Наталья Александрова - В деле только девушки

– Катерина! – прикрикнула Жанна. – Не тяни!

– Да, Жанночка, – вспомнила Катя, – я все собираюсь тебе сказать… Когда я была в салоне красоты…

– Не уводи в сторону! – Жанна повысила голос. – Мне твои увертки уже надоели!..

– Это Люсьен, – прошептала Катя, не поднимая глаз.

– Что – Люсьен? – как всегда, дуэтом спросили подруги. – Что с ним?

– С ним ничего, – щеки у Кати стали пунцовыми, – это со мной…

– Та-ак, – зловеще протянула Жанна, – приехали.

– Понимаете, девочки, – Катя прижала руки к сердцу и оторвала наконец взгляд от столешницы, – когда я сижу с ним рядом, со мной творится что-то невообразимое! От него исходят какие-то странные флюиды. Просто животный магнетизм! И ты, Жанночка, так бы не хмыкала, если бы познакомилась с ним поближе. Он такой… такой…

– Все ясно, – вздохнула Жанна. – Эта дуреха влюбилась в своего африканца. Глупее ничего не могла придумать?

– Сердцу не прикажешь, – пригорюнилась Катя.

– Слушай, а как же твой муж-профессор? – не выдержала Ирина. – Не ты ли вечно твердила, как ты его обожаешь? Не ты ли все уши нам прожужжала о том, как должна себя вести замужняя женщина, и приводила в пример себя?

– Где он, мой муж? – завопила Катерина так громко, что даже сонный бармен покосился в их сторону. – Когда он вернется из своей Африки? Может быть, он меня уже забыл!

Катькин муж профессор Кряквин последние полгода кочевал по пустыням и саванне черного материка. Вестей от него не было никаких.

– Между прочим, я с мужем жила меньше, чем без него, – заявила Катерина, – так что вполне могу считать себя свободной.

Даже Жанна не нашлась что ответить на такое заявление. Но смолчать все равно не смогла.

– Да зачем тебе нужен этот африканский дипломат? – спросила она. – Что, на нем свет клином сошелся?

– Так я поэтому и расстраиваюсь, – вздохнула Катя, – что теперь у меня с ним ничего не получится. Потому что работы украли.

– То есть ты хочешь сказать, что этот самый Люсьен или как его там интересовался тобой только из-за этих панно? – догадалась Ирина.

– Ага, вот вы меня по уши деревянной считаете, Жанна так прямо и говорит. А ты, Ирка, хоть и молчишь, но я же вижу, как ты на меня смотришь…

– Да ладно тебе, – устыдилась Ирина.

– Погоди ты! – прервала ее Жанна. – Что там о работах твоих было, говори быстро!

– Вот я же и пытаюсь вам сказать, что я не полная дура и не стала обольщаться насчет Люсьена. Конечно, жаль, что он на меня не запал, только все о панно спрашивал, хотел купить.

– А ты?

– А я отговаривалась, что, пока выставка не закончится, я не могу ничего продавать. Особенно он этим большим панно интересовался, где две звезды и лошади. А я именно эту работу продать ни в коем случае не могу, потому что…

– Катерина, не мямли! – вскричали Ирина с Жанной.

– Я хотела ее себе оставить. А вообще-то эти камни, которые звезды, я без спроса взяла у Валека. Как же я могу продать панно, если Валек не велел ничего трогать из его вещей?

– А тогда зачем же ты… – начала было Жанна, но Ирина остановила ее, потому что и так все было ясно. Катерина, терзаемая муками творчества, забыла обо всех запретах.

– А что ж ты нам раньше об этом не сказала? – пошла в наступление Ирина. – Морочила голову: мясо зебу, кус-кус какой-то, маниока с тапиокой…

– А я когда рядом с Люсьеном нахожусь, голова вообще отказывает, – призналась Катерина. – Совершенно ни о чем думать не могу, так он на меня действует. Я только его голос слушаю и в глаза смотрю, черные и глубокие, как африканская ночь…

– Все ясно, – отрубила Жанна, – твои тряпочки спер африканский атташе. Уж очень ему приспичило получить панно. Может, у них там обычай такой: если чего-то хочется, нужно это получить любой ценой. Твой Люсьен – самый настоящий ворюга. Да еще и убийца к тому же!

– Не смей так о нем говорить! – вскричала Катя и стукнула Жанну по руке. – Ты ведь его совсем не знаешь! Он благородный, он очень знатного происхождения, если хочешь знать!

Она схватила пустое блюдечко из-под орешков и от полноты чувств стала размахивать им. Скользкое блюдечко выпало и разбилось. Бармен вытянул шею, но Ирина успокаивающе махнула рукой, мол, уладим все, не волнуйтесь.

– Ты что, сдурела совсем? – набросилась она на Катьку. – Как ты себя ведешь в общественном месте? Хочешь, чтобы нас в кутузку забрали за дебош? Вот капитан Матросова обрадуется!

– А чего она, – надулась Катька, – о Люсьене такое говорит?..

– Что хочу, то и говорю! – вспыхнула Жанна. – И между прочим, все совершенно правильно! Этот твой атташе какой-то подозрительный, он мне еще вчера не понравился. И вообще, больше думать не на кого. Кому еще могли твои панно понадобиться? Это уж я так сказала капитанше этой, что они десять тысяч баксов стоят, а на самом деле…

– А на самом деле?.. – зловеще просипела Катя, и Ирина поняла, что сейчас разразится гроза.

Как творческая личность, она Катьку в общем-то понимала. Если бы кто-то походя и так неуважительно отозвался о ее романах, она бы тоже обиделась. Жанна же совершенно не представляла себе, что можно и чего нельзя говорить творческим людям, которые, как известно, очень обидчивы.

– Значит, по-твоему, я занимаюсь ерундой и ничего не стою? А интересно, сколько ты сама стоишь без своей нотариальной конторы? Подумаешь, завещания она умеет составлять! Скажите, какое достойное занятие! У меня, значит, нет ни таланта, ни вкуса! А ты думаешь, что тебя очень украшает весь этот серебряный лом, который ты вешаешь на себя и который звенит при ходьбе, как китайская погремушка?

Жанна онемела, а Ирина низко наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Катерина попала в самую точку. У Жанки и вправду было странное пристрастие к серебряным украшениям. Она могла бы позволить себе носить бриллианты, а вместо этого надевала чудовищных размеров серебряные серьги и мониста. Однако не следовало спускать Катьке, этак она совсем распояшется.

– Послушай, это уж слишком! – строго сказала Ирина. – Мы вовсе не критикуем твой вкус. А ты сразу переходишь на личности, так нельзя.

– А ты вообще молчи! – отрезала Катька. – Уж ты-то у нас всегда безупречна! И от этой своей безупречности скучна, как двухкамерный холодильник белорусского производства!

– Почему белорусского? – удивилась Жанна, из чего Ирина сделала вывод, что сравнение с холодильником ее не возмутило. – Хоть бы «Электролюкс» или «Бош» какой-нибудь…

– Вот что, – Ирина решительно встала с места, – я вижу, что ты, Катерина, полностью оправилась и сама способна разобраться со своими неприятностями. А мне, знаешь, недосуг с тобой ругаться, дел много.

– Люсьену привет, – поддержала ее Жанна. – Если, конечно, он захочет теперь с тобой знаться.