы не видеть, какой стала его шерстка!

В это время Пу И вывернулся из полотенца и вырвался на свободу. Спрыгнув на пол, он остановился посреди кухни.

Аскольд испуганно мяукнул и отскочил в угол, Перришон взлетел на холодильник и оттуда крикнул:

— Фур-рор!

Зрелище и впрямь было удивительное.

Чудесная шерстка Пу И, отличавшаяся приятным золотисто-рыжим оттенком, стала теперь ярко-розовой.

— А что, гламурно, — протянул Маркиз. — Он будет иметь успех среди продвинутой публики. Лолка, не горюй, это у него быстро пройдет! А мы сегодня будем ужинать?

См. роман Н. Александровой «Глаз ночи».