Дарья Калинина - Одиноким предоставляется папа Карло

Третий задержанный — молодой человек лет двадцати — двадцати пяти — щеголял татуированными запястьями, на которых были изображены разорванные цепи. Как он объяснял, символ недавнего развода с женой-стервой. У четвертого руки, ноги и тело были почти сплошь покрыты непонятными иероглифами, то ли китайскими, то ли японскими, смысл которых и сам хозяин толком не знал, потому и объяснял его каждый раз по-другому.

К сожалению, ни один из задержанных не был тем самым «дядей Лешей», так сильно напугавшим всю округу вообще и бедного Костика в особенности. Мальчик так прямо и сказал, а Вовка подтвердил. В результате задержанных отпустили, ребят отправили домой, отдыхать и приходить в себя, а поиски преступника продолжились.

Но была во всем этом и хорошая новость. В процессе поисков преступника первым нашелся Виктор. Художник вышел из леса в каких-то линялых и помятых старых тряпках и видавших виды кроссовках, в прорехи на которых можно было засунуть руку. Вдобавок мужчина так странно изъяснялся, что увидевшие его жители сперва решили, что перед ними безумец. Из сострадания они довели его до полиции, где его с радостью опознали и приняли с распростертыми объятиями.

— Где же вы были?

— Там… Везде.

Несмотря на то что Виктор получил травму головы, он был в состоянии говорить и самостоятельно сумел выбраться из леса, что говорило о сравнительной легкости полученного им ранения. Художник также подтвердил факт нападения на него некоего татуированного гражданина, который спросил, как пройти в Бобровку, а потом напал на художника, ударив того по голове каким-то тяжелым и тупым предметом.

— Это случилось сегодня рано утром. Я был уже совсем рядом с домом, — говорил Виктор. — Я возвращался из Бобровки, оставалось пройти всего метров тридцать. Мне даже не пришло в голову заподозрить что-то дурное, когда этот человек подошел ко мне и объяснил, что заблудился. Конечно, одет он был очень неряшливо, да и весь его вид был какой-то неухоженный, словно последние дни ему приходилось ночевать под открытым небом. Но разве это основание, чтобы сторониться человека? Я вежливо указал ему дорогу до Бобровки, он меня поблагодарил. Казалось бы, здесь нам и разойтись с ним тихо и мирно, но не тут-то было. Я уже повернулся, чтобы идти к своему дому, как внезапно почувствовал удар по затылку и упал.

Что было с ним после этого, Виктор не помнил. Он провалялся без сознания от силы час, но когда очнулся, какое-то время не мог вспомнить, кто он и откуда.

— Куртки на мне не было. Брюки валялись рядом. Я их надел, но они сразу же показались мне чужими.

Обувь, также оставленная грабителем, была велика Виктору на два размера, но все равно, преодолевая брезгливость, он влез в чужие разношенные и сильно потрепанные кроссовки.

— Все лучше, чем в одних носках по лесу топать.

Носки, к счастью, грабитель оставил Виктору. И вот в таком виде страдающий от амнезии и сильной головной боли Виктор направился, как он уверял, куда глаза глядят. И так уж получилось, что глаза его глядели совсем не в том направлении. И хотя до его собственного дома было рукой подать, он этого не понимал.

— Я пошел совсем в другом направлении, забрел в лесную чащу и с трудом из нее выбрался.

Весь день прошел в шатаниях и поисках человеческого жилья. Виктор протопал без малого с десяток километров, прежде чем начал постепенно сознавать, кто он и откуда, и начал узнавать местность вокруг себя.

— Вот это была радость! Вот это было счастье! Я даже запел, когда вспомнил, кто я и как меня зовут. И еще тогда я понял, как же мне сильно повезло, что я еще раньше облазил все здешние пригорки и болота. Местность я изучил, и как только память ко мне вернулась, я быстро сумел найти дорогу до ближайшего населенного пункта. Окончательно я пришел в себя уже на закате, но лучше поздно, чем никогда. Ведь иначе не миновать мне ночевки в лесу.

Все были очень рады за Нату, на которую было уже просто страшно смотреть, так извелась она за этот день из-за исчезновения мужа. Она немедленно примчалась в отделение и набросилась на мужа.

— Никогда! Слышишь меня, никогда!

— Что?

— Никогда не смей больше вот так исчезать!

— Ладно, Натулька. Обещаю.

И столько тепла прозвучало в этом ласковом обращении, что даже у суровых полицейских на глазах появилось что-то вроде влаги.

Однако дело было прежде всего. И полицейские были обязаны допросить ценного свидетеля.

— Так вы говорите, что не успели оказать сопротивление напавшему на вас человеку?

— Какое там сопротивление! Я даже не представлял, что он собирается на меня напасть. Человек спросил дорогу на Бобровку, я ему ее указал, какое может быть нападение?

Все случившееся стало для Виктора полнейшей неожиданностью.

— И зачем он на меня напал? Не понимаю.

— Видимо, причина была самой банальной — грабеж. Этому человеку приглянулась ваша куртка и другая ваша одежда. Сам он, насколько можно судить по тем вещам, в которых вас нашли, сильно поизносился. И он решил, что может приодеться за ваш счет.

— Но он мог меня убить.

— Вполне вероятно, что он на это и рассчитывал.

— Из-за куртки?

Виктор был поражен. Но видавшие и не такое полицейские держались лучше. Их удивляло другое.

— Если вы не оказали нападавшему сопротивления, кто же тогда нанес ему удар по голове?

Костик с Вованом нашли «дядю Лешу» в таком состоянии, которое однозначно указывало на то, что он получил удар по голове, от которого и потерял на долгое время сознание. По словам ребят, никаких торчащих из земли камней, о которые бы «дядя Леша» мог получить при случайном падении такую травму, не наблюдалось. Найденный ими мужчина лежал на мягком мху, рядом с ним не просматривалось ничего такого, что могло бы проломить ему голову.

— После того как он заполучил вашу одежду, его могло потянуть на новые подвиги. Победа над вами оказалась легкой. И он мог попытаться снова.

— Но на сей раз ему оказали достойное сопротивление. Оглушили, оттащили в чащу и оставили там, считая мертвым.

— Вы получали заявление о подобном происшествии?

— Нет. Но вы бы сами на себя в такой ситуации стали заявлять?

— Я? Конечно.

— А тот человек не стал, — хладнокровно произнес Вася. — Решил, что поделом вору мука. Расправился с грабителем — и концы в воду.

— Какая жестокость! Все-таки живой человек. Как же его оставили в чаще без всякой помощи?

Но полицейские от души посоветовали Виктору не слишком жалеть такого субъекта.

— Нутром чую: наш персонаж. Почерк преступлений ярко говорит, что тот еще отморозок. И скорей всего, судя по небрежной одежде, недавно освободившийся.

При этих словах Виктор оживился:

— Мне тоже показалось, что это зэк.