Наталья Александрова - Гоните ваши денежки

— Ты что, не слышишь? Я с тобой говорю!

Бритая голова повернулась. Вместо знакомой туповатой физиономии своего водителя Осетровский увидел плоское восточное лицо с узкими невыразительными глазами.

— Сиди тихо! — проговорил азиат.

Осетровский откинулся на сиденье и прикрыл глаза.

Вместо раздражения и недовольства в душе поднялся страх. Он сосчитал до десяти, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Этого просто не могло быть… может быть, страшный азиат ему просто померещился? Может быть, виной всему старый арманьяк?

Он открыл глаза — но ничего не изменилось.

Круглая бритая голова перед ним принадлежала не водителю, а узкоглазому незнакомцу.

Немного не доезжая до буддийского храма, автомобиль затормозил. Осетровский потянулся к двери, он хотел выскочить и убежать — но дверца машины сама открылась, и в салон протиснулся невысокий худощавый человек с таким же плоским лицом, с такими же узкими невыразительными глазами, как у водителя. Осетровский понял, что напоминали ему эти узкие глаза.

Когда-то давно, в детстве, Дима Осетровский ходил в лес за ягодами. Он наклонился к кочке, густо усыпанной черникой, и вдруг увидел плоскую треугольную голову и узкие темные глаза змеи. Эти узкие глаза смотрели прямо в его душу, они лишили Диму воли, сковали его. С трудом преодолев странное оцепенение, Дима закричал и бросился наутек.

Глаза этого незнакомца были такими же узкими и темными, как глаза змеи, и они так же проникали в самую душу Осетровского.

— Сиди, Осетровский! — проговорил незнакомец с каким-то странным акцентом.

Осетровский дернулся к другой двери — но водитель повернулся к нему и тихо, убедительно сказал:

— Не надо.

И Осетровский понял, что с этими людьми лучше не шутить.

Он снова откинулся на спинку сиденья и попытался понять, кто эти люди и чем ему грозит их появление.

Судя по всему, их подослали конкуренты, чтобы отобрать у него строительный подряд… но в таком случае…

Додумать Осетровский не успел. Человек, который сидел рядом с ним, взял его за плечо, сильно сжал, так что все тело Осетровского пронзила острая ледяная игла боли, пристально взглянул в его глаза своими змеиными глазами и негромко проговорил:

— Где монета?

— Что? — переспросил Осетровский недоуменно. — Какая монета?

— Не пытайся казаться глупее, чем ты есть! — процедил незнакомец со змеиными глазами. — И не пытайся мне врать. Мне нельзя врать. Спрашиваю последний раз: где монета Маньчжоу-Го?

И тут Осетровский обрадовался.

Эти люди не имели отношения к его конкурентам. Им не нужен был строительный подряд. Им нужна была всего лишь дурацкая монета. Правда… правда, этой монеты у него не было.

— Монеты у меня нет, — поспешно сообщил он, удивляясь собственной суетливой, заискивающей интонации.

— Не пытайся мне врать! — повторил человек со змеиными глазами.

— Я не вру! — заторопился Осетровский. — Поверьте мне! Монету у меня украли…

— Кто?

— Не знаю. — Осетровский попытался пожать плечами, но тут же ощутил еще более острую, пронизывающую боль, потому что плечо было сжато ледяными тисками.

— А если подумать? — спросил азиат, причем его вежливое обращение никак не соответствовало голосу.

Осетровский уже думал об этом раньше. Когда он узнал, что неизвестный вор приложил так много усилий, чтобы украсть одну-единственную монету, он стал думать, в чем же тут дело. Ибо Дмитрий Осетровский был не такой человек, чтобы отмахиваться от непонятных вещей. Когда он чего-то не понимал, он считал, что его облапошили. И очень злился. И если бы не строительный подряд, который занимал все его мысли, он додумался бы об этом раньше. Но сейчас под воздействием боли и страха он кое-что вспомнил. Ему предлагали продать эту монету несколько месяцев назад, предлагал пустой человек, несерьезный. Осетровский отказался, но выяснил, кто за той мелкой шушерой стоял.

— Штемпель… — выдохнул Осетровский, — старый нумизмат Антон Иванович Штемпель… конечно, не сам, он нанял какого-то профессионала, но я знаю, что это он…

Азиаты переглянулись. Главный — тот, со змеиными глазами — снова сильно сжал плечо Осетровского, посмотрел прямо ему в душу и выразительно кивнул:

— Хорошо, я тебе верю. Но смотри, если ты меня обманул…

Он не закончил, но все и так было ясно.

Осетровский на мгновение прикрыл глаза, а когда снова их открыл — в машине никого не было, кроме него. Азиаты исчезли, словно сквозь землю провалились.

Может быть, и не было никаких азиатов? Может быть, ему все это померещилось? Но тогда где его водитель и как он попал сюда, к буддийскому храму?

На следующий день около металлических ворот частной психиатрической клиники остановился умопомрачительный золотистый «Бентли».

Ухо, который раздобыл эту машину для Маркиза, сказал, что владелец «Бентли» улетел в Майами и не вернется раньше выходных. То ли ближайших, то ли следующих.

— Ленечка, — восторженно воскликнула Лола, устроившись на переднем пассажирском сиденье и вдохнув божественный аромат салона, соединявший в себе запах дорогой испанской кожи, выдержанного виски и контрабандных кубинских сигар, — Ленечка, почему бы тебе не купить такую замечательную машину? Мне здесь все так нравится… и Пу И тоже в восторге! Правда, Пуишечка, детка?

Пу И тоненько тявкнул, выражая согласие с ее словами. Он вообще почти всегда и во всем соглашался с Лолой.

— Надо же, здесь есть даже телевизор!

— Вообще-то их два, — уточнил Маркиз. — Один впереди, другой сзади, для тех, кто сидит на заднем сиденье. Но, во-первых, это очень дорогая машина…

— Но ты же всегда говоришь, что мы хорошо зарабатываем!

— Но как раз сейчас у нас проблемы с выполнением заказа, и пока мы несем сплошные убытки. Но главное — это даже не цена. Эта машина слишком заметна, а при нашей профессии нужно держаться в тени, по возможности не выделяясь из толпы. Как говорил один мой знакомый, нам не нужна скандальная известность.

— Фу, как скучно! — пробормотала Лола, зажмурившись.

За таким увлекательным разговором они и подъехали к воротам клиники.

Остановившись в поле зрения видеокамеры, Леня посигналил.

Видимо, «Бентли» произвел впечатление на охрану клиники, и ворота открылись.

Леня въехал внутрь и оказался на асфальтовой площадке перед шлагбаумом. Впереди, за оградой из густой металлической сетки, виднелся двухэтажный бело-желтый особняк. Около шлагбаума стоял плечистый мужчина в черной униформе, отдаленно напоминающей форму американской полиции.

— Вам назначено? — осведомился он, подойдя к «Бентли» и заглянув в салон.

То, что он там увидел, должно было ему понравиться.

За рулем сидел мужчина тридцати пяти — сорока лет в отлично сшитом сером итальянском костюме, с приятной, но незапоминающейся наружностью. Руки его покоились на кожаном руле, на левом запястье красовался золотой швейцарский хронометр. Рядом с водителем восседала элегантная дама в умопомрачительном костюме жемчужно-серого шелка. Несомненно, этот костюм вышел из мастерской одного из лучших итальянских модельеров. На руках у дамы сидела собачка древней мексиканской породы чихуахуа в чудесном серебряном ошейнике со стразами и скромной курточке из искусственной крокодиловой кожи (натуральную кожу, как и натуральный мех, Пу И не носил из этических соображений).