Дарья Донцова - Хищный аленький цветочек

– Ася, я тебя подниму! – спохватился Юрий.

– Сама встану, – прокряхтела Мухина.

– Асенька, у тебя штанина завернулась, – тихо произнесла Ника.

Я наклонилась и аккуратно одернула брючину. В глаза бросился странный опоясывающий ногу шрам. Он был белый, толщиной с мой мизинец и располагался на ладонь выше щиколотки кондитерши.

Вместо того чтобы сказать мне «спасибо», Ася резко отдернула ногу и буркнула:

– Не надо!

– Сегодня занятий не будет, – объявил Гуанг и тенью выскользнул в коридор.

– Ася, ты разбила колено, – запричитала Вероника.

– Вау! У тебя одежда в крови! – испугался Вадим. – Надо вызвать «Скорую».

– Ерунда, – сильно побледнев, ответила Мухина, – мне совсем не больно.

– Доктор уже тут, – деловито заметил Чистяков. – Ника, Вадим, берите пострадавшую под руки и осторожно ведите в ванную. Ася, не наступай на ногу. Я возьму из гостиной свой волшебный чемоданчик и прибегу туда.

Чистяков, актер, Никитина и Ася покинули комнату. Мы с Авророй остались вдвоем.

– Извини, – вздохнула она, – у меня тоже иногда нервы сдают. Всегда держу себя в руках, но порой срываюсь. Ты ни в чем не виновата. Ну откуда ты могла знать, что Федор над своими вещами трясется? У него даже чашка, тарелки и столовые приборы свои, поев, он уносит их и прячет.

– Брат старше тебя? – для поддержания разговора поинтересовалась я. – Читала недавно в каком-то журнале интервью с Еленой Львовной, журналистка писала, что у Козиной есть дочь, про сына ни слова не сообщила.

– Федя младше меня на сто дней, хотя это, наверное, не считается, – улыбнулась Рори.

– Как такое может быть? – удивилась я. – Беременность длится девять месяцев.

– Мама усыновила Федю, – пояснила девушка. – Неофициально, бумаг не оформляли. Это запутанная история, непростая, горькая. Хочешь, расскажу?

Я кивнула.

– Тогда пошли в мою комнату, – предложила Аврора.

Спальня дочки Елены Львовны располагалась в самом конце коридора, за просторной кухней. Помещение оказалось маленьким, в нем с трудом поместились узкая кровать, тумбочка, небольшой столик, встроенный шкаф и парочка кресел.

– Тесно у тебя, – пробормотала я, садясь в кресло.

– Не люблю простора, душа радуется каморкам. Хотелось бы, чтобы еще и потолок пониже был, – пояснила Рори. – До десяти лет жила у бабушки, Фаины Андреевны, в городке Конино, это недалеко от Москвы, в Калужской области. В ее домике взрослые головой за люстру задевали и восклицали: «Избушка для гномиков!» А я была там беспредельно счастлива. Когда меня в Москву везли, рыдала. Очень хотела в столицу, мечтала жить с мамочкой, а заливалась слезами. И сейчас часто плачу. У меня подруг нет, посоветоваться не с кем. Думаю, может, надо как-то по-другому себя вести? Например, объяснить маме, что художник из меня как из баяна самолет?

Я мечтала стать хирургом, но она даже слушать о медвузе не пожелала. Может, ты подскажешь, как мне быть? Нервы совсем сдают, наговорила сейчас всем глупостей. Сама не понимаю, как это получилось.

– Если объяснишь проблему, попробую тебе помочь, – осторожно сказала я. – Правда, не знаю, получится ли.

– Попытаюсь изложить все складно, – пообещала Аврора.

Детство маленькой Рори прошло под присмотром бабушки. Мама приезжала в провинциальный городок редко, но каждый ее визит превращался в праздник. Алена притаскивала подарки, привозила дорогие продукты, каких никогда не покупала экономная старушка. Нет-нет, Фаина Андреевна не жадничала, просто считала, что сыр, колбаса, конфеты – неправильная еда.

– Чем проще кушанье, тем оно полезнее, – внушала она внучке. – От гастрономии один вред.

Фаина Андреевна была строгим воспитателем, Авроре спуску не давала. Будильник у девочки в комнате, невзирая на выходные, каникулы, праздники, всегда срабатывал в шесть. Малышке предписывалось сразу вскочить и бежать в сени, где уже стояла бабушка с ведром ледяной воды. В любую погоду – в дождь, в снег, в холод, в темноте, при солнце – Фаина Андреевна выводила голенькую внучку во двор и выливала на нее воду. Потом Рори следовало надеть спортивный костюм и пробежать до магазина и назад. На завтрак подавалась овсянка на воде, на обед овощной суп, на ужин гречка, творог, иногда рыба. Мясо не ели вообще, яйца бабуля считала отравой, мучное, сладкое и жирное в доме не появлялось. Спала Аврора даже в двадцатиградусный мороз при распахнутом окне под байковым одеяльцем и на матрасике чуть мягче доски.

А вот когда приезжала мамочка, заведенный порядок нарушался.

– Давай захлопнем рамы, – просила Алена. – Очень хорошо, когда человек закаляется, но не надо перегибать палку.

А еще мама жарила на завтрак потрясающе вкусную яичницу на сале, добавляя в нее помидоры, лук, красиво выкладывала ее на тарелку. Потом мазала кусок мягкого белого батона свежим сливочным маслом, подавала восхитительную еду Авроре и внушала Фаине Андреевне:

– Диета придумана не для детсадовцев. Организм девочки идет в рост, ему необходим полный набор белков, жиров, углеводов, витаминов, микроэлементов. Нельзя переедать, увлекаться сладким, газировкой, но раз в неделю ребенка надо баловать конфетами или пирожным. У Авроры пока нет, как у тебя, повышенного холестерина и камней в желчном пузыре. Ты очень строга к ребенку.

– С возрастом поймешь: детей надо любить, а баловать нельзя, – спокойно отвечала родительница. – Если не нравятся мои методы, забирай дочку к себе, я не стану возражать.

Мама, услышав последние слова, сразу замолкала.

Мучилась ли Аврора от строгого режима? Нет. Девочка не знала иной жизни и любила бабушку. Только когда Рори исполнилось пять, Елена Львовна увезла дочку в Москву. Сбылась мечта малышки, которая каждый вечер, ложась в кровать, шептала: «Бабуля самая лучшая, но мне хочется жить с мамочкой».

В большом городе все было по-другому. Обливаться из ведра девочку не заставляли, есть строго по часам тоже, еду из холодильника можно было брать в любое время, и спать разрешалось до полудня. Обязанности няни Елена Львовна велела исполнять своей домработнице Тамаре, а у той элементарно не хватало времени на ребенка. Поэтому она совала воспитаннице в руки газету и велела:

– Иди, учись читать, скоро в школу пойдешь.

Буквы никто Рори не показал, и она никак не могла понять: что такое читать? Потом Тамара уволилась, Рори сдали в садик, где она незамедлительно начала болеть всем, чем только можно: простудой, ветрянкой, свинкой… Девочку регулярно обсыпало красными пятнами, у нее начинались боли в желудке, понос, запор. Организм, приученный с пеленок к определенному образу жизни, не хотел менять привычек, но никому из взрослых не пришло в голову выплескивать на Рори ледяную воду, укладывать ее спать на доску, открывать на ночь окно и пичкать овсянкой.