Дарья Донцова - Хищный аленький цветочек

Медленно, но верно жизнь Бирюковых превратилась в проведение постоянных вечеринок для спасительницы Сонечки. И дети, и Сергей, и сама Оля были заняты по уши. Два-три, а то и четыре раза в неделю они выпускали специальную стенгазету, разучивали стихи-песни, готовили угощение, покупали подарок, а затем на все голоса нахваливали Жанну Сергеевну за ум, красоту, милосердие, клялись ей в любви, присягали на верность, падали ниц. Ольга устала от череды праздников, ей надоело славить Львову. А еще категорически не нравилось, что все ее дети, которых бизнесвумен заваливала подарками – купила им крутые мобильники, ноутбуки, обещала оплатить их учебу за границей, стали звать ее «мамой Жанной».

Бирюкову нельзя назвать неблагодарным человеком, она прекрасно понимала, что делает для их семьи Львова, поэтому всегда старательно готовила очередное пиршество. Но ей хотелось побыть с мужем и ребятами в своем доме наедине, без благодетельницы. А тут еще старшие девочка с мальчиком начали проситься переночевать у Львовой… Ольге стало казаться, что Жанна Сергеевна потихоньку отнимает у нее детей, разрушает их семью. Милосердная дама представлялась многодетной матери похожей на плющ, обвивающий каменную стену дома, – он, конечно, придает зданию внешнюю красоту, но расшатывает «усами» кирпичную кладку.

В конце концов Оля решила слегка остудить отношения и сказала Львовой:

– На зимние каникулы нас пригласила в гости моя подруга из Киева.

– Вот здорово! – обрадовалась Жанна. – Когда летим? Или едем на машине? Хочется полюбоваться на один из самых красивых городов мира.

– Мы уедем на десять дней, – уточнила Бирюкова.

– Без меня? – сообразила бизнесвумен.

– Простите, – соврала Ольга, – но у приятельницы крохотная квартирка, там с трудом мы-то поместимся. Вы не обидитесь?

– Конечно, нет, – засмеялась Жанна. – Ненавижу скученность.

Бирюковы отключили телефоны, приказали детям не говорить «маме Жанне», что они не покидали Москву, и провели праздники в полном восторге в свое удовольствие, без посторонних.

На одиннадцатый день Оля звякнула Львовой и сообщила:

– Мы тут!

– Отлично, – вяло ответила благодетельница. – Хорошо повеселились?

– Ой, какое там! Оказывается, приятельнице требовалось помочь с ремонтом, мы клеили обои, циклевали паркет, – изобретательно солгала Бирюкова. – Устали, измучились. Вы к нам приедете?

– На этой неделе вряд ли, дел по горло, – сухо заметила Жанна и отсоединилась.

Тринадцатого января на счет Бирюковых должны были упасть деньги на лекарство для Сони, но сумма не пришла. И тут Оленька вспомнила визит Зины, ее слова: «Не жить Егорке из-за моей несдержанности». Бирюкова перепугалась до полусмерти и вместе с детьми и мужем помчалась к Львовой.

Увидев компанию в разноцветных шапочках, с цветами-подарками в руках и узнав, что Бирюковы в полном составе явились к ней домой, дабы отпраздновать Старый новый год, Жанна криво улыбнулась.

Всю ночь гости хвалили хозяйку, танцевали вприсядку, целовали-обнимали «мамулечку», и в конце концов Львова оттаяла.

Деньги на лекарство пришли, Оля перевела дух и поклялась себе никогда более не пытаться прервать череду праздников.

С того дня Бирюковы стали личными скоморохами бизнесвумен. Жанна оказалась эмоционально ненасытной, развлекать ее требовалось постоянно. Обращаться к благодетельнице иначе как «наша любимая мамочка» запрещалось. Утро Бирюковой начиналось со звонка в дом Львовой. Оля спрашивала:

– Как спалось нашей любимой мамочке?

– Ничего, вот только спина побаливает, – капризно сообщала Жанна.

– Боже! Дети, Сережа, нашей любимой мамочке плохо! – кричала Ольга. И обещала собеседнице: – Сейчас приедем к тебе, сделаем массаж, сварим куриный бульон.

– Нет, я убегаю на работу, – останавливала ее порыв Львова. – Сама к вам вечером загляну.

Жизнь Бирюковых превратилась в постоянное прислуживание той, от кого зависела жизнь Сони. Сергей делал в квартире Львовой мелкий ремонт, мыл-заправлял ее машину, привозил продукты. Оля убирала, стирала, готовила. Жанна Сергеевна очень часто говорила:

– Я на себя трачу копейки, лишь бы Соня осталась жива.

У бедной матери после этих слов появлялось некомфортное ощущение, что ради своей дочери она отнимает у Львовой честно заработанные ею тяжелым трудом деньги. Но противнее всего было изображать любящих родственников. Однако Бирюковы очень старались, потому что понимали: Сонечке пить лекарство надо не менее пяти лет, месячный курс стоит четыреста пятьдесят тысяч рублей, и если Жанна перестанет давать деньги, ребенок окажется в могиле.

На второй год такой жизни Сергей начал прикладываться к бутылке, а Олю стали мучить боли в желудке. Ни один врач не мог понять, что с ней – анализы хорошие, а женщина ничего съесть не может.

А еще Ольге пришлось бросить занятия по истории искусства, которые были организованы владелицей одной из художественных галерей. Сами понимаете, у многодетной матери нет особого времени на самосовершенствование, но Оля после рождения Сони, чтобы не превратиться в робота, исполняющего домашние обязанности, записалась на бесплатные лекции, каждый четверг с семи до десяти вечера ходила слушать рассказы о живописцах и картинах. И вот из-за общения с Жанной лишилась единственного любимого досуга.

Бирюкова подошла попрощаться к владелице галереи, не выдержала, расплакалась, рассказала, почему больше не сможет посещать занятия. Но чем искусствовед могла помочь слушательнице? Она подарила Бирюковой авторский экземпляр книги об импрессионистах, на том и расстались.

Изменилось и отношение детей к благотворительнице. Вначале и старшие, и младшие были в эйфории от дорогих подарков, которые им покупала Львова, но потом градус восторга начал падать. Ребята поняли, что мобильные телефоны, компьютеры и прочие радости следует ежедневно отрабатывать. У детей теперь не было времени на простые ребячьи радости, вроде похода с приятелями в кино или на общение в Интернете. Но еще хуже оказалось то, что им почти некогда стало делать уроки, в их дневниках появились двойки. Младшие заныли: «Почему из-за Сони всем должно быть плохо? Это ей лекарство покупают, а не нам. Надоело каждый день веселиться». Львова же говорила им: «Бог с ней, с учебой, не переживайте из-за плохих отметок, я вас устрою на платное отделение в любой институт».

Оля поняла, что еще немного – и благодетельница полностью развалит ее семью, необходимо дистанцироваться от пиявки. Но где потом найти денег на медикаменты?

И вдруг Львову убили. Услыхав новость, Бирюкова в первый момент заликовала. Ура, они избавились от вампира! Но через минуту пришел ужас – а как же Сонечка?