Дональд Уэстлейк - Почему я?

Маккензи:

— Довольно-таки трудоемкий процесс, главный инспектор.

Мэлоуни:

— Мы задействовали дополнительные ресурсы. (Вне диапазона камер сержант Леон Виндрифт положил лист бумаги на стол перед Мэлоуни после того, как тот взглянул на него). По состоянию на 15:00 часов из пяти районов города вызвано на допрос семнадцать тысяч триста пятьдесят четыре человека. По итогу: шестьсот девяносто один арест за преступления и проступки не связанные с исчезновением Византийского Огня.

Маккензи:

— Инспектор, вы хотите сказать, что на сегодняшний день расследовано шестьсот девяносто одно преступление?

Мэлоуни:

— Суд решит, Джек. Все, что я вам могу сказать — это то, что мы довольны полученными результатами.

Маккензи:

— Значит, независимо от того, что может произойти, сегодняшний полицейский блиц является несомненным плюсом с точки зрения честных граждан Нью-Йорка.

Мэлоуни:

— Я бы назвал это так, Джек. Но теперь мы хотели бы попросить помощи у этих честных граждан (и повернулся прямо к камере). Византийский Огонь — это не просто очень ценное рубиновое кольцо. От имени всего американского народа мы преподнесли в подарок рубиновое кольцо дружественной нам стране. Как жителям Нью-Йорка, я думаю, нам всем немного стыдно, что данный инцидент произошел в нашем красивом городе. Я покажу вам фотографию Византийского Огня. Если вы видели это кольцо или у вас имеется какая-либо информация, которая может помочь следствию, пожалуйста, позвоните в полицию по номеру, который вы видите на экране (и повернулся к Маккензи).

Маккензи:

— Инспектор, полицейский блиц будет продолжаться?

Мэлоуни:

— Безусловно, Джек.

Маккензи:

— Пока не найдется Византийский Огонь.

Мэлоуни:

— Джек, преступные элементы в городе Нью-Йорке горько пожалеют о самом существовании Византийского Огня.

Маккензи:

— Спасибо главному инспектору Фрэнсису Мэлоуни.

Интервью закончилось. Маккензи и Мэлоуни еще раз пожали друг другу руки и перебросились парой словечек, пока помощники Джека демонтировали оборудование. Затем Мэлоуни расположился за столом в ожидании других представителей прессы, которые должны были подойти минут через десять, а Маккензи поспешил в телевизионную станцию, чтобы там уже перед другой небесно-голубой тканью крупным планом записать вступительную речь и перефразировать парочку вопросов. Эти кадры разбавили нарезками из интервью, плюс качественная цветная фотография фасада Ювелирный Магазин Скукакиса, плюс еще один четкий цветной снимок Византийского Огня на фоне черного бархата, а также специальный номер полиции (который наберут многие хихикающие 12-летние подростки). Закончили работу как раз к новостям в 18:00.

Получился действительно эксклюзивный материал.

К сожалению, Джон Дортмундер смотрел другой канал. В 18:03, когда Джек Маккензи рассказывал о недавнем «подвиге» Дортмундера (анонимно) нескольким сотням тысяч в той или иной степени безразличным телезрителям, его, вероятно, самая заинтересованная публика, находилась от него в нескольких нажатиях пульта и смотрела документальный фильм о людях в белых одеждах, которые слонялись по широкой обсаженной деревьями и залитой солнечными лучами улице. Раздавались выстрелы из стрелкового оружия. И голос диктора за кадром заявил, что возобновились боевые действия между правительственными войсками и повстанцами. Где именно происходила эта борьба, Дортмундер не знал, поскольку слушал невнимательно. С другой стороны, его и не особо волновало случившееся; если множество людей в белых одеждах хотят бежать по солнечной широкой обсаженной деревьями улице навстречу выстрелам, то это их выбор. Дортмундер был поглощен своими заботами: пить пиво, не обращать внимания на выпуск вечерних новостей и размышлять.

Мэй вернулась домой, когда шел выпуск спортивных новостей, которые как обычно изобиловали подробностями. Они казались Дортмундеру настолько скучными, что он не дождался рекламы и пошел за очередным пивом. Вернувшись в гостиную с новой порцией пива, он увидел, как Мэй вошла в дверь и выключила телевизор, где только что началась после-спортивная реклама. Очередное неудачное стечение обстоятельств, потому что сразу же после того ролика стартовал выпуск последних известий о Византийском Огне, который вел побитый полицейскими репортер (ужасно злой на Маккензи и Мэлоуни) этого канала, мужчина невинно страдающий из-за того, что его ирландское имя — Костелло — звучало как итальянское.

— Дай-ка помогу тебе, — сказал Дортмундер и взял из ее левой руки пакет из продовольственного магазина.

— Спасибо, — сигарета болталась в уголке рта.

Мэй верила, что благодаря работе кассира в Сэйфуэй она автоматически становилась членом семьи Сэйфуэй, а разве семья может жадничать? Поэтому каждый день она заходила домой с двумя полными продуктов пакетами, которые являлись неплохим подспорьем для их домашней экономики.

Они понесли продукты на кухню и Мэй по дороге сказала:

— Кто-то принес сегодня поддельные продовольственные талоны.

— Фальшивые?

— Ты ведь знаешь, система безналичных расчетов, — ответила Мэй. — Кредитные карты, чеки, талоны на продукты. Люди больше не пользуются наличными.

— Хм.

Безналичный расчет являлся одной из главных проблем Дортмундера. Нет зарплаты наличными средствами, нет наличных расчетов за продукцию, нет «реальных» денег нигде.

— Те талоны тоже ничего, — продолжила Мэй. — Очень хорошие пластины. Вот только одно «но», бумага другая. Тоньше. Разница ощущается.

— Бестолково сделано, — произнес Дортмундер.

— Согласна. Разве кассир разглядывает все те бумаги? Нет. Но ты дотрагиваешься до каждой, которую тебе дают.

— Талоны на еду, — повторил Джон, прислонился к раковине и, причмокивая пил пиво, пока Мэй раскладывала продукты. — Тебе не кажется, что на них можно заработать.

— Хм, нет? С их ценами? Ты просто не в курсе, Джон.

— Нет.

— Если бы не работа в Сэйфуэй, то я, пожалуй, и сама занялась бы подделкой талонов.

— Хлопотное дело, — размышлял Дортмундер. — Тебе понадобился бы принтер и «свой» продавец на улице.

— Я тут подумала, ведь продавцом могла бы поработать и я. Прямо на реестре.

Джон хмуро посмотрел на нее:

— Даже не знаю, Мэй. Я не хочу, чтобы ты рисковала.

— Я могла бы скооперироваться лишь с теми клиентами, которых знаю. В любом случае, есть еще время подумать.

— Это было бы удобное повышение в должности.

— Решусь на это лишь тогда, когда дела станут действительно плохи. Как твои дела с Арни?

— Хм, — хмыкнул Дортмундер.

Мэй положила два пластиковых контейнера с мясом птицы в холодильник. Вопросительно посмотрела на Джона, закрыла дверцу холодильника и, продолжая распаковывать пакеты, сказала: